Везде
The Subjects of Norm-Creating in the Representations of Law Students
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Subjects of Norm-Creating in the Representations of Law Students
Annotation
PII
S013216250012553-1-1
DOI
10.31857/S013216250012553-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Sergey Ushkin 
ORCID: 0000-0003-4317-6615
Occupation: Leading Researcher of the Social Processes Monitoring Department
Affiliation: Scientific Center of Social-Economic Monitoring State Institution
Address: Russian Federation, Saransk
Ekaterina Koval
Occupation: Professor
Affiliation: Middle-Volga Institute – branch of All-Russian State University of Justice (RLA of the Ministry of Justice of Russia)
Address: Russian Federation, Saransk
Edition
Issue 2
Pages
57-66
Abstract

To research the ideas of modern Russian students about social norms, it seems promising to study the views of those who in the near future will use their professional competencies in the norm-creating activities – law students. The authors work with empirical material obtained in 2016 (N = 374) and 2020 (N = 415) on the basis of branches of the All-Russian State University of Justice (RLA of the Ministry of Justice of Russia). The patterns of formation and mutual influence of legal, moral and religious norms were revealed. It is proved that in the social imaginary of young people, there are tendencies to exclude minority groups (sexual, national, religious) from the rule-making processes, although an increase in tolerance towards these groups is recorded in dynamics.

Keywords
norms of law, norms of morality, norms of religion, cultural values, social imaginary, norm-creating
Acknowledgment
The paper is part of the research project «Norm-creating of Morality, Law and Religion» (RFBR No 19-011-00082).
Received
12.03.2021
Date of publication
25.03.2021
Number of purchasers
6
Views
39
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Проблематика взаимообусловленности норм права, морали и религии занимает важное место на пересечении ряда научных дисциплин и значимость ее не ослабевает. Она тесно связана с поиском путей построения справедливого общества, основанного на верховенстве закона. Ее актуальность особенно высока для нашей страны, где усиливаются запросы на обеспечение действенной правовой защиты [Петухов, Петухов, 2019: 127].
2 Конструирование уважительного отношения к закону, расширенное воспроизводство практик, соответствующих нормативным предписаниям, тесно связано с трансформацией правового сознания россиян [Козырева, Смирнов, 2020: 76]. Реализация подобного сценария связана не только со способностью людей принять новые правила игры, но и с возможностями обеспечить необходимые условия преодоления правового нигилизма. К сожалению, в нашем обществе преобладает критическое восприятие представителей правоохранительных органов и органов власти, что становится одной из причин неуважения к закону и противозаконного поведения [Покида, Зыбуновская, 2020: 97].
3 Необходимым условием развития правового сознания россиян в целом является повышение правовой культуры самих профессиональных юристов, которая формируется под влиянием профильного образования, практики правоприменения и господствующей идеологии. Сосредоточим внимание на первом факторе, исследуя для этого правовую культуру студентов юридических специальностей и направлений подготовки (студентов-юристов), которые в перспективе должны будут профессионально заниматься правоприменением и правотворчеством. Наш основной акцент будет сделан на взаимосвязи права с другими нормативными регуляторами в социальном воображаемом будущих профессиональных юристов.
4

Теоретические предпосылки и гипотезы.

5 Рассмотрению природы нормативности посвящен большой пласт исследовательских работ в разных научных направлениях. В центре их внимания — причины возникновения и трансформации норм, механизмы их воспроизводства; особые черты, отличающие социальные нормы от эмпирически наблюдаемых; различия между принятием легитимности нормы и следованием ей [Девятко и др., 2017: 14].
6 В качестве основной методологической рамки нашего анализа выбран нормативный подход, разрабатываемый в русле левоцентристского проекта «хорошего общества» [Коваль, 2016]. В его основе лежит модель социального воображаемого — совокупности представлений людей о собственном существовании в социуме, взаимоотношениях с другими людьми, ожиданиях, с которыми к таким контактам обычно подходят, а также глубинных нормативных идеях и образах, скрывающихся за этими ожиданиями [Taylor, 2007: 171]. Под социальным воображаемым понимается источник социального порядка и автономный фактор социальной жизни. Оно служит для того, чтобы люди представили окружающие субъекты в собственной системе нравственных координат и на ее основе определили отношение к ним. Именно в социальном воображаемом следует искать основания правовых, моральных и религиозных норм, что делает его в некотором смысле более реальным, чем сама реальность [Касториадис, 2003: 69].
7 В этом контексте мы попытались выявить представления респондентов об источниках правовой нормативности и субъектах нормотворчества. Логично предположить, что эти представления определяют образ правовой системы у будущих юристов и их ценностно-нормативные установки, оказывающие прямое влияние как на качество их будущей конкретной правоприменительной и правотворческой деятельности, так и на уровень их общей правовой культуры.
8 Опираясь на классические правовые теории, мы выделяем возможных носителей нормотворческой воли и анализируем, кто из них, по мнению респондентов, создает нормы на современном этапе развития общества, а кто в идеале должен их устанавливать. Здесь надо обратить внимание на противопоставление религиозных, патерналистских и договорных подходов к пониманию источников правовых норм.
9 Наиболее древние концепции характеризуются религиозными представлениями о сверхъестественном источнике нормативности права. Они актуальны для той части общества, в социальном воображаемом которой доминируют традиционно-религиозные представления о праве. Ключевыми субъектами нормотворчества в них являются Бог и религиозная элита.
10 Более поздние патерналистские концепции основываются на понимании государства как семейного союза, где правитель, носитель нормотворческой воли, — своего рода глава семьи («отец народа»), а граждане — ее члены. Патерналистские теории в социальном воображаемом порождают веру «…широких слоев населения в “царя-батюшку” и во всякое начальство как в “отца родного”» [Нерсесянц, 2013: 42]. В постсоветской России на роль «царя-батюшки» вполне может претендовать президент, а на роль «всякого начальства» — правящие элиты.
11 Наиболее современные концепции, апеллирующие к договорной природе права, основываются на идеях соглашения между равноправными людьми о пространстве нормативного и ненормативного. Эти идеи оказали существенное влияние на формирование современных правовых демократических государств, поскольку основными субъектами нормотворчества признаются рядовые граждане (даже если они делегируют отдельные свои права государственным органам) и социальные группы. Представления об общественном договоре как источнике правовой нормативности, даже если они латентны, свидетельствуют о доминировании в социальном воображаемом идей свободы, равенства, неотчуждаемых прав человека.
12 Проверяемая гипотеза исследования заключается в том, что в правовом сознании российских студентов-юристов существует расхождение между сущим и должным, связанное с синкретизмом правовой культуры, выраженной во взаимосвязи и взаимообусловленности норм права, морали и религии на бытовом уровне. Те, кто связывают свою профессиональную жизнедеятельность с правоприменением и правотворчеством, неминуемо отталкиваются от предшествующего повседневного рационального и чувственного опыта.
13 Проблема в том, что в юридическом образовании нравственным аспектам профессиональной деятельности уделяется сравнительно мало внимания [Коваль и др., 2020: 279]. Это порождает проблемы с целостным восприятием ценностно-нормативных элементов социального воображаемого, в котором тесным образом переплетаются различные нормативные регуляторы. Нарушаются процессы формирования нормального правосознания будущих юристов, которое, как отмечает И.А. Ильин, «…может быть развито и упрочено в душе только в связи с ее общим, моральным и нравственным воспитанием» [Ильин, 1994: 237]. Между тем сегодняшним выпускникам и учащимся вузов вскоре предстоит практически решать возникающие в обществе проблемы. От того, каких ценностей, норм и принципов они придерживаются, с какими установками и ориентациями они приступят к трудовой деятельности, во многом будет зависеть их профессиональный успех [Ретивина, 2019: 57].
14

Эмпирическая база и методика анализа.

15 Поскольку поле исследовательских вопросов в рамках данного направления представляется весьма широким, мы ограничимся далее только двумя проблемами – что, с точки зрения будущих юристов, детерминирует нормы права, морали и религии, а также кто должен их устанавливать.
16 Представленный в работе анализ основан на результатах социологического опроса, проведенного авторами на базе филиалов Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России) в восьми российских городах — Ижевске, Казани, Калуге, Петрозаводске, Саранске, Саратове, Туле и Хабаровске, в апреле-сентябре 2020 г. Студенты участвовали в анкетировании удаленно, посредством сервиса Google Forms.
17 Рекрутинг респондентов происходил через представителей администрации структурных подразделений, профессорско-преподавательский состав и студенческие советы. В каждом из филиалов опрошено примерно 10% обучающихся по очной форме. В исследовании участвовали свыше 1000 респондентов, после нормализации выборки по полу, форме и месту обучения отобрано 415 результативных анкет. Там, где это возможно, приведены результаты нашего предыдущего исследования, проведенного среди студентов того же вуза (N=374) четыре года назад по схожей методике (см. [Коваль, Ушкин, 2018; Ушкин, Коваль, 2020]).
18 В инструментарии мы попытались закодировать субъекты правотворчества, которые детерминировали правовую культуру в различные периоды развития правовых систем. В частности, если в качестве субъектов респонденты выбирают Бога или религиозную элиту, это свидетельствует о доминировании в социальном воображаемом традиционно-религиозных установок; государство или правящую элиту — патерналистских; социальных групп или простых граждан — демократических.
19 Провокативным являлся вопрос об исключении отдельных социальных групп из обсуждения социальных норм и ценностей. Развитая правовая культура позволяет четко дифференцировать субъекты по возможности их участия в жизни государства, основываясь, в первую очередь, на действующих законах и подзаконных актах. Например, российская правовая система не ограничивает деятельность национальных, религиозных или сексуальных меньшинств, представителей оппозиции. Безусловно, в ней прослеживается ориентация на поддержание морали при помощи права (см., напр., [Харт, 2020]), но это регулируется негласными договоренностями в судейском корпусе. В то же время терроризм признается противоправным деянием, за которое предусмотрена уголовная ответственность. Поэтому если респонденты заявляют, что готовы прислушаться к террористам при обсуждении дальнейшего развития общества, то это свидетельствует не об обостренном чувстве толерантности опрашиваемых, а, скорее, об их правовом нигилизме.
20

Результаты и их обсуждение.

21 Как показал проведенный в 2020 г. опрос, более половины (53%) студентов-юристов придерживаются мнения, что существующие в обществе нормы права, морали и религии отчасти связаны между собой, отчасти — нет. Каждый третий (35%) указывает на наличие тесной взаимосвязи, оставшиеся (7%) прямой связи не наблюдают.
22 Различия во взглядах проявляются, в частности, в качественно разных представлениях о характере происхождения норм. Чаще всего субъектом, создающим правовые нормы, называли государство (70%) или правящую элиту (23%), создающим моральные нормы — различные социальные группы (38%) или простых граждан1 (32%), создающим религиозные нормы — религиозную элиту (48%) или Бога (25%) (табл. 1).
1. Термин «социальные группы» в рамках данного исследования использовался для обозначения сообществ, связанных общими интересами и имеющими возможность их лоббировать (например, профессиональные, этнические, протестные группы и т.д.). Под «простыми гражданами» подразумевалось неструктурированное население в целом.
23

Таблица 1. Представления студентов-юристов о том, кто в современном обществе создает нормы права, морали и религии, 2020 г., % ответов

Вариант ответа Нормы права Нормы морали Нормы религии
Бог 1 7 25
Государство 70 8 8
Правящая элита 23 12 6
Религиозная элита 1 1 48
Социальные группы 3 38 4
Простые граждане 1 32 4
Другой вариант ответа 1 2 5
24 В представлениях студентов-юристов практически исключается божественное происхождение правовых норм, что характерно для ряда классических естественно-правовых концепций. Следовательно, преобладающим типом мировоззрения будущих юристов является юридический позитивизм. Подавляющее большинство опрошенных (70%) признают за государством исключительное право на правотворчество. Такое позитивистское понимание права влияет и на восприятие иных социальных норм, поэтому исследование такого рода корреляций представляется небезынтересной научной задачей.
25 Восприятие Бога как создателя моральных норм характерно для традиционно-религиозного сознания, но лишь небольшая доля (7%) респондентов придерживается такого мнения, хотя половина опрошенных (55%) считает себя верующими людьми. По данному вопросу различия в подгруппах верующих и неверующих респондентов минимальны (8 и 5% соответственно) и объяснимы смещениями при проведении исследования. Поэтому, вслед за рядом авторов, констатируем что религия «утрачивает статус единого общего мировоззрения и превращается всего лишь в подсистему, постепенно теряя все больше своих функций, сосредотачиваясь на сугубо религиозной функции» [Узланер, 2019: 216].
26 Парадоксально, что, как показывают результаты исследования, при создании религиозных норм респонденты чаще отдают главенство не Богу, а религиозной (церковной) элите. Причем такая ситуация наблюдается как среди тех, кто считает себя верующими людьми (34 и 43% соответственно), так и тех, кто, напротив, верующими не являются (6 и 55% соответственно). Причем среди неверующих определенная доля людей все же указывает на божественное происхождение религиозных норм, что говорит о колеблющемся характере их мировоззрения.
27 Существенным нормотворческим потенциалом респонденты наделяют правящую элиту: 23% (почти четверть) закрепляет за ней создание правовых норм, 12% — норм моральных. Лишь в религиозной сфере нормотворческое влияние правящей элиты является незначительным (такой выбор сделали всего 6% опрошенных).
28 Религиозная элита, в отличие от правящей, рассматривается только как субъект создания религиозных норм (выбор в ее пользу сделали 48% респондентов). То, что она не рассматривается как самостоятельный субъект правового нормотворчества, объясняется тем, что представители религиозной элиты не занимают должности в органах власти и занимаются правовым нормотворчеством не в большей степени, чем иные граждане. Однако и субъектом морального нормотворчества, в восприятии опрошенных, религиозная элита тоже не выступает. Вероятно, это связано с низким уровнем авторитета современных религиозных элит, чему способствуют многочисленные сюжеты в российских СМИ, критически рассматривающих как отдельные поступки руководителей религиозных конфессий, так и их моральные качества.
29 Респонденты высоко оценивают роль социальных групп (38%) и простых граждан (32%) как субъектов морального нормотворчества. По большому счету, можно говорить о приближении к полноценному воплощению мечты о власти общественного мнения, которая должна выражаться в реализации установок на проведение референдумов, массовых опросов, мониторинга социальных сетей и блогов, и т.д. Проблема в том, что социальные группы и простые граждане зачастую становятся объектом манипуляции правящей элиты, поэтому выражают свою позицию в ограниченном диапазоне возможностей (см. [Юдин, 2020]).
30 Помимо выявления понимания респондентами текущего положения вещей в процессах создания социальных норм, своеобразного нормотворческого сущего, мы попытались исследовать и понимание нормотворческого должного.
31 В процесс обсуждения того, что должно в обществе стать общепринятой нормой, по мнению респондентов, должны быть включены различные акторы, среди которых значимую роль играют простые граждане. Можно сказать, что, по мнению студентов-юристов, устанавливать нормы права должно государство с опорой на мнение простых граждан, нормы морали — простые граждане при поддержке различных социальных групп и государства, а нормы религии — простые граждане наряду с религиозной элитой и Богом (табл. 2). Тезис, что при формировании норм религии простые граждане более значимы, чем Бог, выглядит очень парадоксально, но он хорошо отражает культурную ситуацию в глубоко секуляризированном обществе, где даже многие граждане, называющие себя верующими, не считают Бога реальным актором нормотворчества.
32

Таблица 2. Представления студентов-юристов о том, кто должен определять, что в обществе должно стать общепринятой нормой, 2020 г., %

Вариант ответа Нормы права Нормы морали Нормы религии
Бог 2 6 22
Государство 59 18 11
Правящая элита 4 6 5
Религиозная элита — — 22
Социальные группы 7 19 4
Простые граждане 24 47 26
Другой вариант ответа 4 4 10
33 Идентификация простых граждан как надлежащего ключевого субъекта создания общепринятых норм свидетельствует, видимо, о кризисе в России легитимности правящего истеблишмента, развитии критического (а часто — и протестного) потенциала и росте установки на демократическое преобразование российского общества, в котором понятие «власть народа» имеет позитивные коннотации. В любом случае люди, находящиеся у власти (правящая элита), не обладают в социальных представлениях респондентов теми качествами, которые делали бы их популярным субъектом создания общепринятых норм. Подобное отношение к ним может являться как индикатором развития гражданственности, так и фактором расшатывания социально-политической стабильности [Ушкин, 2017: 128].
34 Еще одна возможная интерпретация полученных результатов — вероятная популяризация левоцентристских социальных проектов в студенческой среде. Это подтверждается в других исследованиях. Так, М.С. Константинов и Р.А. Пупыкин, анализируя изменения в социально-политических установках и ожиданиях регионального студенчества в период 2015–2019 гг., установили приоритетное положение левоцентристских и демократических ценностей наряду с падением популярности «…практически всех “правых” идеологий — консерватизма (на 15,5%), национального патриотизма (на 14,6%) и монархизма (на 5,8%)» [Константинов, Пупыкин, 2020: 196].
35 Еще один разрыв между сущим и должным обнаруживается в представлениях о субъектах морального нормотворчества. Респонденты полагают, что государство должно больше участвовать в определении того, что морально: на уровне сущего его выбрали 8% респондентов, а на уровне должного — 18%. Впрочем, почти половина опрошенных называют основным нормотворческим субъектом в сфере морали всё тех же простых граждан (47 %).
36 То, что будущие юристы уделяют такое большое внимание роли простых граждан в формировании норм права, морали и религии, может косвенно свидетельствовать о стремлении респондентов к сохранению устойчивости социума. Н. Луман назвал право иммунитетом общества, призванным защищать воспроизводство коммуникативной системы общества от различных помех [Луман, 2007: 36]. Можно предположить, что и у моральных норм есть аналогичные иммунные свойства.
37 Следует обратить внимание на то, что в представлениях респондентов некоторые социальные группы должны исключаться из конструирования морального, правового и религиозного континуумов. Как отмечает А. Этциони, склонность к исключению имеют абсолютно все сообщества, это является нормативным дефектом их природы [Etzioni, 2002]. При этом принципы исключения могут базироваться на негласном «общественном договоре», который время от времени может меняться. Например, в СМИ давно обсуждаются высказывания Папы Римского Франциска, выступившего за легализацию однополых браков, что означает постепенное обретение в католическом миропонимании гомосексуальными парами равного статуса с гетеросексуальными.
38 Юридическое сообщество, включая будущих юристов, должно быть наименее склонно к исключениям в вопросах об участии различных групп в нормотворческой деятельности по каким-либо социальным признакам и резко негативно относиться к вовлечению в процесс обсуждения норм преступников. Однако результаты исследования показали (табл. 3), что социальное воображаемое опрошенных не соответствует прогнозируемому исследователями должному.
39

Таблица 3. Представителей каких социальных групп студенты-юристы не допустили бы к публичному обсуждению социальных норм и ценностей ни при каких обстоятельствах, %

Вариант ответа 2016 2020
Национальных меньшинств 16 10
Религиозных меньшинств 21 18
Сексуальных меньшинств 33 26
Маргинализованных слоев населения (бомжи, наркоманы, алкоголики, проститутки и т.д.) 38 44
Террористических организаций 56 62
Оппозиции 9 5
Необходимо допускать всех 7 11
Другое 1 1
Затрудняюсь ответить 18 12

Примечание. Сумма превышает 100%, поскольку респондентам (студентам) предлагалось выбрать более одного варианта.
40 Как показали опросы, более половины респондентов ни при каких обстоятельствах не допустили бы к публичному обсуждению социальных норм и ценностей представителей террористических организаций. В то же время симптоматично, что более трети студентов-юристов не исключили террористов из числа желательных, по их мнению, участников такого обсуждения. Свыше трети опрошенных (причем за 2016–2020 гг. эта доля выросла) не стали бы привлекать к дискуссии маргиналов. Значимая доля опрошенных не готова допускать к нормотворческим процессам различные виды меньшинств, хотя за 2016–2020 гг. уровень толерантности в этом вопросе вырос – респонденты существенно реже стали исключать и сексуальные, и религиозные, и национальные меньшинства, и оппозиционеров. Одновременно в полтора раза увеличилась доля тех респондентов, которые считают, что к процессам правового и морального нормотворчества «необходимо допускать всех». Впрочем, это трудно считать проявлением роста правовой культуры, поскольку, согласно анкете, в число «всех» входят и члены террористических организаций.
41 Безусловно, в социологических опросах не бывает правильных или неправильных ответов. Однако в нашем случае мы можем позволить себе ввести подобные дефиниции, соотнеся ответы с российским законодательством, согласно которому из всех названных в анкете акторов нелегитимны только представители террористических организаций.
42 Респондентов, таким образом, можно дифференцировать на тех, кто дал совершенно правильные, отчасти правильные и совершенно неправильные ответы. К первой группе относятся 18% опрошенных, исключающих из публичного дискурса только террористов; к последней — 15%, не исключающих террористов, но исключающих представителей меньшинств и/или маргиналов и/или оппозиционеров. Таким образом, опрос показал, что лишь менее чем каждый пятый студент-юрист обладает развитой правовой культурой (насколько об этом может свидетельствовать ответ на один вопрос в анкете); почти столько же будущих юристов характеризуются низким уровнем толерантности в сочетании с признанием возможности участия террористов в публичном дискурсе по ценностно-нормативным вопросам. При этом нет статистически значимых взаимосвязей между уровнем развития правовой культуры и различными социальными характеристиками (пол, возраст, место обучения, курс, религиозность, вероисповедание, национальность). Можно предположить, что студенты, демонстрирующие развитую правовую культуру, это «отличники», а давшие совершенно неправильные ответы — «троечники» (в вузах эти полярные по успеваемости группы составляют порядка 15-20% [Мягков, 2017: 46]). Однако данное предположение требует дальнейшей проверки на новых опросных данных.
43

Выводы и рекомендации.

44 Становление и развитие проекта «хорошего общества» в российском варианте сопряжено с рядом рисков, которые затрудняют его достижимость. В первую очередь, это — раскол по позициям, определяющим развитие моральной и правовой систем. Он является следствием низкой социальной консолидированности как всего российского общества, так и будущих профессиональных юристов.
45 Полученные результаты свидетельствуют о готовности респондентов к социальному контракту, основанному на договоренностях между отдельными членами общества. Возможно, приоритет коммуникативных представлений об источнике нормативности права, морали и религии объясняется стремлением к снятию конфликтов и к достижению «хорошего общества» с наименьшими потерями.
46 Существенная часть опрошенных склонна доверить создание правовых норм гражданам. Это связано с тем, что будущие юристы имеют расширенные (в сравнении с советскими временами) представления о нормотворческом процессе. Они понимают, что в постсоветской России существуют механизмы правового нормотворчества, в которых могут участвовать не только специализированные органы, но и простые граждане (референдум, «нулевые чтения» проектов нормативных актов, общественная экспертиза нормативных правовых актов и т.п.). Вероятно, этим объясняется отмечаемая респондентами важность легитимации выработанных правил представителями всех социальных групп, а не только политиками, интеллектуалами и т.д. Все те, кто будет участвовать в обсуждении социальных норм и ценностей, не должны, по мнению опрошенных, маркироваться как «другие», поскольку уровень толерантности к ним не является высоким — и особенно это касается представителей меньшинств (сексуальных, религиозных, национальных). Впрочем, уровень толерантности к меньшинствам как участникам нормотворческих процессов (как минимум, в форме публичных ценностно-нормативных диалогов) за последние четыре года увеличился, что выразилось в росте доли тех, кто готов отказаться от исключений в нормотворческих процессах.
47 Тревогу вызывает то, что свыше трети опрошенных готовы включить в общественный дискурс и представителей террористических организаций. Казалось бы, будущие юристы как никто другой должны знать, что терроризм и пособничество терроризму – уголовно наказуемые деяния, следовательно, их привлечение к нормотворческому дискурсу идет вразрез с действующим законодательством. Реальность, к сожалению, такова, что уровень правовой культуры тех, кто в перспективе планирует заниматься правоприменением и правотворчеством, оставляет желать лучшего. Возникают закономерные вопросы: суждено ли им стать профессионалами в своем деле? а если суждено, то каково будет их влияние на остальных граждан?
48 Таким образом, изучение правовой культуры студентов-юристов приводит к выводу о серьезном разрыве между должным и сущим в их ценностно-нормативных представлениях. Это может быть обусловлено различными причинами — связанными как с общими недостатками национальной культуры (высокий уровень социальной разобщенности и, соответственно, низкий уровень доверия; низкий уровень правовой культуры; склонность к традиционным ценностям, выводящим отдельные виды меньшинств за пределы нормативного пространства), так и конкретно с правовым нигилизмом будущих юристов.

References

1. Castoriadis C. (2003) The Imaginary Institution of Society. Moscow: «Gnosis», «Logos». (In Russ.)

2. Deviatko I.F., Abramov R.N., Katerny I.V. (eds.) (2017) Norms and Morality in Sociological Theory: From Classical Conceptions to New Ideas. Moscow: Ves Mir. (In Russ.)

3. Etzioni A. (2002) The Good Society. Seattle Journal of Social Justice. Vol. 1. No 1: 83–96.

4. Hart H.L.A. (2020) Law, Liberty and Morality. Moscow: In-t Gaidara. (In Russ.)

5. Ilyin I.A. (1994). Anthology in 10 vol. Vol. 4. Moscow: Russkaya kniga. (In Russ.)

6. Konstantinov M.S., Pupykin R.A. (2020) Social and Political Guidance and Expectations of the Students of Rostov Region (based on the 2019 questionnaire). Gosudarstvennoe i munitsipal'noe upravlenie. Uchenye zapiski [State and Municipal Management Scholar Notes]. No. 1: 193–202. (In Russ.) DOI: 10.22394/2079 1690 2020 1 1 193 202

7. Koval E.A. (2016) The Normative Foundations for a «Good Society». Saransk: Yurekspraktik. (In Russ.)

8. Koval E.A., Sychev A.A., Zhadunova N.V., Fomina L.Yu. (2020) «To Follow the Law and Conscience»: Hard Skills and Soft Skills in the Legal Education. Integratsiya obrazovaniya [Integration of Education]. Vol. 24. No. 2: 276–295. (In Russ.) DOI: 10.15507/1991-9468.099.024.202002.276-295

9. Koval E.A., Ushkin S.G. (2018) Russia's Paths in the Future: is our Society Ready to become «Good Society»? Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological studies]. No. 2: 136–145. (In Russ.) DOI: 10.7868/S0132162518020149

10. Kozyreva P.M., Smirnov A.I. (2020) The Evolution of Russian Citizens’ Views on the Law: Law Abidance or Justice? Polis. Politicheskie issledovaniya [Polis. Political Studies]. No. 5: 75–89. (In Russ.) DOI: 10.17976/jpps/2020.05.06

11. Luman N. (2007) Social Systems. Essay on the General Theory. St. Petersburg: Nauka. (In Russ.)

12. Luman N. (1995) What is communication? Sotsiologicheskiy zhurnal [Sociological Journal]. No. 3: 114–124. (In Russ.)

13. Myagkov A.Yu. (2017) Academic Activity of Students: Barriers to Self-realization and Incentives for Learning. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. Seriya: Sotsial'nyye nauki [Bulletin of Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod. Series: Social Sciences]. No. 2: 45–52. (In Russ.)

14. Nersesyants V.S. (2013) Theory of Law and State. Moscow: Norma, INFRA-M. (In Russ.)

15. Pavlyutkin, I. V. (2020) Dynamics of religious commitments of young people in Russia. Nauchnyy rezul'tat. Sotsiologiya i upravleniye [Research Result. Sociology and Management]. Vol. 6. No. 3: 153–183. (In Russ.) DOI: 10.18413/2408-9338-2020-6-3-0-10

16. Petukhov V.V., Petukhov R.V. (2019) Request for Change: Factors and Causes of its Actualization, Key Components, and Potential Carriers. Polis. Politicheskie issledovaniya [Polis. Political Studies]. No. 5: 119–133. (In Russ.) DOI: 10.17976/jpps/2019.05.09

17. Pokida A.N., Zybunovskaya N.V. (2020) Legal Values of the Russian Population: Priorities and Contradictions. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies]. No 1: 92-99. (In Russ.) DOI: 10.31857/S013216250008327-2

18. Retivina V.V. (2019) Labor Values and Attitudes of Modern Students. Vysshee Obrazovanie v Rossii [Higher Education in Russia]. Vol. 29. No. 1: 57–63. (In Russ.) DOI: https://doi.org/10.31992/0869-3617-2019-28-1-57-63

19. Taylor Ch. (2007) A Secular Age. Cambridge: Harvard University Press.

20. Ushkin S. G., Koval E. A. (2020) The Future of Society According to Future Russian Lawyers. Vestnik instituta sotziologii [The Bulletin of the Institute of Sociology]. Vol. 11. No. 3: 28–42. (In Russ.) DOI: 10.19181/vis.2020.11.3.661

21. Ushkin S.G. (2017) Attitude of the Population to the Protests in the Provincial City. Vlast’ [Power]. No. 11: 123–129. (In Russ.)

22. Uzlaner D.A. (2019) The end of Religion? A History of the Theory of Secularization. Moscow: VSHE. (In Russ.)

23. Yudin G.B. (2020) Public Opinion. The Power of Numbers. St. Petersburg: EU v SPb. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate