Везде
«Studying the region from the military point»: Russian officers and intellectual development of the North Caucasus during the Caucasus War
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
«Studying the region from the military point»: Russian officers and intellectual development of the North Caucasus during the Caucasus War
Annotation
PII
S086956870010151-7-1
DOI
10.31857/S086956870010151-7
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Tatiana Kolosovskaya 
ORCID: 0000-0001-6770-7711
Affiliation: North-Caucasus Federal University
Address: Russian Federation, Stavropol
Edition
Issue 3
Pages
156-163
Abstract

   

Received
23.04.2020
Date of publication
24.06.2020
Number of purchasers
35
Views
2155
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Постепенное продвижение и закрепление России на Кавказе в целом и на северных его склонах в частности активно разрабатывается в современной отечественной1 и зарубежной2 историографии. В том числе изучается и роль в этом процессе русской армии – её адаптации к местным условиям, участие в строительстве крепостей, давших начало городам, развитии местной инфраструктуры и проч.3 Затрагивались историками и отдельные аспекты научно-практической и культурно-просветительской деятельности офицеров Кавказской армии4. Но ещё только предстоит установить, какую роль они сыграли в изучении Северного Кавказа, какие способы и средства для этого использовали, какими мотивами руководствовались и какое воздействие полученные ими знания оказывали на изменение политики в регионе?
1. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. Статьи, очерки, эссе. Изд. 2. М., 2003; Дегоев В.В. Кавказ в составе России: формирование имперской идентичности (первая половина XIX в.) // Кавказский сборник. Т. 1(33). М., 2004. С. 28–47; Гордин Я.А. Кавказская Атлантида. 300 лет войны. М., 2014.

2. Jersild A.L. Orientalism and Empire: North Caucasus Muslim Peoples and the Georgian Frontier, 1845–1917. Montreal, 2002; King Ch. The Ghost of Freedom. A History of the Caucasus. Oxford, 2008; Ходарковский М. Горький выбор: верность и предательство в эпоху российского завоевания Северного Кавказа. М., 2016.

3. Лапин В.В. Армия России в Кавказской войне XVIII–XIX вв. СПб., 2008; Матвеев О.В. Кавказская война: от фронта к фронтиру. Историко-антропологические очерки. Краснодар, 2015; Пылков О.С. Российская армия в трансформационных процессах на Северном Кавказе (конец XVIII – первая половина XIX вв.). Армавир, 2011.

4. Дзидзария Г.А. Ф.Ф. Торнау и его кавказские материалы. М., 1976; Загурский Л.П. Пётр Карлович Услар и его деятельность на Кавказе // Записки Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Кн. XII. Тифлис, 1881. С. I–LXXXIII; Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. Вып. 1–3. М., 1955–1962; Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827–1840 гг.). Пятигорск, 2002.
2 Изучение Северного Кавказа в России шло рука об руку с постепенным присоединением отдельных его частей к империи. Несомненно, важную роль при этом сыграли организованные Академией наук экспедиции и поездки отдельных учёных (И.А. Гильденштедта, С.-Г. Гмелина, П.-С. Палласа, Ю. Клапрота)5. Тем не менее сведения о новых территориях требовалось постоянно уточнять, а их сбор был занятием далеко не безопасным. Политические настроения местных жителей отличались неустойчивостью. Значительная часть горцев не желала добровольно принимать российское подданство и с оружием в руках отстаивала свою независимость.
5. Лавров Л.И. К 250-летию академического кавказоведения в России // Кавказский этнографический сборник. Вып. VI. М., 1976. С. 3–10.
3 В Петербурге же понимали, что без точного представления о расселении северокавказских народов, их быте и обычаях, невозможно успешное проведение военных экспедиций, приведение к присяге непокорных и дальнейшее налаживание эффективной системы управления. А поскольку достоверной информации было крайне мало, в процесс изучения региона пришлось включиться армии.
4 Исследованием противника и театра боевых действий занимались офицеры Генерального штаба и чины Корпуса военных топографов. Во время рекогносцировок местности в обязанности состоящего при отряде штабного офицера входил осмотр дорог, рек, мостов, оврагов и т.п. для последующего нанесения их на карту. В дополнение к картам и планам составлялись «особенные описания», где излагались те обстоятельства, которые невозможно было передать с помощью штрихов и гравировки. «Руководство для офицеров Генерального штаба при войсках состоящих» предписывало при составлении таких описаний обращать внимание на особенности местного управления и вероисповедания, характер населения, его обычаев и нравов, специфику хозяйственной деятельности жителей, включая земледелие и скотоводство, промышленность и торговлю и т.д.6 Однако чёткие подготовки подобных обзоров отсутствовали. Как было сказано в «Руководстве»: «Чтение образцовых в сём роде произведений, навык изложения на бумаге мыслей своих и всего замеченного ясным и определительным образом, наблюдательный ум и зрелое суждение, – вот лучшие указатели к постановлению себе безошибочных правил для сочинения систематического и удовлетворительного описания целого края»7.
6. ОР РГБ, ф. 68, д. 49, л. 58 об.–59 об.

