Везде
Transformation of the Internet as a Space of Public and Political Communications: From Globalization to Glocalization
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Transformation of the Internet as a Space of Public and Political Communications: From Globalization to Glocalization
Annotation
PII
S013216250013572-2-1
DOI
10.31857/S013216250013572-2
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Yulia D. Artamonova 
Occupation: Assoc. Prof.
Affiliation: Lomonosov Moscow State University
Address: Russian Federation, Moscow
Sergey Volodenkov
ORCID: 0000-0003-2928-6068
Occupation: Prof.
Affiliation: Lomonosov Moscow State University
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 1
Pages
87-97
Abstract

The aim of this work was to analyze expert opinions obtained in the course of an international study and to identify key scenarios, technologies, and subjects of contemporary Internet transformation as a digital space of mass social political communication. Under conditions of intensive penetration of Internet communication technologies into current political practice, identifying possible digital space evolution vectors and its potential impact on the functioning processes of contemporary society has become a main objective of the article. Also, work discusses new network actors in current politics in an attempt to analyze the potential and features of their functioning. The subject of this work was also possible changes in the socio-political sphere in the context of contemporary Internet communication technologies development. The article presents possible transformations of traditional public policy sphere related to the ongoing political space digitalization.

Keywords
digital politics, network actors, internet, digital communications, public politics
Received
25.01.2021
Date of publication
10.02.2021
Number of purchasers
6
Views
54
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1

Введение.
2 Статья обобщает материалы международного исследования: «Интернет-коммуникации как инструмент виртуализации современного публичного пространства политики: модели, сценарии, технологии», проведенного в мае-сентябре 2019 г. сотрудниками факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова. В ходе исследования было опрошено 80 экспертов из 16 стран: Россия, Китай, Великобритания, Канада, Сербия, Таиланд, Польша, Венгрия, Республика Молдова, Азербайджан, Республика Беларусь, Украина, Казахстан, Болгария, Испания и ЮАР. Экспертами (среди них более половины – россияне) выступали авторитетные исследователи Интернет-коммуникаций из университетов и национальных академий наук, представители органов власти, профильные специалисты IT индустрии. Задачи исследования: 1. Установить наиболее значимые тренды, а также акторов социальных изменений, совершающихся под влиянием Интернета. 2. Выявить и проинтерпретировать наиболее спорные моменты в представлениях экспертов о развитии публичной политики в условиях Интернет-коммуникаций, в том числе путем сопоставления предлагаемых экспертами разъяснений и обоснований показать моменты развития и возможные риски. В ноябре 2019 г. в МГУ имени М.В. Ломоносова была проведена презентация результатов исследования с обсуждением и уточнением их интерпретаций, в которой приняли участие российские и зарубежные коллеги (20 % участников, в т.ч. зарубежных).
3 Экспертам предлагалось ответить на вопросы анкеты и пояснить свои позиции в ходе интервьюирования. В экспертной анкете использовались как закрытые (значимость тренда или актора проставлялась по бальной шкале в диапазоне от 1 до 10 баллов), так и открытые вопросы, что позволило сформировать, с одной стороны, линейные распределения ответов на основе количественных экспертных оценок, а с другой – узнать представления респондентов по поставленным вопросам. Данный подход позволил получить количественные и качественные оценки сценариев эволюции современного Интернета. Гайд и анкета исследования разработаны авторами1.
1. В рамках исследования не предполагалось проведение сравнительного анализа с выявлением межстрановых различий в понимании и оценке возможных сценариев эволюции Интернета.
4 В статье обсуждаются результаты, полученные в первой части исследования. Охватить все исследование не позволяет объем журнальной публикации.
5

Постановка проблемы.

6 Первоначальные прогнозы развития Интернета предполагали три основных момента:
7 1. все расширяющийся (в перспективе безграничный) охват пользователей без контроля и принуждения со стороны каких-либо игроков (политических, экономических и т.д.);
8 2. возможность каждого не только потреблять, но и производить контент;
9 3. замену схемы «элита – масса» на сетевые горизонтальные коммуникации и на формирование новых демократических процедур и порядков: делиберации (делиберативной или совещательной демократии), мониторной демократии и т.д.
10 Появление Интернета и функционирующих на его основе онлайн-платформ, сервисов и социальных сетей привело к изменениям во многих сферах жизни людей: от средств коммуникации до обучения, удаленной работы и т.д. Изменения коснулись прежде всего массовой коммуникации. К началу XXI века традиционные операторы аналогового телевидения, радиовещатели и владельцы печатных изданий утратили прежнее господствующее положение в передаче информации в классических «оффлайновых» форматах благодаря альтернативе ее распространения через Интернет, ставший не только конкурентом традиционных СМИ, но и новым ресурсом, вызвавшим трансформации не только в прежних массмедиа, но и в образе жизни людей в целом.
11 Насколько кардинально Интернет меняет жизнь общества, хорошо видно на примерах «Интернета вещей» (англ. Internet of things, IoT - подключение к Всемирной сети устройств, оснащенных механизмами взаимодействия друг с другом и с внешней средой), а также «умных городов» (в которых задействование «коллективного разума» приводит к улучшению работы учреждений благодаря электронному управлению и включению цифровых технологий во все городские функции).
12 Как справедливо заметил К. Кин, «разговоры о киберпространстве ведут к существенной недооценке роста передовых медийных технологий, которые ныне определяют жизни людей приоритетом, скорее, является понимание двух вещей: институционального мира, из которого изначально возникли цифровые коммуникационные сети и инструменты; и того, как они впоследствии закрепились в ряде иных институтов и к какой новой властной динамике и последствиям в сфере власти привели связанные с ними революционные техники и инструменты, действующие в этом мире» [Кин, 2015: 33].
13 При этом первоначально цифровое информационное пространство представлялось как дополнение обычной жизни, не трансформирующее радикально ее логику. Сеть мыслилась ее создателями как свободное и даже «неокоммунистическое» пространство2 (см, [Кехлер, 2013]). Стратегическое направление развития информационно-коммуникационной сети Интернет поначалу понималось как формирование надстранового, надгосударственного свободного пространства, в котором все заинтересованные лица могут свободно находить информацию и делиться ею, обсуждать и принимать коллективные решения. Правда, в основном речь шла лишь о новом взгляде, новой этике и общей перспективе развития, а не о конкретных механизмах коллективных решений и действий в новых условиях. Первоначально речь велась преимущественно о надтерриториальном пространстве, не связанном с определенной местностью; преобладающим виделся механизм «умной толпы»3, т.е. самоорганизации людей в группы, призванные решить конкретную проблему и использующие для этого в условиях принципиального отсутствия формального организационного центра горизонтальные интернет-коммуникации в формате мобильной ситуативной общественной сети [Рейнгольд 2006, Шуровьевски 2007].
2. В качестве иллюстрации мы можем сослаться на высказывание Б. Гройса, который в посвященном медиаискусству интервью отметил, что «знал тех, кто создавал Интернет. Все они были левыми социалистами, коммунистами. В ту пору восточный социализм переживал кризис, и эти люди воплощали в своем творении, в www, собственные политические идеалы. Они мечтали создать внегосударственное, детерриториальное (тогда было модно читать Делеза и обсуждать понятие ≪ризома≫), неокоммунистическое пространство». См.: Текучее искусство, ответственные люди и камеры в унитазе: интервью с философом и искусствоведом Борисом Гройсом. URL: >>>> (дата обращения: 20.11.2019).

3. Концепт «умной толпы» введен Говардом Рейнгольдом: «Умные толпы состоят из людей, способных действовать согласованно, даже не зная друг друга. Люди, составляющие умные толпы, сотрудничают невиданным прежде образом благодаря имеющимся у них устройствам, которые обеспечивают связь и вычисления. Переносные устройства соединяют их владельцев как с другими информационными устройствами поблизости, так и с телефонами других людей» [Рейнгольд, 2006: 8]. Подчеркивается и следующее: «Отдельные рыбы и птицы (а также сомкнутый строй летчиков истребителей) сбиваются в стаи и косяки, наблюдая за тем, что делают ближайшие соседи. Согласованные движения стай и косяков представляют собой динамично меняющееся скопление индивидуальных решений. Даже при наличии главного тунца или воробья, отдающего приказы, никакая система передачи приказов от некоего источника не способна действовать достаточно быстро, чтобы рыба не угодила в пасть акуле, а птица – в дерево. А вот появляющиеся в рамках роя и стаи возможности децентрализованной самоорганизации могут оказаться поразительно разумными» [Рейнгольд, 2006: 21]. «Умные толпы» оказались не просто изобретением социального теоретика, но реально существующими социальными образованиями, способными к мобилизации и к политическому действию. См.: [Абрамов, 2006: 187].
14 Однако в дальнейшем мы стали свидетелями серьезных изменений в развитии самого Интернет-пространства и в трансформации под его влиянием традиционного публичного пространства. в последнее десятилетие преобладающие оценки изменились. Акценты сместились на необходимость отстаивать свободу и независимость Интернет-пространства от крупных игроков, прежде всего государства4. Предпринимаются попытки «огораживания» в Интернет-пространстве, например, контроль Интернета со стороны государства или собственников корпораций/платформ. «…В то время как внимание всего мира было сосредоточено на свободе выражения мнений в Интернете, преобразование коммуникационной инфраструктуры в набор «огороженных садов», управляемых сетевыми операторами в соответствии с их конкретными бизнес-интересами, создало основные препятствия для расширения новой цифровой культуры» [Кастельс, 2016: 131].
4. См. >>>> Декларация независимости киберпространства. URL: >>>> (дата обращения: 20.11.2019).
15 Дискуссии теперь разворачиваются вокруг желательности peer to peer communication и продуктивности относительно устойчивых локальных сообществ, основанных на «сильных связях» [Martin, 2016, Ловинк, 2019] в противоположность бесконечному расширению. В самом же сетевом пространстве наблюдается все большая и все более устойчивая сегментация и не всегда «свободное» прохождение сигналов [Sunstein, 2001, Gonzalez-Bailon, Wang, 2016]. Как справедливо замечает В.И. Игнатьев, «возникает «вторичное особенное» – сеть информационно-центростремительно ориентированных локальных социокультурных комплексов, однако теперь локальных не в физическом (территориально-географическом), а в собственно социальном – информационно-коммуникативном – пространстве» [Игнатьев, 2020: 43].
16 На сегодняшний день очевидно, что сеть существенно сегментирована. В ней возможны «выделенные позиции» тех, кто может ее контролировать. Кроме того, образуются устойчивые сетевые, а также «фиджитал» («phygital»)5 сообщества, вовсе не имеющие тенденцию к расширению, где часть членов связана сильными связями [Center for digital future 2008; Centola 2010, Ловинк, 2019: 268], и это формирует потенциал дробления глобальной сети по закрытым сегментам.
5. Понятие, образованное соединением слов physical и digital, обозначающее постепенное исчезновение дифференциаци сетевого и оффлайнового уровней взаимодействия вплоть до формирования единого целого, состоящее из таких гибридных «физико-цифровых» сообществ.
17 Анализ интернет-коммуникаций и результаты эмпирических исследований также приводят к выводу об изменении паттернов поведения в сети и о формировании в ней устойчивой сегментации, что не позволяет говорить об Интернет-сообществе как просто о массе пользователей. Более того, образующиеся виртуальные и phygital-группы существенно отличаются от традиционных социальных групп [Володенков, Артамонова, 2020; Артамонова, Демчук, 2020]. Речь идет о таких механизмах, как эхо-камеры, информационные капсулы, тоннельное зрение, роевое мышление и каскадная активация [Sunstein, 2001; Entman, 2004; Pariser, 2011; Суслов, 2016]. Кроме того, отмечается специфичность сетевого и phygital поведения, появляются новые формы политического действия. Для их описания авторы предлагают такие термины, как «кликтивизм», коннективное (в противоположность коллективному) действие; помимо онлайн-действий, таких, как сетевой троллинг, производство мемов и т.д.; появляются и «гибридные» события, например, Интернет-петиции, Интернет-митинги (наномитинги, онлайн-митинги) и т.д. [Altheide, 2016, Морозов, 2014; Ним, 2016; Bennet, Segeberg, 2013]. Вопрос, имеем ли мы дело с «болезнью роста» или речь идет о характерных для сетевого и phygital поведения паттернах, активно дискутируется.
18 Таким образом, мы констатируем, что изначальные представления о сути Интернета и его роли в формировании и развитии информационного общества, а также прогнозы, связанные непосредственно со сценариями эволюции Интернета, значимым образом трансформировались. Сегодня мы имеем дело с «другим Интернетом», который не может быть описан моделями даже десятилетней давности.
19 Вопрос о том, каким будет Интернет в среднесрочной перспективе, крайне актуален для современного социального исследователя. В связи с этим представляется важным изучение экспертных позиций относительно сценариев и прогнозов эволюции Интернета, выявление особенностей дихотомии «глобальное-локальное» в современных условиях цифровизации ключевых сфер жизнедеятельности государств и обществ.
20

Полученные результаты.
21 В ходе исследования получены устойчивые экспертные оценки возможных сценариев эволюции Интернета в среднесрочной перспективе, характеризующиеся наличием выраженных дихотомических прогнозов. Иллюзии гомогенного свободного надстранового пространства относятся к прошлому веку. В качестве наиболее вероятных в экспертных оценках преобладают два сценария, отражающие дихотомию в плоскости «универсальное – национальное», а именно: (1) формирование в значительной мере автономных локальных сетевых сообществ в национальных сегментах Интернета преимущественно на основе объединяющих пользователей общественных и политических интересов (наиболее ярко выражена данная позиция у экспертов из России, Китая, республики Беларусь), а также (2) формирование глобального коммуникационного цифрового пространства, в рамках которого будет осуществляться сетевая локализация на уровне национальных сегментов (данная позиция выражена у экспертов из Канады, Великобритании, Таиланда).
22 Большинство экспертов скептически воспринимают возможность формирования полностью «закрытых» и автономных национальных сегментов онлайн-пространства, однако, по оценкам участников исследования, несмотря на высокую вероятность дальнейшего развития глобального цифрового пространства, ряд стран (таких, как Россия, Китай, Иран) будут предпринимать активные попытки сопротивления, защищая национальные сетевые сегменты. Как отметил эксперт из Китая, «будут предприниматься постоянные попытки формирования коммуникационного цифрового пространства под контролем государств и в соответствии с их национальными интересами»; интервьюируемый из России обратил внимание на большой рост числа исследований «цифрового суверенитета».
23 В ходе анализа результатов выделен дихотомический сценарий: дальнейшая глобализация Интернета при стремлении национальных государств создать обособленные национальные сегменты и усиление фрагментации при наличии общего онлайн-пространства. Средние экспертные оценки трендов приведены на рис.
24

Рис. Оценки основных трендов развития политического пространства Интернета
25 Подавляющее большинство экспертов указало на высокую вероятность усиления государственного контроля над Интернетом, ужесточения правил пребывания в сети, максимальной деанонимизации пользователей и ликвидации приватности в цифровой среде, а также технологического сокрытия общественно значимой информации со стороны институтов власти. «Государство продолжит «закручивать гайки» под предлогом борьбы с терроризмом, ужесточая правила пребывания в Интернете. Деанонимизация Интернета станет нормой. Уйдет в прошлое миф о полной свободе Интернета и свободе слова» (Эксперт 1, Китай). Отметим: в целом не наблюдалось принципиальной разницы в ответах экспертов из разных стран по данному вопросу.
26 Как демонстрирует анализ актуальной практики общественно-политических онлайн-коммуникаций, уровень свободы в Интернете действительно неуклонно снижается, государства и корпорации в тесном сотрудничестве разрабатывают технологические решения, позволяющие осуществлять контроль за представителями гражданского общества в онлайн-пространстве. «Самое драматичное, что и политические, и коммерческие акторы сближаются, т.к. их интересует одна отрасль – изучение политического поведения человека в разных средах и создание «управленческих алгоритмов» и манипулятивных приемов для завоевания власти и приобретения прибыли» (эксперт 9, Великобритания). Близкую точку зрения высказали респонденты - эксперт 1, Китай; эксперт 2, Россия; эксперт 3, Канада; эксперт 4, Таиланд - выделив появление существенных рисков политической дестабилизации на уровне отдельных государств: «Нарастающее глобальное внедрение сетевых инноваций с возможностями полного контроля Интернет-пользователей, объединенных в группы по общественным интересам, создаст угрозы гражданским свободам и спровоцирует ответный рост политического участия, что в результате может привести к очередным политическим взрывам» (эксперт 5, Испания).
27 Интересным для анализа выглядит предложенный частью респондентов (эксперт 1, Китай; эксперт 6, Китай; эксперт 2, Россия, эксперт 6, Республика Беларусь; эксперт 7, Россия) сценарий, в рамках которого высока вероятность появления закрытых национальных и более крупных - блоковых, цивилизационных онлайн-сегментов. Формирование сообществ в рамках данного сценария будет связано с экспансией сильнейших государств (цивилизационных центров с мощным собственным политическим проектом) в сферу коммуникаций, с трансляцией собственных смыслов, ценностей, стилей и т.д. Блоковые или цивилизационные сегменты, на наш взгляд, могут стать реальной альтернативой развития цифрового пространства в условиях нарастающих геополитических противоречий между технологически развитыми государствами, стремящимися не допустить информационного вторжения в свои национальные коммуникационные пространства. Данный сценарий, по нашему мнению, нуждается в дальнейшей проработке с позиций общественных наук.
28 На сегодняшний день, по мнению ряда респондентов (эксперт 3, Канада; эксперт 8, Россия; эксперт 9, Великобритания), реакция государств (Россия, Китай, Иран и другие) на «цифровую конкисту» со стороны США и их союзников заключается в создании собственных национальных коммуникационных сегментов, Интранетов и более закрытых систем, устойчивым к фейкам, вбросам и операциям по раскрутке «цветных революций». Однако в случае формирования союзного блока, основанного на общих геополитических интересах или же на общем цивилизационном коде, сценарий формирования соответствующих блоковых либо цивилизационных онлайн-сегментов представляется нам вполне жизнеспособным и даже перспективным.
29 Как показали результаты исследования, в экспертной среде нет единого представления относительно сценариев развития и векторов эволюции Интернета. Многие эксперты считают, что формирование параллельно существующих единого глобального цифрового информационного пространства и относительно закрытых сегментов национальных общественно-политических пространств в любом случае будет сопровождаться обострением борьбы за национальный информационный суверенитет (эксперт 10, Казахстан; эксперт 11, Польша). При этом при любом сценарии эволюции Интернета «полем битвы» между политическими акторами-«глобалистами» и сторонниками «закрытых» национальных либо цивилизационных онлайн-сегментов станут локальные сообщества, сформированные на основе общих общественных убеждений (эксперт 12, Россия). Именно локальные сетевые сообщества в обозримой перспективе могут оказаться мощными драйверами политических трансформаций, борьба за контроль над ними может стать одним из основных направлений цифровой политики современных государств в ближайшее время. В результате высока вероятность формировании сценария, в рамках которого глобализация Интернета будет компенсироваться возникновением локальных сетевых сообществ на уровне национальных онлайн-сегментов (с последующими попытками их «политического выхода» в оффлайн-пространство).
30 Помимо представленных сценариев интерес для нас представляет названный частью респондентов в качестве возможного такой вероятный ход развития Интернета, как появление разноуровневой сетевой организации. Как заметил эксперт 12 (Сербия), «в ближайшие годы произойдет освоение группами имеющихся возможностей сетевой коммуникации, после чего, возможно, коммуникация начнёт приобретать вертикальный вид в режиме формирования сетей вокруг лидеров общественного мнения или компаний, которые по своему усмотрению будут создавать некую иерархию в рамках сетей: например, определять, кто из участников сети может получать ту или иную информацию».
31 Что же касается формирования локальных сетевых сообществ, то, по мнению части экспертов (эксперт 13, Азербайджан; эксперт 14, Украина; эксперт 15, Молдавия), этот процесс активно развивается в настоящее время. Локальные сообщества, возникающие в Интернете на основе выражения общих интересов, играют значимую роль в формировании общественного мнения. Эксперт 16 (Болгария) отмечает: «Локальные сообщества в Интернете на основе общественных интересов, на мой взгляд, уже играют существенную роль в формировании общественного мнения. Выражение общественного мнения влияет на создание общественной повестки, поэтому в будущем, полагаю, данная тенденция будет лишь усиливаться».
32 Что думают эксперты о логике образования этих групп? Мы можем наблюдать «расширение пула лидеров общественного мнения как за счет блогеров разных тематических направлений, так и за счет руководителей крупных групп/сообществ, которые могут сами не являться публичными людьми, но влиять на взгляды своих подписчиков путем подбора контента. Влияние мифотворчества на общественное мнение в сети, несмотря на попытки борьбы с т.н. "фейками", также будет только возрастать» (эксперт 11, Польша). Эти сообщества, как правило, имеют выраженный лидерский пул; как полагают эксперты, правило 1% (1% активных производителей контента, 10% активных комментаторов и распространителей, иногда генерирующих контент, 89% потребителей) довольно точно отражает их реальную структуру.
33 Кроме того, по мнению ряда респондентов (эксперт 17, Россия: эксперт 3, Канада; эксперт 18, ЮАР), такие сообщества будут иметь склонность к политизации и дальнейшему участию в отношениях с традиционными акторами по поводу власти. Согласно мнению участника исследования, «в ответ на глобализацию будут расти общественные локальные сообщества, зацикленные на собственные неполитические ценности. Но на второй фазе из развития произойдет осознание основной плеядой этих сообществ своей политической значимости и необходимости решения существующих проблем политическими средствами (и в отношении собственной власти, и в отношении глобальных игроков). Иными словами, произойдет политизация локальных сообществ. После установления «правил игры» внутри собственных стран они могут выйти на экстерриториальный политический уровень» (эксперт 17, Россия). Нередко речь идет о «негативном объединении» в народ по схеме Э. Лаклау: определенная социальная общность выдвигает какие-либо требования (например, жители отдаленного района требуют проложить автобусный маршрут в центр города), другие группы могут сочувствовать этим требованиям и считать их справедливыми, но это не объединит эти группы; если же несколько групп выдвигают разнородные требования, их невыполнение может объединить эти группы «против власти» (так работают «цепи эквивалентности», тем самым проводится различие между совокупностью сообществ и властью – фактически дискурсивно создается «народ», противостоящий «власти») [Лаклау, 2009].
34 Мы можем согласиться с подобной позицией исходя из анализа актуальной практики общественно-политических коммуникаций в онлайн-пространстве. К примеру, крупные «паблики» (например, «протестные» и «охранительные») в пространстве социальных медиа и ресурсы платформы LiveJournal очевидным образом имеют ярко выраженные общественно-политические позиции, которые активно транслируются владельцами и непосредственно многочисленными участниками данных сетевых сообществ, влияя на восприятие и интерпретацию происходящих в реальности социально-политических событий, а также оказывая существенное общественное давление на традиционные институты власти посредством организации флэшмобов, вирусного распространения материалов, сбора подписей, мобилизации масс для организации и проведения массовых акций оффлайн, причем речь идет в основном как раз о «негативном» объединении разнородных групп против власти (одним из таких примеров является кампания против ст. 212.1 УК РФ об организации массовых беспорядков и проведении несанкционированных митингов, развернувшаяся в соцсетях).
35 Более того, часть участников исследования прогнозирует не только формирование устойчивых локальных сетевых сообществ в национальных сегментах Интернета, но и последующее их воплощение в реальной оффлайн-среде, аналогично появлению «инстамитов», которые объединяют людей в реальности после того, как они сформировали сообщество в социальных сетях. Дифференциация сетевого и оффлайнового уровней взаимодействия могут исчезнуть, они будут трансформироваться и дополнять друг друга всё больше и больше, пока окончательно не сформируется единое целое, состоящее из таких гибридных phygital-сообществ (эксперт 18, Россия; эксперт 19, Китай; эксперт 20 – Венгрия).
36 В этой связи особое внимание ряд экспертов (эксперт 11, Польша, эксперт 14, Украина; эксперт 21, Азербайджан) обратил на факт, что наиболее легко в сетевые сообщества объединяются носители радикальных и экстремистских идей. Это может стать вызовом национальной безопасности и политической стабильности существующих режимов в ближайшем будущем в случае реализации сценария «сращивания» онлайн- и оффлайн-пространств для участников сетевых сообществ и появления так называемых «phygital»-сообществ.
37 Российские эксперты в открытом вопросе о механизмах образования этих групп в Интернете достаточно редко (не более чем в 20% случаях) используют ряд устоявшихся терминов. Это не значит, что речь идет о незнании этих механизмов и невнимании к ним; например, такое явление, как появление эхо-камер (информационных капсул) фиксируется и описывается, но другими словами. Два механизма (и обозначающих их термина), которые большинством российских экспертов либо не упоминаются, либо трактуются отличным от мейнстримного образом – роевое мышление и каскадная активация.
38 Исходным моментом обоих механизмов является такой Интернет-феномен, как наличие устойчивого фрейминга в каждом локальном сообществе вместо свободного обмена мнениями и выяснения истины (эхо-камеры, информационные капсулы). Термин «роевое мышление» предполагает, что сообщество, как правило, «работает» в двух режимах – либо каждый ведет себя однотипным с другими образом и поэтому предсказуемо в ситуации устойчивости определенного фрейминга (по сути, игнорируя другие возможные интерпретации); либо сообщество ведет себя как встревоженный «рой» в случае проблем с работой этого устойчивого фрейминга (см., например: [Кин, 2015]).
39 Российские эксперты обращают внимание на «неравномерность» коммуникации внутри локальных сообществ, однако в интервью они склонны описывать сообщества через общность убеждений и как стихийное единство; момент жесткости интерпретации (наличие устойчивого фрейминга) при разнице убеждений членов группы редко всплывает без специальных комментариев интервьюера.
40 Эта ситуация может быть связана с тем, что в российском сегменте Интернета сами эхо-камеры сформировались достаточно поздно – во всяком случае, исследование группы ученых Гарвардского университета 2009 г. их еще не фиксирует [Etling et al, 2009 web]; более поздние исследования говорят об их наличии [Суслов, 2016]. К тому же мы не наблюдаем достаточно жесткой сегментации и оффлайнового политического поля по сравнению с теми же США и рядом ведущих стран Европы.
41 Что же касается каскадной активации, автор этого понятия Р. Энтман предполагает, что фреймирование ситуации является продуктом взаимодействия элит, медиа-элит и т.д.; на каждом уровне сообщение трансформируется и транслируется в соответствии с фреймом группы данного уровня. Каждый новый уровень переиначивает информацию, при этом культурная конгруэнтность «измеряет легкость, с которой – при прочих равных условиях – фрейм новости может каскадно проходить через различные уровни процесса фреймирования (каскада) и стимулировать сходные реакции на каждом этапе» [Entman, 2004: 14].
42 Российские эксперты в большинстве склонны рассматривать этот механизм иначе. Либо утверждается, что речь идет о трансляции случайного смысла, который по-разному «зацепляется» каким-либо клипом клипового в целом сознания, либо, напротив, об устойчивой трансляции неизменного «выгодного» кому-либо из акторов взгляда на вещи. Такую оптику можно объяснить двумя факторами. Во-первых, в силу отказа от идеологичности после советского периода и культивации в разных общественных практиках такой позиции отказа мы имеем дело с осознанием своей позиции как «непредвзятой», достаточно критичной и объективной. Распространенная на все общество, такая позиция заставляет видеть исключительно «правильные» (схожие со своими) и «ошибочные» взгляды (которых придерживаются оппоненты по причине идеологизированности и недостатка критического мышления). Отметим: в такой оптике любая консолидированная позиция рискует быть рассмотренной как организованная «сверху» и даже проплаченная, с одной стороны. С другой, наличие различных игроков на разных уровнях, а также возможность компромиссов между ними в такой оптике просто игнорируются – все мыслится в рамках противопоставления «свободное мышление – его отсутствие». Результатом работы «иллюзии деидеологизированности» будет представление о публичном поле как пространстве свободы, которому мешают несколько (их число мало) доминирующих конкурирующих игроков, диктующих смыслы слабым умам. Мы полагаем, что такая «иллюзия деидеологизированности» распространена в нашем обществе и частично захватила экспертов.
43 Во-вторых, целенаправленная профессиональная работа с массовым общественным мнением в условиях новых Интернет-коммуникаций в настоящее время ведется в России, прежде всего, двумя основными центрами: государством и организованной либеральной оппозицией. Остальные игроки используют потенциал сетей, конвергентных медиа и т.д. в гораздо меньших масштабах, и вряд ли их кампании могут состязаться по уровню организованности, масштабности и технологичности с этими двумя центрами. Поэтому эксперты видят другие существующие и реально функционирующие центры именно как локальных игроков, а не обязательные ступени каскада.
44

Выводы.
45 По итогам исследования можно сделать вывод, что Интернет как коммуникационное пространство неизбежно продолжит эволюцию в условиях интенсивной цифровизации общественно-политической сферы жизнедеятельности современных государства и общества. Векторы такой эволюции далеко не очевидны и во многом противоречивы: по большинству поставленных вопросов эксперты демонстрировали расходящиеся позиции. Однако на основе комплексного изучения экспертных позиций в качестве наиболее вероятного нам удалось сформировать дихотомический сценарий трансформации Интернет-пространства, заключающийся в конкуренции двух ключевых тенденций: глобализации Интернета, в которой заинтересованы технологически развитые государства, стремящиеся к своей геополитической экспансии и гегемонии, с одной стороны, и формирование локальных национальных сегментов Интернета теми странами, которые стремятся к обеспечению национального цифрового суверенитета и сохранению независимого и стабильного функционирования собственных политических режимов в современных условиях, – с другой. По-видимому, в этой системе координат «глобальное-национальное» будет формироваться цифровой технологический баланс (и соответствующие вызовы) современного мира в ближайшей перспективе.
46 Второй важной тенденцией является устойчивая сегментация Интернета, прежде всего, формирование относительно устойчивых локальных сообществ, причем информационно «замкнутых». Однако это не означает, что они будут свободны от политизации и радикализации. Участники подобных локальных сообществ могут с высокой степенью вероятности иметь собственные ценностно-смысловые и поведенческие модели, что является одним из рисков роста социально-политической напряженности в традиционном пространстве социально-политического взаимодействия.

References

1. Abramov R.N. (2006) Mobile communication technologies and everyday life. Zhurnal sotsiologii i sotsialnoy antropologii [The Journal of Sociology and Social Anthropology]. Vol. 9. No 4: 185–192. (In Russ.).

2. Altheide D. L. (2016) The media syndrome. New York: Routledge.

3. Artamonova Y.D., Demchuk A.L. (2020) “Connective Identity” in the Contemporary World. Voprosy Filosofii [Questions of Philosophy]. Vol. 4: 69–79 (In Russ.)

4. Bennett W.L., Segerberg A. (2013) The Logic of Connective Action: Digital Media and the Personalization of Contentious Politics. Cambridge: Cambridge University Press.

5. Castells М. (2016) The power of communication. Мoscow: HSE Publishers. (In Russ.)

6. Center for the Digital Future. (2008) The 2008 Digital Future Report: Surveying the Digital Future, Year Eight. Los Angeles: University of Southern California, Annenberg School Center for the Digital Future.

7. Centola D. (2010) The Spread of Behavior in an Online Social Network Experiment. Science. Vol. 329. No. 5996: 1194–1197.

8. Entman R.M. (2004) Projections of Power: Framing News, Public Opinion, and US Foreign Policy. Chicago: University of Chicago Press.

9. Etling B., Alexanyan K., Kelly J., Faris R., Palfrey J., Gasser U. (2010) Public Discourse in the Russian Blogosphere: Mapping RuNet Politics and Mobilization. Berkman Center Research Publication No. 2010–11. October 19.

10. Gonzalez-Bailon S., Ning Wang. (2016) Networked Discontent: The Anatomy of Protest Campaigns in Social Media. Social Networks. No. 44: 95–104.

11. Ignatiev V.I. (2020) Social locality in the age of information and network glocalization. Sotsiologicheskie issledovaniia [Sociological Studies]. No 7: 37–46. (In Russ.)

12. Keane J. (2015) Democracy and media decadence. Мoscow: VHSE. (In Russ.)

13. Koehler H. (2013) New social media: a chance or an obstacle to dialogue? POLIS. Politicheskie issledovaniya [POLIS. Political Studies]. No. 4: 75–87. (In Russ.)

14. Laclau E. (2009) On populism // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 12. Politicheskiye Nauki [Bulletin of the Moscow University. Ser. 12. Political science]. No. 3: 54–68. (In Russ.)

15. Lovink G. (2019) Critical theory of the Internet. Мoscow: Ad Marginem Press, MSI “Garazh”. (In Russ.)

16. Martin C.J. (2016) The Sharing Economy: A Pathway to Sustainability or a Nightmarish Form of Neoliberal Capitalism? Ecological Economics. No. 121: 149–159.

17. Morozov Е. (2014) The Internet as an illusion. Reverse side of the network. Мoscow: AST. (In Russ.)

18. Nim Е.G. (2016) “Toy rallies”: in search of a theory of mediatization of civil protest. Zhurnal issledovaniy sotsial’noi politiki. [Journal of social policy research]. Vol. 14. No 1: 55–70. (In Russ.)

19. Pariser E. (2011) The filter bubble. What the internet is hiding from you. New York: Penguin Press.

20. Rheingold H. (2006) Smart crowd: a new social revolution. Мoscow: FAIR-PRESS. (In Russ.)

21. Sunstein C. (2001) Echo chambers: Bush v. Gore, Impeachment, and Beyond. Princeton: Princeton University Press.

22. Surowiecki J. (2007) Wisdom of the crowd. Why we are smarter together than individually, and how collective intelligence shapes business, economy, society, and government. Мoscow: OOO “I.D.Vilyams”. (In Russ.)

23. Suslov S.I. (2016) Simulation of echo chambers in the network analysis of online communities in the social network "Vkontakte" on the example of the St. Petersburg political segment of the network. Teorii I problem politicheskikh issledovaniy [Theories and problems of political research]. No 3: 136–146. (In Russ.)

24. Volodenkov S.V., Artamonova Yu.D. (2020) Information capsules as a structural component of contemporary political internet communication. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya [Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science]. № 53: 188–196. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate