Везде
Formation and development of women's professional community of Russia on the example of midwifery (1754–1860)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Formation and development of women's professional community of Russia on the example of midwifery (1754–1860)
Annotation
PII
S086956870006385-4-1
DOI
10.31857/S086956870006385-4
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Natalya L. Pushkareva 
ORCID: 0000-0001-6295-3331
Occupation: Professor, Chief Researcher
Affiliation: Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow
Natalia Mitsyuk
Occupation: Senior Lecturer
Affiliation: Smolensk State Medical University
Address: Russian Federation, Smolensk
Severina Koldman
Occupation: Associate Professor
Affiliation: The Russian National Research Medical University named after N.I. Pirogov
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 5
Pages
118-131
Abstract

               

Received
04.09.2019
Date of publication
12.09.2019
Number of purchasers
90
Views
2980
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Значительными, но в то же время малозаметными, потому и безымянными акторами социальной и женской истории всегда были те, кто принимали роды. Посвящённых им трудов в российской историографии до обидного мало1, поскольку исследователи всё больше концентрируются на истории (и её инструментарии) медицины, открытиях в области лечебного дела, нежели на том, как всё это изменило частную жизнь женщины прошлого. Интересующая нас уже не первый год тема истории русского деторождения2 позволяет сместить акценты и изучать проблему сразу в трёх научных срезах: истории медицины (акушерки как проводницы научного знания в область родовспоможения), женской истории (механизмы формирования профессиональной гендерно-маркированной идентичности) и исторической этнографии (контаминация традиций и новаций).
1. Данилишина Е.И. Основные этапы и направления развития отечественного акушерства (XVIII–XX вв.). Автореф. дис. … д-ра мед. наук. М., 1998; Зимин И.В., Журавлёв А.А. СПб ГМУ им. акад. И.П. Павлова. Этапы большого пути. Возникновение женского медицинского образования в России и создание Женского медицинского института. СПб., 2012.

2. Мицюк Н.А., Пушкарёва Н.Л. Домашние роды в российских дворянских семьях (конец XIX – начало XX в.) // Этнографическое обозрение. 2015. № 5. С. 167–183; Мицюк Н.А., Пушкарёва Н.Л. У истоков медикализации: основы российской социальной политики в сфере репродуктивного здоровья // Журнал исследований социальной политики. 2017. № 4. С. 515–530; Мицюк Н.А., Пушкарёва Н.Л. Модернизация репродуктивного поведения образованных россиянок второй половины XI – начала XX в. // Женщины в российском обществе. 2016. № 3. С. 73–89; Мицюк Н.А. Типы российских дворянок начала XX в. по отношению к собственной фертильности и материнству // Женщины в российском обществе. 2014. № 2. С. 17–28.
2 Нацелив исследовательский фокус на изучение процессов формирования в России профессиональной женской идентичности в сфере родовспоможения, мы ставили задачей реконструировать эту сферу, показать её особенности и значимость. Важно отметить, что в XVIII в. в русском языке присутствовали разные термины для обозначения этой сферы: повитушество, повивальное дело, бабичье дело. В XIX в. в Россию проник французский термин «aider à accoucher» («помогать разрешающейся от бремени»), который и породил ныне используемую лексему «акушерство».
3 Объектом данного исследования выступают образованные повитухи (в XVIII–XIX вв. их именовали «учёные повивальные бабки»), которых в 1870-х гг. в связи с распространением клинического родовспоможения стали называть «акушерками». Цель статьи – выявить этапы формирования в России акушерской специализации среди женщин, определить социально-статусный облик повитух, проанализировать спектр их деятельности, узнать особенности их взаимодействия во время родов с врачами и сельскими помощницами.
4 Различные связанные с практиками родовспоможения аспекты представлены в европейской и североамериканской историографии – от многочисленных обобщающих трудов по истории акушерства до исследований о контроле над рождаемостью3 – зачастую в рамках отдельного направления. Многие зарубежные авторы отмечали сложившиеся в ряде стран в XVIII в. непростые взаимоотношения акушерок и мужчин-врачей в процессе медикализации деторождения (переноса родов из домашнего пространства в стационары)4. Поэтому важно определить присутствие или отсутствие таких тенденций в русской истории акушерства.
3. Пушкарёва Н.Л., Мицюк Н.А. Родовспоможение и культура деторождения в новейшей зарубежной историографии (1975–2015 гг.) // Этнографическое обозрение. 2017. № 4. С. 147–163.

4. Donegan J. Women and Men Midwives. Westport (Connecticut), 1978; Donnison J. Midwives and Medical Men. New Barnett, 1988; Wilson W. The Making of Man-Midwifery: Childbirth in England, 1660–1770. Cambridge (Mass.), 1995; Williams A.S. Women and Childbirth in the Twentieth Century. Stroud, 1997; Vann Sprecher T.D., Karras R.M. The Midwife and the Church: Ecclesiastical Regulation of Midwives in Brie, 1499–1504 // Bulletin of the History of Medicine. 2011. Vol. 85(2). P. 171–92.
5 В связи с этим мы обратились к источникам: законодательству Российской империи, медицинской литературе, опубликованной до 1860 г., и материалам Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга, государственных архивов Смоленской и Ярославской областей. В основном это дела из фондов врачебной управы и губернского правления (формулярные списки, письма, прошения, отчёты о деятельности), родильных отделений (карты беременных), личных фондов, Физиката (Врачебной управы – особого присутственного места и в Москве, и в Санкт-Петербурге), жандармского управления, благотворительных организаций, а также отчёты врачебных учреждений.
6 В работе над заявленной темой, с одной стороны, использовались методы гендерной истории, направленные на проблематизацию женских опыта и повседневности, с другой – микроистории, нацеленные на изучение малоисследованных областей прошлого.
7

Институциализация профессионального труда повивальных бабок

 

До XVIII в. сфера деторождения относилась к естественной практике. Из-за неразвитости акушерской и в целом медицинской науки родовспоможение оказалось в руках необразованных повитух, чья деятельность основывалась на опыте предков, традициях и религиозных воззрениях. Уже тогда были заложены основы для профессионального единства и передачи опыта из поколения в поколение тех женщин, кто умел «бабить» (помогать родильницам). Первый регламентировавший их занятия закон («О подтверждении повивальными бабками, под смертной казней, что они младенцев, рожденных уродами, не убивали») вышел 28 января 1704 г.5 Стремительная вестернизация России и проникновение в неё светского научного знания (чем отмечен весь «осьмнадцатый век») имели своей составляющей укрепление позиций научной медицины. Этому процессу способствовало пристальное внимание государства к области деторождения.

5. ПСЗ-I. Т. 4. № 1964. С. 243.
8 Поскольку вестернизация началась в стране с крупных городов, первые акушерские клиники появились в столицах: старой – Москве и новой – Санкт-Петербурге. В 1754 г. тайный царский советник, лейб-медик, основоположник и организатор медицинского обеспечения в России Панайота (Павел Захарович) Кондоиди инициировал принятие закона об открытии особых повивальных школ и «о снабжении столиц и городов испытанными в сем искусстве повивальными бабками»6. Принятию закона предшествовал сбор сведений о практикующих в двух столицах и повитухах. В марте 1754 г. Кондоиди с горечью сообщил правительству, «сколько злых следствий рожашщам за неимением ученых и искусных бабок ежедневно происходит». Он предложил взять на учёт всех городских баб, помогавших родильницам, ввести для них экзамены, работу лучших оплачивать из казны и открыть в двух столицах по одной «бабичьей» школе для подготовки акушерок. Одновременно при Императорском дворе появилась должность придворной акушерки, на которую назначили голландку Адриану Ван дер Шаар. Она наблюдала во время беременности царевну Екатерину Алексеевну (будущую императрицу Екатерину II) и принимала у неё роды7.
6. Там же. Т. 14. № 10214. С. 55–57.

7. Sar Adraina Van der // Biographischer Index Rußlands und der Sowjetunion / Hrg. A. Frey. Berlin, 2005. S. 1789.
9 Согласно «Представлению», которое лейб-медик подал ко двору, практикующие бабки должны были пройти аттестацию и, «кои будут достойны», приведены к присяге (потому и бабок поначалу именовали присяжными; список тех из них, кому разрешалось открыть самостоятельное дело по оказанию помощи роженицам, подавался властям «для народного известия»). Эти женщины обещали «днем и ночью ходить к роженицам богатым и убогим, какого б чина и достоинства они ни были», «к муке напрасно не склонять», a от «бранливых слов, клятв… шуток, неучтивых речей и прочаго совершенно удерживаться». Столичных повитух «освидетельствовали» (записали в реестр), привели к присяге и разделили на «старших» и «младших»8.
8. ПСЗ-I. Т. 14. № 10214. С. 56.
10 Введение присяжной процедуры 29 апреля 1754 г. Правительствующим Сенатом по указу «О порядочном учреждении бабьичьева дела в пользу общества», с одной стороны, было направлено на ввод государственного контроля над деятельностью повитух, с другой – на оформление профессионального статуса всех, уже практиковавших. Таким образом, ещё до официального открытия повивальных школ власти подтвердили специализацию повивальных бабок без прохождения теоретического обучения – исключительно по факту их владения практическими навыками. Первые «освидетельствованные» и стали развивать акушерское образование в стране. Именно их впоследствии определили в разные повивальные школы для практической поддержки приглашённых врачей, преподававших теоретический курс. С учётом того, что среди российских врачей акушерская специализация была крайне редкой, законодатели сделали ставку на развитие женского повивального образования. Это мудрое решение удачно вписалось в тогдашнюю систему медицинской помощи. Не нарушались традиционные отношения между рожавшими и теми, кто им помогал, не навязывалось мужское «вторжение» в женское пространство родов. И всё же, помимо повивальных бабок, в тезаурусе тогдашних законодателей нежданно появились мужчины – «профессора бабичьего дела», «лекари-акушеры»9. Знание истории первых российских родильных домов позволяет увидеть в этих акторах иностранцев, которые поначалу практически не участвовали в процессе родовспоможения, но выполняли административные функции (координировали работы женщин-повитух). Исключительное право преподавать акушерскую науку тоже предоставлялось мужчинам: женщины вообще в те времена никакого профессионального обучения не получали и сами обучать не могли.
9. Там же. С. 55–57.
11 Кондоиди отлично понимал, что государственная казна не рассчитана на затраты в области родовспоможения, отчего и настоял на том, чтобы в Санкт-Петербурге ввели особый налоговый «сбор с рожениц на содержание бабичного дела в казну» (30 марта 1755 г.). Он был небольшим и зависел от социального статуса мужа роженицы10. Однако роженицы всех сословий попросту перестали приглашать к себе присяжных бабок, довольствуясь услугами неграмотных знахарок. Такое положение вещей могло довести акушерок до нищенства, поэтому Кондоиди подал новое «Представление» – об отмене обязательного сбора с рожениц, прося выделять из казны ежегодную сумму на поддержание бабичьего дела. Это было исполнено и стало началом формирования весьма замкнутого сообщества городских повитух.
10. Там же. № 10383. С. 339.
12 Получение необходимого стартового капитала дало Кондоиди основание для открытия для них в 1757 г. в Москве и Санкт-Петербурге специальных учебных заведений – повивальных школ. Преподавали там приглашённые иностранцы, главным образом немцы, которые одновременно собирали сведения о слушательницах; те же, в силу интереса к предмету, приходили из любопытства, обмениваясь, вероятно, знаниями о манипуляциях, практикуемых во время родов. С преподавателями оказалось негусто: упомянутые в документах того времени один профессор «бабичьего дела» и один лекарь-акушер имели некую теоретическую подготовку, но слабые практические навыки. Практиковаться им было негде: в России с давних времён мужчинам-врачам запрещалось касаться женского тела11. Классического врачебного осмотра не проводилось.
11. Пушкарёва Н.Л. Женщины Древней Руси и Московии. СПб., 2017, С. 310; Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М., 1986. С. 114.
13 Первым известным преподавателем-профессором «бабичьего дела» в Москве стал Иоганн Фридрих Эразмус (ординарный профессор анатомии и хирургии; обучался в Страсбургском и Йенском университетах; после сдачи в Лифляндии экзамена на право преподавания был приглашён в Россию12), а в Петербурге – Андрей (Андреас) Линдеман (статский советник, член Медицинского коллегии; родился в Ревеле, получил степень в Гёттингене в 1755 г. и оттуда вернулся в Россию13). За 20 лет (до 1777 г.) Московская акушерская школа под руководством Эразмуса подготовила 35 повивальных бабок. Зразмус и Линдеман часто проводили «лекционы» по немецким учебникам у себя на дому, по сути, пересказывая собственные знания и наработки по-русски. Ученицы – в основном практикующие повитухи – слушали преподавателей и делились с ними своим опытом родовспоможения. Практические навыки, которые можно было бы подкрепить одновременным с преподавателями присутствием на родах, повитухи апробировали уже после «прослушанного»14. Рассогласованность теории и практики ощущалась с каждым днём всё больше: мужчинам-врачам по-прежнему запрещалось прикасаться к беременным15.
12. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского университета. Ч. II. М., 1855. С. 669–670.

13. Гайдуков С.Н. Развитие акушерской науки в России // Физиологическое акушерство. Учебное пособие. СПб., 2010. С. 9.

14. Чистович Я.А. Исторiя первыхъ медицинскихъ школъ въ Россiи. СПб., 1883.

15. Пушкарёва Н.Л. Женщины Древней Руси и Московии. С. 310.
14 Так что первый российский «профессор повивального искусства» Н.М. Максимович-Амбодик сделал верную ставку на распространение профессионального акушерства через развитие женского повивального образования. Родился он на Полтавщине, окончил Киево-Могилянскую академию и Московский университет, обратил на себя внимание отличным владением иностранными языками, был отправлен в Страсбург для шестилетнего обучения медицине по особой стипендии кн. Е.Д. Голициной-Кантемир. Страдая многими болезнями, княгиня завещала направить огромную сумму из своего состояния на развитие акушерского дела в России16.
16. Амбодик-Максимович Н.М. Русские портреты XVIII и XIX столетий. Т. 2. Кн. 3. Вып. 1. М., 1906. С. 232.
15 Страсбургская акушерская школа в целом способствовала появлению в России обученных врачей. Вероятно, в Страсбурге Максимовичу-Амбодику пришла идея преподавать на родине с помощью фантома, который использовался «для изучения делать поворот младенца и прикладывать акушерские щипцы»17 и в простейшем виде являлся куклой, повторявшей костный женский таз и головку доношенного плода.
17. Кораблёв Г. Курс акушерской науки и женских болезней. Т. 1. М., 1841. С. 13.
16 Описание фантома, созданного в Швеции, а затем воспроизведённого в России, содержалось в первой переводной книге по акушерству18. Благодаря фантому упростилось преподавание акушерства, а для русских врачей появился стимул открыто критиковать казавшиеся вечными предубеждения о невозможности обследования женских тел мужчинами. Перу Амбодика принадлежит первое оригинальное русское руководство по акушерству19, повлиявшее на эволюцию профессиональной врачебной этики. Западная Европа того времени переживала эпоху увлечения утилитаристскими идеями Иеремии Бентама, считавшего принцип полезности основой нравственности. В России же эта казавшаяся очевидной для европейцев идея противоречила нормам православной морали, которая исключала проникновение «чужих» мужчин (врачей) в частное женское пространство. Этот запрет, однако, был на руку умелым врачевательницам и создавал возможности для их профессионального единства.
18. Бодлок Ж.Л. Городская и деревенская повивальная бабка, или наставление самое простоя и ясное. В вопросах и ответах состоящее, как поступать пред родами, во время родин и после оных, и какие спасительныя средства в таких случаях употреблять должно / Пер. с фр. Д. Самойлович. Изд. 1. М., 1764 (Изд. 2. М., 1786).

19. Амбодик-Максимович Н.М. Искусство повивания, или наука о бабичьем деле. Ч. 1–6. М.; СПб., 1784–1786.
17 Плацдармом для контаминации теоретико-медицинского (в основном иностранного) знания и практических навыков в области акушерства призваны были стать родильные госпитали, открывшиеся при Воспитательных домах для самых бедных, особенно незамужних женщин, в качестве тайного убежища. Рожать вне дома было во всех сословиях зазорно. Даже в беднейших городских семьях повитух всегда приглашали домой. Открытие в Москве «родовспомогательного отделения» университета при Воспитательном доме (1764) и в Санкт-Петербурге на Невском проспекте, где сегодня находится Казанский собор, «родильного госпиталя», «Прибежища сирых и неимущих родильниц» (1771), явилось не только важным шагом в истории русской благотворительности. В этих госпиталях повитухи получали практические навыки и собирали первые статистические данные по клиническим случаям20.
20. Фаньяни Ф. Письма из Петербурга 1810–1811. СПб., 2009. С. 174–176.
18 Положение учениц повивальных школ и института было парадоксальным. Теоретическим знаниям обучали мужчины-акушеры, не имевшие почти никакого опыта в сфере родовспоможения. На занятиях происходил своеобразный обмен информацией, при котором скорее «повивальницы» «обогащали» своих педагогов знаниями – об апробированных не раз манипуляциях и практиках21.
21. Мицюк Н.А., Пушкарёва Н.Л. У истоков медикализации… С. 515–530.
19 В родильные отделения Воспитательных домов посылали и обучавшихся акушерству в Московском университете и Медико-хирургической академии студентов. Они должны были научиться у повитух принимать роды22. Так возникла практика организации ученичества у опытных повитух, необычная для Западной Европы и привычная для России (применявшая и в первой половине XIX в.). Затем все, научившиеся принимать роды, должны были подкрепить свои умения теоретическими знаниями, сдав экзамен мужчинам-врачам23. У самих же врачей, приехавших из-за границы (и много мнившие о себе), учениц не было. Так как шансов быть призванными «на дом» иностранные лекари не имели, они оказывались заинтересованными в росте числа родильных отделений, где, наблюдая за ловкими руками повитух, могли проверить свои знания практически.
22. Груздев В.С. Краткий очерк истории акушерства и гинекологии в России // Акушерско-гинекологические учреждения России. СПб., 1910. С. 15.

23. ПСЗ-I. Т. 32. № 26515. С. 1086.
20 Принятый 20 сентября 1789 г. «Устав повивальным бабкам и определение платы им за труды»24 стал первым в российской женской истории документом, регламентировавшим профессиональный труд женщин. В частности, от повитух требовалось пройти в Медицинской коллегии «испытание» (как доказательство владения теоретическими и практическими навыками), под присягой дать слово не заниматься абортированием младенцев «дачею проносных и изгонительных лекарств» («Ни с кем и никогда [в том] соглашаться не буду и к тому себя употреблять ни за что не дам»). Законодательно фиксировались и необходимые для этой профессии качества: добропорядочность, скромность, неболтливость («соблюдая всегда молчаливость»), услужливость «во всякое время, днем или ночью»25 и даже… трезвость, «дабы во всякое время в состоянии были дело свое исполнять». «Недостаточным родильницам» (неимущим) полагалось «услуживать безденежно». Если повитуха получала жалованье, то ей запрещалось брать плату и с зажиточных рожениц26.
24. Там же. Т. 23. № 16804. С. 76.

25. Там же. № 16804. С. 79, 77.

26. Там же. С. 76–79.
21 Впервые в России «Устав…» определил приоритет теоретического, по сути мужского, знания (высоко профессионального, медицинского) над практическим, женским (недостаточно профессиональным, отчасти знахарским). Этим в стране закреплялось превосходство мужчин в процессе медикализации родовспоможения, а также «разводилась» деятельность врачей и повитух. Последним не разрешалось осуществлять хирургические вмешательства, «наистрожайше» запрещалось «вступать в лечение от других болезней»27. Им вменялось в обязанность приглашать во время трудных родов профессоров повивального искусства. Но таковых было мало(!), поэтому стало нормой приводить на «трудные» роды вторую повитуху, а не врача.
27. Там же. С. 77; ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 5475.
22 Кроме того, умелицы бабичьего дела обязывались проводить освидетельствования женщин для установления фактов избавления от беременности, «плодоизгнания», «лишения девства»28. После юридического казуса (истории с «девкой Елло», которую подозревали в детоубийстве – за него карали смертной казнью, – но не смогли доказать факт её ранее замеченной беременности) повитухи должны были доносить на женщин, «убивших в себе детей»29, и информировать о случаях преждевременных родов. Всё это делалось с целью усиления государственного контроля над репродуктивным поведением подданных.
28. ПСЗ-I. Т. 22. № 16178. С. 332–334.

29. Там же. С. 334; Т. 16. № 11908. С. 343–363.
23 Открытие в 1797 г. при поддержке императрицы Марии Фёдоровны родильного госпиталя для бедных замужних матерей явилось новым шагом к институциализации женского профессионального повитушеского труда. При госпитале открылась повивальная школа для 22 воспитанниц, впоследствии ставшая повивальным институтом30. Впервые государство дало возможность женщинам получить не только профессиональное образование, но и некие социальные гарантии их труда. Окончившие курс девушки (повивальницы или повивальные бабки) определялись для службы в различные российские города. Вне зависимости от замужества им следовало прослужить на указанном месте не менее шести лет31. Они получали 200–300 руб. «экипировочных денег»32, на которые приобретали необходимые для родовспоможения инструменты («повивальный ящик»). Помимо финансовой поддержки выпускниц информировали (через МВД) о вакансиях по губерниям. Директор института распределял места, учитывая успехи каждой воспитанницы. На предоставленные государством прогонные деньги они могли добраться до места своего назначения. Так родильные клиники не только помогали бедным роженицам, но и работали «на усовершенствование и распространение повивальной науки» в провинциальных городах33.
30. Там же. Т. 28. № 21659. С. 893.

31. Груздев В.С. Краткий очерк истории акушерства… С. 12.

32. Отт Д. Сто лет деятельности Императорского клинического повивального института (1797–1897 гг.). СПб., 1898. С. 10.

33. ПСЗ-I. Т. 14. № 12380. С. 491, 501.
24 Согласно принятым в 1773 и 1797 гг. законам, в губерниях России приступили к деятельности медицинские управы, в составе медицинских чинов которых начали работать акушерки34. В провинции акушерская специализация среди врачей по-прежнему оставалась редкой; пациентки избегали обращения к врачам-мужчинам, предпочитая им направленных из столиц повивальниц35. Они рассматривались в качестве особой стратегической силы в продвижении имперской политики в присоединённые регионы, пограничные территории и при возникновении чрезвычайных ситуаций36.
34. Там же. Т. 23. № 17743. С. 295.

35. Там же. № 17773. С. 312.

36. Там же. Т. 3. № 1742 (1828 г.). С. 58; Т. 8. № 6367 (1833 г.). С. 452; № 6374. С. 457; Т. 9. № 7246 (1834 г.). С. 686; Т. 11. № 8995 (1836 г.). С. 220; Т. 12. № 10033 (1837 г.). С. 171; № 10340. С. 538; Т. 15. № 13272 (1840 г.). С. 162.
25 В начале XIX в. к этим женщинам стали предъявлять ещё больше требований. Их деятельность строже контролировали, однако соответствующий экзамен-испытание можно было сдать не только в Повивальном институте, но и в Медико-хирургической академии (позже – при врачебных управах). В 1838 г. профессию повитухи включили в состав девяти медицинских званий и степеней. Согласно новым правилам, все допущенные к сдаче экзамена на звание повивальной бабки должны были иметь заверенные местным начальством свидетельства трёх случаев принятия родов (в казённом учреждении и на «вольной практике»)37.
37. ПСЗ-I. Т. 13. № 11896. С. 456.
26 В 1830-х гг. были открыты должности повитух при МВД и Министерстве государственных имуществ. Врачи-акушеры и повивальные бабки вошли в состав гарнизонов полиции в Санкт-Петербурге (1 апреля 1838 г.) и Москве (26 декабря 1851 г.)38. Уличённые в различных преступлениях женщины часто объявляли себя беременными, ибо закон требовал таковым «пыток и наказания не чинить»39. Обученные повивальные бабки должны были определять, правду говорят преступницы или лгут. Всё большее внимание уделялось ежемесячным отчётам повитух40.
38. Там же. № 11109. С. 224; Т. 26. № 25850. С. 181; ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 3195.

39. Чистович А.Я. Очерки из истории первых русских медицинских учреждений XVIII столетия. СПб., 1870. С. 172.

40. Центральный государственный исторический архив г. Санкт-Петербурга (далее – ЦГИА СПб), ф. 185, оп. 1, д. 652, л. 2.
27 Попытки запретить заниматься повиванием женщинам, не получившим специального образования41, успеха не возымели: пациентки приглашали на роды тех, кого хвалила молва. В провинции вплоть до 1860-х гг. клиническое родовспоможение поддержки не получало. Его единственными проводниками там оставались учёные повивальные бабки. Новые родильные отделения всё так же открывались преимущественно в столицах.
41. Там же, д. 1096; ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 2650, 2861, 3067, 3133, 3767, 5303, 5887.
28 Между тем курс обучения в Повивальном институте продлили с двух до трёх лет. Поначалу излагали теорию, со второго курса учениц допускали на дежурства. Третий курс состоял исключительно из практических занятий, их якобы «давал» профессор, а по факту проводили «репетиторы» – всё те же повивальные бабки. Учитывая большой процент самостоятельно ведущих практику необразованных повитух и их нежелание получать очное образование, Повивальный институт открыл двери и для вольнослушательниц. В течение года они должны были посещать это учебное заведение, а затем на общих основаниях сдавать экзамены и получать аттестаты42.
42. ПСЗ-I. Т. 14. № 12380. С. 499–501.
29 Чтобы передать контроль за работой повитух внегородским слоям, в 1845 г. Повивальный институт объявил набор для женщин, готовых обучаться по сокращённой и упрощённой программе в течение двух лет, получить звание «сельская повитуха» (на ступень ниже выпускниц института) и отправиться исключительно в сельскую местность43.
43. Отт Д. Указ. соч. С. 33–34.
30

Социальные статус и роли повивальных бабок

 

В середине XIX в. городские и уездные, старшие и младшие присяжные повивальные бабки подчинялись городскому акушеру (при его отсутствии – городскому врачу/лекарю), тот отчитывался перед врачебной управой (в Петербурге – перед Медицинской коллегией), а с 1803 г. – МВД44. Термин «акушер» закрепился за мужчинами с высшим медицинским образованием, способными помочь на «трудных» родах; женщин всё так же именовали повитухами45. Утверждалась профессиональная терминология (встречается в законодательных документах, отчётах и в правовой литературе) по отношению к квалификации женщин, получивших разное специальное образование: повивальные бабки, привилегированные повивальные бабки, учёные повивальные бабки. Имевшие среднее образование сельские повивальные бабки, не знавшие теории, звались «сельские повитухи» или «необразованные повивальные бабки». Законодательно деятельность последних не запрещалась, хотя и делались такие попытки46. Нехватка дипломированных специалистов оказалась настолько острой, что власти разрешили опытным умелицам не только заниматься своим делом, но и получать во врачебной управе «на простой бумаге свидетельство», разрешающее им работать там, «где нет повивальных бабок»47.

44. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 1919.

45. Кораблёв Г. Курс акушерской науки… Т. 1. С. 8–9.

46. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 2650, 3775, 4274.

47. Список статей свода законов и правительственных распоряжений о повивальных бабках, сельских повивальных бабках и повитухах. СПб., 1885. С. 14.
31 Сохранившиеся формулярные списки состоявших на этой службе женщин позволяют составить их обобщённый социальный портрет48. Все они (в возрасте от 30 до 45 лет) получали образование в учебных заведениях (преимущественно в Повивальных институтах) обеих столиц. Абсолютное большинство составляли бездетные, незамужние женщины или вдовы (именно такими их хотели видеть законодатели)49, а отличались они лишь сословным происхождением (дворянки, мещанки, крестьянки, дочери купцов и священников). Очевидно, что на пути к гендерному самоопределению – получению профессии, финансовой независимости, службе в официальных государственных учреждениях – акушерское образование предоставляло различные возможности. Сформировались представления и об идеальных телесных и душевных качествах умелиц в бабичьем деле: от них требовались крепкое телосложение, отличные здоровье, зрение и слух. В согласии с традиционными практиками на роды нельзя было допускать женщин, страдавших физическими недугами. Это суеверие отражено в нормативном акте: наличие у повитухи «отвратительных или неприятных телесных недостатков» могло оказать «вредное влияние на беременную и роженицу». Даже рукам повивальной бабки следовало быть «не слишком толстыми и широкими», а пальцам – гибким в суставах. К явным достоинствам относились наличие детей, собственный опыт не только родов, но и воспитания девочек, которым мать могла бы передать свои навыки, знания и нравственные установки50. Прежде всего это касалось исполнения долга: «Во всякое время, днём или ночью, от кого бы призываема ни была, невзирая на лица»51.
48. Государственный архив Смоленской области (далее – ГА СО), ф. 754, оп. 1, д. 4, 71, 100, 119, 148, 373, 499; ф. 2, оп. 42, д. 38, 51, 110, 127, 1359, 1418, 1642; ф. 670, оп. 1, д. 35; Государственный архив Ярославской области (далее – ГА ЯО), ф. 86, оп. 1, д. 1393, 1591, 1958, 1996, 2258.

49. Русские: семейный и общественный быт. М., 1989. С. 150.

50. Верман К. Руководство к обучению повивальному искусству. М., 1832. С. 9–10.

51. ПСЗ-I. Т. 32. № 26515. С. 1086.
32 Если во врачебную управу поступали жалобы на уклонение повитухи от службы, то могло начаться соответствующее разбирательство52. Обученным повивальницам запрещалось за свою работу брать дополнительную плату, оказывать предпочтения в принятии вызовов «в отношении состоятельных, именитых родильниц в неугоду бедным»53. Повитухи должны были вести себя достойно и представлять акушеру, врачу или лекарю «рапорты» о «благонравном поведении» подопечных54.
52. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 6164.

53. ПСЗ-I. Т. 23. № 16804. С. 77.

54. ЦГИА СПб, ф. 185, оп.1, д. 732, 782, 825, 896, 954, 1041; ГА ЯО, ф. 86, оп. 1, д. 509, 544, 1303, 1311, 1438, 1443, 1555, 1957.
33 При отсутствии родильных отделений повивальные бабки работали на дому, являясь по запросам родильниц или членов их семей. Согласно «Уставу…» и «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных» деятельность представительниц этой профессии строго регламентировалась. «Трудным» считались те случаи, когда вызывали на помощь врачей и «когда через 12 часов после истечения вод младенец не родится». Другие перечисленные в законе примеры (сильные кровотечения, конвульсии у родильниц, невозможность «руковспомоществованием извлечь ребенка» и т.д.) свидетельствовали о тяжёлой работе повитухи. Кроме того, за самонадеянность её могли оштрафовать и даже привлечь к суду55. Сохранившиеся отчёты (рапорты) повивальных бабок позволяют сформировать представление о характере их труда56. Так, повитуха Василеостровской части столицы сообщила о принятии ею за январь 1824 г. 18 родов, которые «совершались силами самой природы» и «имели благополучный исход»; городовой акушер всего раз был привлечён для «совершения поворота на ножку, наложения щипцов, оперативного обеспечения выхода последа»57.
55. ПСЗ-I. Т. 32. № 26515. С. 1086–1087; Т. 20. № 19283. С. 1089–1090; ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 742.

56. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 231, 732, 782, 825, 896, 954, 1041, 1112; ГА ЯО, ф. 86, оп. 1, д. 414, 509, 544, 1303, 1311, 1438, 1443, 1555, 1957.

57. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 1112, л. 3–4.
34 Работали столичные повивальные бабки мастерски. Например, по отчётам городового акушера той же части Санкт-Петербурга С. Громова за 1824–1825 гг., число мертворождений не превышало 5%58. Правда, сами повитухи старались уменьшить число собственных неудач, поскольку каждый смертельный случай при родах подробно разбирался во врачебных управах59.
58. Там же, л. 1–22.

59. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 5855.
35 В дальних уездах чаще всего обращались к помощи местных необразованных повитух60. Повивальная бабка Ямбургского уезда Е. Боас за 1823 г. приняла всего 16 родов61. В 1830 г. в письме во врачебную управу другая повитуха Дорогобужского уезда Смоленской губ. Е. Гофман жаловалась, что за целый месяц «не имела по должности своей никакого занятия по причине нахождения в г. Дорогобуже многих простых бабок» и просила управу «прекратить» деятельность этих конкуренток62. Видно, образованные повивальные бабки, как и врачи-акушеры, по-прежнему вызывали недоверие и даже неприязнь63. Иногда это происходило по финансовым причинам. Обученные в столицах повитухи имели право на «вольную практику», но платить большие деньги «своим» богатые семьи не хотели, предпочитая более надёжных (как им казалось) иностранок. Лишь в середине XIX в. клиенты стали выбирать отечественных специалистов64.
60. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 1112, л. 1.

61. Там же, л. 3.

62. ГА СО, ф. 754, оп. 1 (1830), д. 4, л. 168–168 об.

63. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 34, 742.

64. ГА СО, ф. 201, оп. 1, д. 34, л. 11.
36 Важно подчеркнуть, что впервые в российской истории государство гарантировало женскую профессиональную занятость. При трудоустройстве повивальных бабок местные власти обязаны были им оказывать всяческое содействие. То же вменялось врачам, в подчинении которых состояли повитухи65. В случае переезда последним предоставлялись новые места для службы, прогонные и квартирные деньги66. Как и всяким госслужащим, этим женщинам полагался ежегодный отпуск – один-два месяца67, а также предоставлялось право на получение государственной пенсии68.
65. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 9.

66. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 2857, 3946, 4932; ГА ЯО, ф. 72, оп. 2, д. 1383, 2016; ф. 86, оп. 1, д. 1015; ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 48, 874.

67. ГА ЯО, ф. 86, оп. 1, д. 1006, 1432.

68. Список статей свода законов… С. 18.
37 Труд повитух не ограничивался родовспоможением, они проводили осмотры женщин, способствуя «распознанию здоровых и болезненных состояний», а также подтверждая факты беременности. Именно повивальные бабки стояли у истоков практической гинекологии в России, немало способствовали сбору информации для криминалистов69. Однако эта область их деятельности лишь подтверждает казуальный характер тогдашнего права: в начале XIX в. свидетельства повитух имели окончательную самостоятельную силу, но в середине – подвергались жёсткой верификации со стороны врачей-мужчин70.
69. Карус К.Г. Учебная книга гинекологии или систематическое изложение учения о распознании здоровых и болезненных состояний. СПб., 1833. С. 4; Левитский Д.И. Руководство к повивальной науке. М., 1821. С. 93.

70. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 284, 708; ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 4968, 4702, 5183, 5636; ГА СО, ф. 754, оп. 1, д. 220, 327, 344.
38 Врачебные управы критически относились к словам повивальных бабок, заставляя их проводить осмотры женщин с участием комиссий в составе врачей-акушеров и всевозможных поверенных71. Если повитухи применяли свои знания и умения не по назначению (например, абортирование по просьбе женщины), то, согласно «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных», их отправляли на каторжные работы72. Помимо прочего, доказать факт произведения «плодоизгнания» было сложно (подобных дел в архиве практически нет), в спорных случаях повитуха или врач инициировали разбирательство, которое включало неоднократные гинекологические осмотры73. В крупных городах повивальных бабок привлекали и для регулярных осмотров проституток. При этом преследовались благие цели: в случае обнаружения венерических болезней женщины определялись в лечебные заведения74.
71. ГА СО, ф. 754, оп. 1, д. 344.

72. ПСЗ-I. Т. 20. № 19283. С. 1090–1091.

73. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 1134; ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 6019.

74. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 3767.
39 По закону XIX в. круг обязанностей повитух расширился: от них требовалось «давать советы» беременным и родившим (по уходу за ребёнком)75; забирать новорождённых, если от них отказывались роженицы; оказывать «призрение подкинутым младенцам», определяя их в Воспитательные дома76. В 1809 г. в связи с участившимися в Санкт-Петербурге отказами матерей от новорождённых МВД обязало повитух убеждать таких женщин не оставлять своих детей77, а иногда и помогать им в поисках кормилиц78. В первой половине XIX в., учитывая личные знакомства с множеством людей в округе и интенсивность труда повивальных бабок, их стали привлекать к оспопрививанию79.
75. Верман К. Указ. соч. С. 7.

76. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 6125.

77. ЦГИА СПб, ф. 185, оп. 1, д. 337.

78. Чистович А.Я. Очерки из истории… С. 140.

79. ГА ЯО, ф. 86, оп. 1, д. 1958.
40 Несмотря на огромный опыт этих женщин и наличие у них некоторых медицинских знаний, их труд оплачивался намного хуже, чем у врачей-акушеров, лекарей и фельдшеров. Если в провинции повитухи получали 40–45 руб. (в столицах – 90–100 руб.) в год, то их «коллеги» – мужчины – 300–600 руб.80 Женщин никогда не представляли к государственным наградам, a врачи-акушеры за выслугу лет (от 12 и более) почти всегда получали «Анну на шею» (орден Св. Анны 3-й степени)81.
80. Там же, д. 1386; ПСЗ-I. Т. 23. № 17773. С. 312.

81. ГА ЯО, ф. 86, оп. 1, д. 2045.
41 Процесс закрепления широких профессиональных полномочий за женщинами с каждым годом вызывал всё бóльшие протесты среди недовольных их самостоятельностью мужчин-врачей. Между тем в условиях доминирования домашних родов и ничтожного количества клиник именно повивальные бабки выступали носительницами во многом табуированного знания, а мужчины-акушеры оставались на периферии родовспомогательной деятельности. Открытого противостояния врачей и повитух в России не возникло потому что за столетие сложилась система получения практикующими женщинами научных знаний. В то же время дела врачебных управ свидетельствуют о множестве скандалов, инициированных мужчинами-акушерами и лекарями, испытывавшими неприязнь к тем, кого звали к рожавшим женщинам раньше, чем их82.
82. ЦГА Москвы, ф. 1, оп. 1, д. 3213, 4343; ф. 1, оп. 2, д. 126, л. 15–20; д. 496; ГА ЯО, ф. 79, оп. 7, т. 1, д. 295.
42 В 1754 – 1860-х гг. деторождение в России стало делом государственной важности. Именно демографические задачи, возникшие перед Россией как европеизированной страной, заставили «заметить» ранее безымянно, не упоминаемо трудившихся повитух. Их профессиональную подготовку и труд регламентировали законодательные установления XVIII – первой половины XIX в. с целью потеснить «неграмотных баб» от их веками сложившихся практик и поставить на их место обученных, образованных мужчин-врачей со всей полнотой власти и авторитета. Но процесс этого вытеснения был длительным, из-за чего в России ввели особую административную должность – повивальная бабка. Так одной из первых возникла область приложения профессионального женского труда. И если с открытием высших медицинских курсов, получением доступа женщин к высшему медицинскому образованию спор в различных слоях общества о допустимости «учёных дам» к врачебной практике долго не утихал, то профессиональные повитухи в акушерской сфере по праву доминировали. Это обусловливалось устойчивостью традиционных представлений о том, что роды – дело женское, причём мужское присутствие в нём возможно в исключительных случаях – только для мужа роженицы, а посещение и осмотр её чужим мужчиной не допускаются. В силу этого медицинская специализации мужчин в акушерстве была редка и непопулярна. При отсутствии клинического акушерства (родильных отделений) в регионах России сельские либо учёные повивальные бабки являлись фактически единственными проводниками научного знания. С развитием же медицинского образования и достижением успехов в «бабичьем деле» повитухи оставались важными субъектами социальной жизни российских городов. Благодаря этим женщинам медленно, но верно вытеснялись знахарские практики, использовавшиеся сельскими необразованными помощницами на родах, происходили контаминации народно-практических и врачебно-теоретических знаний, медицины и социальной помощи (оспопрививание, призрение подкидышей, поиск кормилиц, гинекологические осмотры в судебных разбирательствах).
43 Однако эти умелицы, несмотря на включение их деятельности в реестр профессий и востребованность в обществе, были дискриминированы системой профессионального труда. Их жалованье оказалось существенно ниже, чем у врачей и лекарей, а в судебных процессах результаты освидетельствования повитух подвергали сомнению или не брали в расчёт. И всё же между повивальными бабками и врачами-акушерами в России не наблюдалось столь открытого противостояния, как в западноевропейских странах. Во-первых, мужчин-врачей с достаточной акушерской подготовкой было мало, и Российское государство пошло по пути институциализации женского труда, признания его профессиональным. Хотя по закону повивальные бабки подчинялись врачам-акушерам, последние, как ни ругали порой неграмотных помощниц, обойтись без них часто не могли. Врачи считались контролирующими работу повитух, но сами практически не участвовали в принятии родов. Во-вторых, Россия оставалась страной слабо урбанизированной. И не могло быть речи о том, чтобы вся акушерская практика оказалась только в руках мужчин (как, например, в Бостоне к 1820 г.)83. Сколь ни продвигали в стране идею создания родильных госпиталей и ни развивали акушерское образование, пространство родов в абсолютном большинстве случаев оставалось домашним, особенно вдали от городов.
83. Degler C. At Odds: Women and the Family in America from the Revolution to the Present. N.Y., 1980.
44 Очевидно, что в рассматриваемый период без получения повитухами акушерского образования в России не мог быть «запущен» механизм создания профессиональной гендерной идентичности. Процесс, связанный с вытеснением повивальных бабок и утверждением врачебного (мужского) авторитета проходил в рамках клинического родовспоможения, которое стало атрибутом социальной жизни не ранее начала XX в.

References

1. Degler C. At Odds: Women and the Family in America from the Revolution to the Present. N.Y., 1980.

2. Donegan J. Women and Men Midwives. Westport (Connecticut), 1978.

3. Donnison J. Midwives and Medical Men. New Barnett, 1988.

4. Sar Adraina Van der // Biographischer Index Rußlands und der Sowjetunion / Hrg. A. Frey. Berlin, 2005. S. 1789.

5. Vann Sprecher T.D., Karras R.M. The Midwife and the Church: Ecclesiastical Regulation of Midwives in Brie, 1499–1504 // Bulletin of the History of Medicine. 2011. Vol. 85(2). P. 171–92.

6. Williams A.S. Women and Childbirth in the Twentieth Century. Stroud, 1997.

7. Wilson W. The Making of Man-Midwifery: Childbirth in England, 1660–1770. Cambridge (Mass.), 1995.

8. Ambodik-Maksimovich N.M. Iskusstvo povivaniya, ili nauka o babich'em dele. Ch. 1–6. M.; SPb., 1784–1786.

9. Ambodik-Maksimovich N.M. Russkie portrety XVIII i XIX stoletij. T. 2. Kn. 3. Vyp. 1. M., 1906. S. 232.

10. Bodlok Zh.L. Gorodskaya i derevenskaya povival'naya babka, ili nastavlenie samoe prostoya i yasnoe. V voprosakh i otvetakh sostoyaschee, kak postupat' pred rodami, vo vremya rodin i posle onykh, i kakie spasitel'nyya sredstva v takikh sluchayakh upotreblyat' dolzhno / Per. s fr. D. Samojlovich. Izd. 1. M., 1764 (Izd. 2. M., 1786).

11. Verman K. Rukovodstvo k obucheniyu povival'nomu iskusstvu. M., 1832. S. 9–10.

12. Gajdukov S.N. Razvitie akusherskoj nauki v Rossii // Fiziologicheskoe akusherstvo. Uchebnoe posobie. SPb., 2010. S. 9.

13. Gruzdev V.S. Kratkij ocherk istorii akusherstva i ginekologii v Rossii // Akushersko-ginekologicheskie uchrezhdeniya Rossii. SPb., 1910. S. 15.

14. Danilishina E.I. Osnovnye ehtapy i napravleniya razvitiya otechestvennogo akusherstva (XVIII–XX vv.). Avtoref. dis. … d-ra med. nauk. M., 1998.

15. Zimin I.V., Zhuravlyov A.A. SPb GMU im. akad. I.P. Pavlova. Ehtapy bol'shogo puti. Vozniknovenie zhenskogo meditsinskogo obrazovaniya v Rossii i sozdanie Zhenskogo meditsinskogo instituta. SPb., 2012.

16. Karus K.G. Uchebnaya kniga ginekologii ili sistematicheskoe izlozhenie ucheniya o raspoznanii zdorovykh i boleznennykh sostoyanij. SPb., 1833. S. 4.

17. Korablyov G. Kurs akusherskoj nauki i zhenskikh boleznej. T. 1. M., 1841. S. 13.

18. Levitskij D.I. Rukovodstvo k povival'noj nauke. M., 1821. S. 93.

19. Mitsyuk N.A. Tipy rossijskikh dvoryanok nachala XX v. po otnosheniyu k sobstvennoj fertil'nosti i materinstvu // Zhenschiny v rossijskom obschestve. 2014. № 2. S. 17–28.

20. Mitsyuk N.A., Pushkaryova N.L. Domashnie rody v rossijskikh dvoryanskikh sem'yakh (konets XIX – nachalo XX v.) // Ehtnograficheskoe obozrenie. 2015. № 5. S. 167–183.

21. Mitsyuk N.A., Pushkaryova N.L. Modernizatsiya reproduktivnogo povedeniya obrazovannykh rossiyanok vtoroj poloviny XI – nachala XX v. // Zhenschiny v rossijskom obschestve. 2016. № 3. S. 73–89.

22. Mitsyuk N.A., Pushkaryova N.L. U istokov medikalizatsii: osnovy rossijskoj sotsial'noj politiki v sfere reproduktivnogo zdorov'ya // Zhurnal issledovanij sotsial'noj politiki. 2017. № 4. S. 515–530.

23. Ott D. Sto let deyatel'nosti Imperatorskogo klinicheskogo povival'nogo instituta (1797–1897 gg.). SPb., 1898. S. 10.

24. Pushkaryova N.L. Zhenschiny Drevnej Rusi i Moskovii. SPb., 2017, S. 310.

25. Pushkaryova N.L., Mitsyuk N.A. Rodovspomozhenie i kul'tura detorozhdeniya v novejshej zarubezhnoj istoriografii (1975–2015 gg.) // Ehtnograficheskoe obozrenie. 2017. № 4. S. 147–163.

26. Skrynnikov R. G. Boris Godunov. M., 1986. S. 114.

27. Fan'yani F. Pis'ma iz Peterburga 1810–1811. SPb., 2009. S. 174–176.

28. Chistovich A.Ya. Ocherki iz istorii pervykh russkikh meditsinskikh uchrezhdenij XVIII stoletiya. SPb., 1870. S. 172.

29. Chistovich Ya.A. Istoriya pervykh' meditsinskikh' shkol' v' Rossii. SPb., 1883.

Comments

No posts found

Write a review
Translate