7. Там же, л. 60.
5 В РГВИА хранятся многочисленные рукописи, отражающие итоги исследования военными отдельных кавказских территорий8. Собранные в них данные топографического и статистического характера были необходимы российскому командованию для решения текущих практических задач. Они помогали выбирать места для закладки крепостей, прокладки дорог и дислокации войск, облегчали понимание противника, указывали, с кем и о чём можно договариваться. Конечно, как отмечал Н.И. Покровский, в кавказоведческой литературе того времени «встречаются имена русских писателей и учёных, западноевропейских путешественников и исследователей. Но, анализируя материал, который дают эти работы, мы почти всегда можем увидеть, что авторы заимствовали сообщаемые ими факты у представителей русской военной администрации, чаще всего у офицеров Кавказской армии»9. Среди известных кавказоведов были и те, кто непосредственно принимал участие в покорении региона10.
8. РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 18474; ф. 414, оп. 1, д. 300.

9. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2009. С. 27.

10. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. Ч. I–III. СПб., 1869; Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. I–II. М., 1823; Дебу И. О Кавказской линии и присоединённом к ней Черноморском войске, или Общие замечания о поселённых полках, ограждающих Кавказскую линию, и о соседствующих горских народах. СПб., 1829.
6 Иногда к составлению военных обозрений привлекались учёные. В начале 1829 г. начальник Главного штаба генерал от инфантерии гр. И.И. Дибич сообщил в Академию наук о намерении командующего на Кавказской линии генерала Г.А. Емануеля исследовать окрестности гор Эльбрус и Кинжал на р. Малке и предложил академикам «воспользоваться сим случаем для собирания точнейших сведений о стране той, в отношении к естественному положению и произведениям оной»11. С высочайшего разрешения Академия наук командировала на Кавказ четырёх своих членов – А.Я. Купфера, Э. Ленца, Э. Менетрие и К. Мейера. Из-за кратковременности экспедиции и гористости местности возникли сложности с перевозкой больших и весьма хрупких инструментов. Поэтому Николай I одобрил проведение «преимущественно изысканий по части зоологической, ботанической и минералогиеской»12, «физические же обозрения» рекомендовал «ограничить измерением высоты Эльбруса и по возможности магнитическими наблюдениями»13.
11. РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1014, л. 2 об.

12. Там же, л. 19.

13. Там же.
7 21 июля Емануель рапортовал в Главный штаб о том, что «экспедиция к обозрению ближайших окрестностей Эльбруса и прочих открытий, выступив со мной из Горячеводска прошлого июня 26 числа, возвратилась благополучно обратно»14. При этом генерал уведомлял как об обнаружении свинца, каменного угля, точильного сланца, алебастра, мела и соснового леса, так и о главном событии: «8-го числа июля вечером пехота и конница, преодолев все затруднения, достигла до самой подошвы Эльбруса и расположилась лагерем у самой реки Малки. 9-го числа июля все академики и другие изъявившие желание охотники взойти на Эльбрус отправились к самому снежному хребту сей горы. 10-го числа в третьем часу по полуночи, пользуясь благоприятной погодой, выступили все к исполнению предложенной цели, но после самых величайших усилий, достигнув выше половины Эльбруса, обратились назад. Один только кабардинец, по прозванию Хиляр, успел достигнуть около 11-ти часов самой вершины сей горы, на которой водрузил палку, с ним имевшуюся, и обложив её камнем, спустился обратно, показав первый возможность быть на высочайшей из гор в Европе, почитавшейся поныне неприступной»15. В итоге менее чем за месяц удалось собрать материалы о местной флоре и фауне, полезных ископаемых и высотах гор, которые в течение нескольких десятилетий служили основой для изучения региона в Академии наук. Широкий общественный резонанс в России и в Европе получило и первое документально подтверждённое восхождение на главную вершину Кавказа.
14. Там же, л. 37.

15. Там же, л. 37 об., 40.
8 Высокий образовательный уровень и специальная подготовка некоторых военных позволяла им самостоятельно проводить научные исследования, не прибегая к помощи академиков. К их числу принадлежал топограф и геодезист Иосиф (Осип) Ивановича Ходзько (1800–1881), происходивший из польских дворян Минской губ. и окончивший физико-математический факультет Виленского университета16. В 1840 г. по ходатайству командующего Отдельным Кавказским корпусом генерала Е.А. Головина его вызвали в Тифлис для триангуляции Кавказа. В ходе этой работы ему довелось в 1850 г. совершить восхождение на Арарат.
16. Там же, ф. 409, оп. 1, д. 133840, л. 416.
9 В то время в крае имелось только несколько пунктов, определённых астрономически. На Ходзько как опытного геодезиста командование возлагало большие надежды, поскольку без проведения тригонометрического измерения невозможно было составить точные карты. Конечно, в горной местности, да ещё и в условиях перманентных боёв, осуществить задуманное было весьма сложно. Тем не менее, вспоминал Ходзько, «объезжая потом Закавказье и участвуя в военных действиях против непокорных горцев, я пришёл к убеждению, что правильная триангуляция всего Кавказского края есть дело трудное, но не невозможное»17.
17. Ходзько И.И. Общий взгляд на орографию Кавказа // Записки Кавказского отдела ИРГО. Кн. VI. Тифлис, 1864. С. 235.
10 Полевые наблюдения безостановочно производились с 1847 г. до осени 1853 г., начинаясь в апреле и оканчиваясь в ноябре или декабре. На протяжении 700 вёрст от горы Оштека, в верховьях реки Белой до Базар-дюза на границе Кубинского уезда Бакинской губ., военные топографы разместили 12 тригонометрических станций. Ещё 18 станций было оборудовано в южной части Закавказья. Все они находились или на снеговых вершинах, или на горах, свободных от снега не более двух–трёх месяцев. В первый же год выпавший в октябре глубокий снег завалил тропу, ведущую на гору Аглаган. Чтобы достичь её вершины, топографам пришлось прорубать в мёрзлом снегу узкий коридор длиною более 200 м и поднимать по нему вьюки с инструментами для геодезических наблюдений18. К тому же сами измерения нередко приходилось делать под обстрелом «немирных» горцев.
18. Там же. С. 237.
11 Однако полученные результаты заслужили высокую оценку научной общественности. Созданная для их анализа специальная комиссия Императорского Русского географического общества (РГО) констатировала, что «по трудности выполнения» и «по самоотвержению производителей» это исследование может «соперничать со всеми подобными работами, произведёнными где-либо на земном шаре, не исключая индийской триангуляции, прославившей 25 лет тому назад имя Эвереста»19. Ходзько вручили Константиновскую медаль20. Впоследствии, состоя по Кавказской армии, он всецело посвятил себя науке, длительное время являлся помощником председателя местного отдела РГО, публиковал статьи в местных и иностранных изданиях.
19. Там же.

20. Пятидесятилетний юбилей И.И. Ходзько // Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Т. I. Изд. 2 / Под ред. Д.И. Коваленского. Тифлис, 1894. С. 175.
12 В условиях войны командование нуждалось в точных и разносторонних сведениях, прежде всего о неподконтрольных районах. Рекогносцировки во время военных экспедиций в горы не всегда приносили желаемый результат – часто самые важные сведения о дорогах, количестве населения и его образе жизни оставались недоступными. Поэтому приходилось прибегать и к «скрытным обозрениям земель неприязненных нам горцев»21. Организация секретных экспедиций осуществлялась под непосредственным наблюдением корпусных командиров, как правило, офицерами Генерального штаба. Наиболее активно они практиковались в 1830-х гг. Тогда в горы Северо-Западного и Центрального Кавказа отправились поручик Г.В. Новицкий, штабс-капитан И.В. Шаховской и штабс-капитан Ф.Ф. Торнау. Одновременно на Северо-Восточном Кавказе действовали отряды поручика Г.С. Гордеева, полковника Ф.И. Гене, штабс-капитана В.И. Мочульского и подполковника А.И. Бергенгейма22. Преимуществом «скрытных обозрений» были минимальные материальные и людские затраты при получении максимально достоверной информации об этническом составе, расселении и особенностях хозяйственной деятельности населения. При этом большинство офицеров-разведчиков были узнаны, некоторые попали в плен, иные лишились жизни. В конце 1830-х гг., после гибели русских офицеров в горах Дагестана, командующий Отдельным Кавказским корпусом Е.А. Головин признал необходимым прекратить тайные рекогносцировки и дальнейшие обозрения вести лишь в ходе военных экспедиций23.
21. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т. VIII. Тифлис, 1881. С. 308.

22. Подробнее см.: Колосовская Т.А. «Скрытные обозрения земель неприязненных нам горцев»: разведывательная деятельность российских военных на Кавказе в 30-е гг. XIX в. // Армия и общество. 2013. № 1(33). С. 175–182.

23. Вейденбаум Е.Г. Кавказские этюды: Исследования и заметки. Тифлис, 1901. С. 297.
13 Между тем в начале 1830-х гг. по распоряжению Николая I в Департаменте Генерального штаба развернулась работа по составлению сводного труда, обобщающего последние сведения о горцах центральной и северной частей Главного Кавказского хребта, восточного побережья Чёрного моря и Дагестана24. Так появилась рукопись И.Ф. Бларамберга (1800–1878), которая по уникальности и достоверности сведений и в настоящее время служит ценным источником для научного изучения этнической истории и традиционной культуры Кавказа25. О тех или иных народах в ней, конечно, сообщалось с разной степенью подробности, но она вполне отражала сложившееся в горских обществах культурное многообразие. Таким образом, офицеры Генерального штаба перешли от решения текущих практических задач к формированию основ этнографического кавказоведения.
24. РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 1060, ч. 1–2.

25. Бларамберг И.Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа / Пер. И.М. Назаровой. М., 2005.
14 Наряду с созданием обобщающих трудов Генеральный штаб координировал работу по описанию отдельных территорий. В условиях военного времени командованию было важно владеть информацией об обороноспособности различных участков Кавказской линии, о местностях, через которые горцы осуществляли нападения на гражданские поселения. Некоторые сочинения офицеров Генерального штаба, содержавшие топографические, статистические, этнографические и отчасти исторические данные, появились уже в 1820–1830-х гг.26 Но бóльшая их часть так и осталась в рукописях27, в том числе и сравнительно мало известное исследователям «Статистическое описание частей Ставропольского и Пятигорского округов, составленное Генерального штаба штабс-капитаном Калмбергом в 1834 г.»28. В 1834 г. Г.К. Калмберг был направлен с инспекторской поездкой на левый фланг Кавказской линии для сбора сведений о военном и хозяйственном состоянии расположенных там казачьих станиц и крепостей. В подготовленном им подробном отчёте отмечались недостатки в организации кордонной службы казаков, случаи «нерадения», неустроенность станичного быта. Эти данные учитывались при реорганизации полков Кавказского линейного казачьего войска, а в дальнейшем стали ценнейшим источником для реконструкции их повседневной жизни29.
26. Новицкий Г.В. Географическо-статистическое обозрение земли, населённой народом адехе // Тифлисские ведомости. 1829. № 22–25; Неверовский А. Краткий взгляд на северный и средний Дагестан в статистическом и топографическом отношениях. Отрывок из рукописи полковника Неверовского, помещённый в пятой книжке Военного журнала за 1847 год. СПб., 1847. Подробнее см.: Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. Т. 1. М., 1955. С. 266–374.

27. См., в частности: «Военно-статистическое описание Гурии, Имеретии, Кахетии, Мингрелии и Сванетии» И.В. Шаховского (1838), «Краткий обзор горным племенам, живущим за Кубанью и вдоль восточного берега Чёрного моря от устья Кубани до устья Ингура» Ф.Ф. Торнау (1839), «Война на Кавказе и в Дагестане» В.И. Мочульского (1844): РГВИА, ф. 482, оп. 1, д. 193; ф. 38, оп. 7, д. 17; ф. 846, оп. 16, д. 6528.

28. Государственный архив Ставропольского края, ф. 79, оп. 1, д. 1508.

29. Попко И.Д. Терские казаки со стародавних времён: Гребенское войско. Нальчик, 2001; Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII–XIX вв. Ростов н/Д, 2001; и др.
15 С 1845 г. профессор Императорской Военной академии подполковник (с 1847 г. полковник) Д.А. Милютин, в конце 1830-х – начале 1840-х гг. служивший в Отдельном Кавказском корпусе, читал курс лекций по военной статистике Кавказа30. Отдельные его части посвящены характеристике Кавказской линии, Черноморской береговой линии и Дагестану. Изучая край «с точки зрения военной», Милютин обращал внимание на особенности климата и топографии, включая «все видоизменения местности от высших снеговых гор и диких, ужасных ущелий до равнин совершенно плоских, даже степных и безводных»31, а также на разнообразие «в отношении этнографическом». Это было планомерное, всестороннее и аналитическое исследование, позволявшее понять региональную специфику, выявить причины ошибок и неудач в российской политике и наметить «различные меры» по «водворению спокойствия». «Покорить весь Кавказский край одним ударом – есть предположение несбыточное, – констатировал Милютин. – Надобно искать средства не столько для покорения всех частей края, сколько для постоянного удержания в покорности частей уже занятых». К их числу относилось не только ведение боевых действий, но и развитие торговли, прокладка дорог, строительство укреплений и основание российских гражданских поселений. Однако, по мнению профессора, «ни одна система не может быть принята исключительно для всех частей края и во всех случаях; но каждое средство может быть с пользою употреблено в своём месте, сообразно с местными условиями и обстоятельствами». Собственно «сущность дела заключается не столько в выборе системы, сколько в умении каждый способ применить в своем месте и своевременно». А для этого военной администрации необходимо обладать «совершенным знанием края». «Вот, – заключал Дмитрий Алексеевич, – сущность всей войны Кавказской: основания её, как видим, весьма простые, но в самом исполнении она требует искусства особого рода – доступного, конечно, не всякому»32. Многие из тех, кому довелось слушать лекции Милютина, впоследствии формировали и воплощали политику империи на Кавказе.
30. Милютин Д.А. Краткий очерк Кавказского края в военном отношении: из лекций полковника Милютина в Императорской Военной академии. СПб., 1848.

31. Там же. С. 5.

32. Там же. С. 99–116. См. также: Колосовская Т.А. «Руководствоваться многолетнею опытностью предшественников»: Д.А. Милютин и изучение истории Российской политики на Кавказе (1840-е годы) // Новый исторический вестник. 2016. № 1(47). С. 6–19.
16 С конца 1840-х гг. по единой программе, утверждённой военным министром кн. А.И. Чернышёвым, для нужд армии составлялось «Военно-статистическое обозрение Российской империи». Кавказ занимал в нём весь XVI том. Первая его часть, посвящённая Ставропольской губ.33, была подготовлена капитаном Генерального штаба Н.Н. Забудским (1822–1872). Окончив в 1844 г. Императорскую Военную академию, он был направлен в 1846 г. на Кавказ, где за 20 лет прошёл путь от старшего адъютанта до обер-квартирмейстера и начальника штаба правого фланга Кавказской линии34, в 1863 г. имел уже чин генерал-майора. В своей работе Забудский показал неоднородность хозяйственного уклада губернии, где развивались земледелие, скотоводство, пчеловодство и шелководство, а многочисленное население существовало отнюдь не только за счёт разбоев и грабежа.
33. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. XVI. Ч. 1. Ставропольская губерния. СПб., 1851.

34. Глиноецкий Н.П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882. С. 263.
17 И всё же широкие круги общественности имели слабые и смутные представления об окраинах. Военно-статистические исследования до середины XIX в. не публиковались, и о Кавказе публика судила «по нескольким повестям да рассказам людей, приезжавших на Пятигорские воды»35. При этом в Европе активно издавались работы Э. Спенсера, Дж. Лонгворта, Т. Лапинского и др., в которых Россия изображалась агрессором, угнетающим свободолюбивых горцев36. Петербург открыто обвиняли в «сокрытии действительного состояния дел в этом крае»37, покорение которого объяснялось «ненасытным властолюбием и жаждой завоеваний одного единственного человека, императора России»38.
35. Фадеев Р.А. 60 лет Кавказской войны. М., 2007. С. 145.

36. Подробнее см.: Дегоев В.В. Россия и Кавказ XVIII – первой половины XIX вв.: взгляд с Запада // Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе… С. 54–116.

37. Спенсер Э. Описание поездок по Западному Кавказу, включая путешествие через Имеретию, Мингрелию, Турцию, Молдавию, Галицию, Силезию и Моравию. Нальчик, 2008. С. 9.

38. Бэлл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837–1839 годов. В 2 т. Нальчик, 2007. Т. 1. С. 6.
18 В ответ на подобные обвинения в Военном министерстве в 1840-х гг. задумали выпустить научный труд, раскрывающий причины и обстоятельства присоединения Кавказа39. Первоначально предполагалось, что его напишет Милютин, приступивший в 1849 г. к подготовке «Истории военных действий на Кавказе, в Азиатской Турции и против Персии»40. Его помощником стал капитан Генерального штаба Д.Х. Бушен, которому поручалось выявление документов в архивах Петербурга, Москвы и Кавказа41. По словам Милютина, «Россия не хотела быть в отношении к Кавказу тем, что были Испания, Португалия и сама Англия для своих колоний в Африке и в Америке», и именно поэтому «успехи нашего владычества на Кавказе имели и благотворное влияние на самый край: они представляют человечеству утешительную и беспримерную картину бескорыстного, великодушного стремления метрополии к благу и пользе нового своего приёмыша»42.
39. РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 6164, ч. 96, л. 79 об.–80.

40. ОР РГБ, ф. 169, карт. 51, д. 23, л. 3.

41. РГВИА, ф. 482, оп. 1, д. 118, л. 27.

42. ОР РГБ, ф. 169, карт. 81, д. 1, л. 2.
19 Однако работа Милютина прервалась в самом начале. В годы Крымской войны ему пришлось сосредоточиться на исполнении особых поручений нового военного министра кн. В.А. Долгорукова. Летом 1856 г., покинув Военную академию и отойдя от дел министерства, он собирался вернуться к отложенному исследованию, но уже осенью последовало его назначение исправляющим должность начальника штаба войск на Кавказе. В итоге их с Бушеном деятельность свелась к созданию обширной коллекции документов43, которой впоследствии пользовалось несколько поколений кавказоведов.
43. РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 6164, ч. 1–104.
20 А первыми популяризаторами истории Кавказской войны в России оказались полковники Д.И. Романовский и Р.А. Фадеев44. По словам современника, они «объясняли нам её смысл, её значение, объяснили каких целей мы старались достигнуть на Кавказе, почему это было для нас нужно, рассказывали, как, в чём именно и почему мы ошиблись, как с исправлением ошибок пошло успешно дело, как покорён, наконец, Кавказ, какая нам от этого польза»45. Впрочем, в их произведениях освещались преимущественно трудности, которые пришлось преодолеть российской армии, тогда как сведения географического, этнографического и социально-экономического характера носили вспомогательный характер. В 1866 г. к составлению многотомной «Истории войны и владычества русских на Кавказе» по поручению наместника вел. кн. Михаила Николаевича приступил Н.Ф. Дубровин, получивший доступ во все архивы46.
44. Кавказ и Кавказская война: Публичные лекции, читанные в зале Пассаж в 1860 году Генерального штаба полковником Д.И. Романовским. СПб., 1860; Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860.

45. Шестьдесят лет Кавказской войны Р. Фадеева // Отечественные записки. 1860. Т. 130. С. 97.

46. РГВИА, ф. 401, оп. 2, 1866 г., д. 105, л. 1–12; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6 т. СПб., 1871–1888.
21 В целом, изучение Северного Кавказа «с точки зрения военной», вызванное задачами текущей политики, было направлено не столько на покорение, сколько на интеграцию края в состав империи. Идея его постепенного включения в экономическое, политическое и культурное пространство России с конца 1840-х гг. доминировала в умах военной элиты и определяла действия кн. М.С. Воронцова, а затем и кн. А.И. Барятинского, носившие созидательный и гуманистического по своей сути характер. Вместе с тем участие армии в интеллектуальном освоении Кавказа привело к появлению феномена офицера-исследователя, успешно сочетавшего службу с научной работой и страстью к знаниям.

References

1. Degoev V.V. Bol'shaya igra na Kavkaze: istoriya i sovremennost'. Stat'i, ocherki, ehsse. Izd. 2. M., 2003; Degoev V.V. Kavkaz v sostave Rossii: formirovanie imperskoj identichnosti (pervaya polovina XIX v.) // Kavkazskij sbornik. T. 1(33). M., 2004. S. 28–47; Gordin Ya.A. Kavkazskaya Atlantida. 300 let vojny. M., 2014.

2. Jersild A.L. Orientalism and Empire: North Caucasus Muslim Peoples and the Georgian Frontier, 1845–1917. Montreal, 2002; King Ch. The Ghost of Freedom. A History of the Caucasus. Oxford, 2008; Khodarkovskij M. Gor'kij vybor: vernost' i predatel'stvo v ehpokhu rossijskogo zavoevaniya Severnogo Kavkaza. M., 2016.

3. Lapin V.V. Armiya Rossii v Kavkazskoj vojne XVIII–XIX vv. SPb., 2008; Matveev O.V. Kavkazskaya vojna: ot fronta k frontiru. Istoriko-antropologicheskie ocherki. Krasnodar, 2015; Pylkov O.S. Rossijskaya armiya v transformatsionnykh protsessakh na Severnom Kavkaze (konets XVIII – pervaya polovina XIX vv.). Armavir, 2011.

4. Dzidzariya G.A. F.F. Tornau i ego kavkazskie materialy. M., 1976; Zagurskij L.P. Pyotr Karlovich Uslar i ego deyatel'nost' na Kavkaze // Zapiski Kavkazskogo otdela Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obschestva. Kn. XII. Tiflis, 1881. S. I–LXXXIII; Kosven M.O. Materialy po istorii ehtnograficheskogo izucheniya Kavkaza v russkoj nauke // Kavkazskij ehtnograficheskij sbornik. Vyp. 1–3. M., 1955–1962; Klychnikov Yu.Yu. Rossijskaya politika na Severnom Kavkaze (1827–1840 gg.). Pyatigorsk, 2002.

5. Lavrov L.I. K 250-letiyu akademicheskogo kavkazovedeniya v Rossii // Kavkazskij ehtnograficheskij sbornik. Vyp. VI. M., 1976. S. 3–10.

6. Pokrovskij N.I. Kavkazskie vojny i imamat Shamilya. M., 2009. S. 27.

7. Butkov P.G. Materialy dlya novoj istorii Kavkaza s 1722 po 1803 g. Ch. I–III. SPb., 1869; Bronevskij S.M. Novejshie geograficheskie i istoricheskie izvestiya o Kavkaze. Ch. I–II. M., 1823; Debu I. O Kavkazskoj linii i prisoedinyonnom k nej Chernomorskom vojske, ili Obschie zamechaniya o poselyonnykh polkakh, ograzhdayuschikh Kavkazskuyu liniyu, i o sosedstvuyuschikh gorskikh narodakh. SPb., 1829.

8. Khodz'ko I.I. Obschij vzglyad na orografiyu Kavkaza // Zapiski Kavkazskogo otdela IRGO. Kn. VI. Tiflis, 1864. S. 235.

9. Pyatidesyatiletnij yubilej I.I. Khodz'ko // Izvestiya Kavkazskogo otdela Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obschestva. T. I. Izd. 2 / Pod red. D.I. Kovalenskogo. Tiflis, 1894. S. 175.

10. Akty, sobrannye Kavkazskoj arkheograficheskoj komissiej. T. VIII. Tiflis, 1881. S. 308.

11. Podrobnee sm.: Kolosovskaya T.A. «Skrytnye obozreniya zemel' nepriyaznennykh nam gortsev»: razvedyvatel'naya deyatel'nost' rossijskikh voennykh na Kavkaze v 30-e gg. XIX v. // Armiya i obschestvo. 2013. № 1(33). S. 175–182.

12. Vejdenbaum E.G. Kavkazskie ehtyudy: Issledovaniya i zametki. Tiflis, 1901. S. 297.

13. Blaramberg I.F. Istoricheskoe, topograficheskoe, statisticheskoe, ehtnograficheskoe i voennoe opisanie Kavkaza / Per. I.M. Nazarovoj. M., 2005.

14. Novitskij G.V. Geografichesko-statisticheskoe obozrenie zemli, naselyonnoj narodom adekhe // Tiflisskie vedomosti. 1829. № 22–25; Neverovskij A. Kratkij vzglyad na severnyj i srednij Dagestan v statisticheskom i topograficheskom otnosheniyakh. Otryvok iz rukopisi polkovnika Neverovskogo, pomeschyonnyj v pyatoj knizhke Voennogo zhurnala za 1847 god. SPb., 1847. Podrobnee sm.: Kosven M.O. Materialy po istorii ehtnograficheskogo izucheniya Kavkaza v russkoj nauke // Kavkazskij ehtnograficheskij sbornik. T. 1. M., 1955. S. 266–374.

15. Sm., v chastnosti: «Voenno-statisticheskoe opisanie Gurii, Imeretii, Kakhetii, Mingrelii i Svanetii» I.V. Shakhovskogo (1838), «Kratkij obzor gornym plemenam, zhivuschim za Kuban'yu i vdol' vostochnogo berega Chyornogo morya ot ust'ya Kubani do ust'ya Ingura» F.F. Tornau (1839), «Vojna na Kavkaze i v Dagestane» V.I. Mochul'skogo (1844): RGVIA, f. 482, op. 1, d. 193; f. 38, op. 7, d. 17; f. 846, op. 16, d. 6528.

16. Gosudarstvennyj arkhiv Stavropol'skogo kraya, f. 79, op. 1, d. 1508.

17. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremyon: Grebenskoe vojsko. Nal'chik, 2001; Velikaya N.N. Kazaki Vostochnogo Predkavkaz'ya v XVIII–XIX vv. Rostov n/D, 2001; i dr.

18. Milyutin D.A. Kratkij ocherk Kavkazskogo kraya v voennom otnoshenii: iz lektsij polkovnika Milyutina v Imperatorskoj Voennoj akademii. SPb., 1848.

19. Tam zhe. S. 99–116. Sm. takzhe: Kolosovskaya T.A. «Rukovodstvovat'sya mnogoletneyu opytnost'yu predshestvennikov»: D.A. Milyutin i izuchenie istorii Rossijskoj politiki na Kavkaze (1840-e gody) // Novyj istoricheskij vestnik. 2016. № 1(47). S. 6–19.

20. Voenno-statisticheskoe obozrenie Rossijskoj imperii. T. XVI. Ch. 1. Stavropol'skaya guberniya. SPb., 1851.

21. Glinoetskij N.P. Istoricheskij ocherk Nikolaevskoj akademii General'nogo shtaba. SPb., 1882. S. 263.

22. Fadeev R.A. 60 let Kavkazskoj vojny. M., 2007. S. 145.

23. Podrobnee sm.: Degoev V.V. Rossiya i Kavkaz XVIII – pervoj poloviny XIX vv.: vzglyad s Zapada // Degoev V.V. Bol'shaya igra na Kavkaze… S. 54–116.

24. Spenser Eh. Opisanie poezdok po Zapadnomu Kavkazu, vklyuchaya puteshestvie cherez Imeretiyu, Mingreliyu, Turtsiyu, Moldaviyu, Galitsiyu, Sileziyu i Moraviyu. Nal'chik, 2008. S. 9.

25. Behll Dzh. Dnevnik prebyvaniya v Cherkesii v techenie 1837–1839 godov. V 2 t. Nal'chik, 2007. T. 1. S. 6.

26. Kavkaz i Kavkazskaya vojna: Publichnye lektsii, chitannye v zale Passazh v 1860 godu General'nogo shtaba polkovnikom D.I. Romanovskim. SPb., 1860; Fadeev R.A. Shest'desyat let Kavkazskoj vojny. Tiflis, 1860.

27. Shest'desyat let Kavkazskoj vojny R. Fadeeva // Otechestvennye zapiski. 1860. T. 130. S. 97.

28. RGVIA, f. 401, op. 2, 1866 g., d. 105, l. 1–12; Dubrovin N.F. Istoriya vojny i vladychestva russkikh na Kavkaze. V 6 t. SPb., 1871–1888.

Comments

No posts found

Write a review
Translate