Везде
Субъекты нормотворчества в представлениях студентов-юристов
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Субъекты нормотворчества в представлениях студентов-юристов
Аннотация
Код статьи
S013216250012553-1-1
DOI
10.31857/S013216250012553-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Ушкин Сергей Геннадьевич 
ORCID: 0000-0003-4317-6615
Должность: ведущий научный сотрудник отдела мониторинга социальных процессов
Аффилиация: Научный центр социально-экономического мониторинга
Адрес: Российская Федерация, Саранск
Коваль Екатерина Александровна
Должность: профессор кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики
Аффилиация: Средне-Волжский институт (филиал) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России)
Адрес: Российская Федерация, Саранск
Выпуск
Номер 2
Страницы
57-66
Аннотация

Для исследования представлений современных российских студентов о социальных нормах перспективным представляется изучение взглядов тех, кто в ближайшее время будут сами участвовать в нормотворческой деятельности, — студентов юридических специальностей и направлений подготовки. На основе эмпирического материала, полученного в 2016 (N=374) и 2020 гг. (N=415) на базе филиалов Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), авторы выявляют закономерности формирования и взаимовлияния правовых, моральных и религиозных норм. Доказано, что в социальном воображаемом студентов-юристов выражены тенденции исключения из нормотворческих процессов групп меньшинств (сексуальных, национальных, религиозных), хотя в динамике фиксируется повышение толерантности к этим группам. 

Ключевые слова
нормы права, нормы морали, нормы религии, культурные ценности, социальное воображаемое, нормотворчество
Источник финансирования
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-011-00082.
Классификатор
Получено
12.03.2021
Дата публикации
25.03.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
38
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Проблематика взаимообусловленности норм права, морали и религии занимает важное место на пересечении ряда научных дисциплин и значимость ее не ослабевает. Она тесно связана с поиском путей построения справедливого общества, основанного на верховенстве закона. Ее актуальность особенно высока для нашей страны, где усиливаются запросы на обеспечение действенной правовой защиты [Петухов, Петухов, 2019: 127].
2 Конструирование уважительного отношения к закону, расширенное воспроизводство практик, соответствующих нормативным предписаниям, тесно связано с трансформацией правового сознания россиян [Козырева, Смирнов, 2020: 76]. Реализация подобного сценария связана не только со способностью людей принять новые правила игры, но и с возможностями обеспечить необходимые условия преодоления правового нигилизма. К сожалению, в нашем обществе преобладает критическое восприятие представителей правоохранительных органов и органов власти, что становится одной из причин неуважения к закону и противозаконного поведения [Покида, Зыбуновская, 2020: 97].
3 Необходимым условием развития правового сознания россиян в целом является повышение правовой культуры самих профессиональных юристов, которая формируется под влиянием профильного образования, практики правоприменения и господствующей идеологии. Сосредоточим внимание на первом факторе, исследуя для этого правовую культуру студентов юридических специальностей и направлений подготовки (студентов-юристов), которые в перспективе должны будут профессионально заниматься правоприменением и правотворчеством. Наш основной акцент будет сделан на взаимосвязи права с другими нормативными регуляторами в социальном воображаемом будущих профессиональных юристов.
4

Теоретические предпосылки и гипотезы.

5 Рассмотрению природы нормативности посвящен большой пласт исследовательских работ в разных научных направлениях. В центре их внимания — причины возникновения и трансформации норм, механизмы их воспроизводства; особые черты, отличающие социальные нормы от эмпирически наблюдаемых; различия между принятием легитимности нормы и следованием ей [Девятко и др., 2017: 14].
6 В качестве основной методологической рамки нашего анализа выбран нормативный подход, разрабатываемый в русле левоцентристского проекта «хорошего общества» [Коваль, 2016]. В его основе лежит модель социального воображаемого — совокупности представлений людей о собственном существовании в социуме, взаимоотношениях с другими людьми, ожиданиях, с которыми к таким контактам обычно подходят, а также глубинных нормативных идеях и образах, скрывающихся за этими ожиданиями [Taylor, 2007: 171]. Под социальным воображаемым понимается источник социального порядка и автономный фактор социальной жизни. Оно служит для того, чтобы люди представили окружающие субъекты в собственной системе нравственных координат и на ее основе определили отношение к ним. Именно в социальном воображаемом следует искать основания правовых, моральных и религиозных норм, что делает его в некотором смысле более реальным, чем сама реальность [Касториадис, 2003: 69].
7 В этом контексте мы попытались выявить представления респондентов об источниках правовой нормативности и субъектах нормотворчества. Логично предположить, что эти представления определяют образ правовой системы у будущих юристов и их ценностно-нормативные установки, оказывающие прямое влияние как на качество их будущей конкретной правоприменительной и правотворческой деятельности, так и на уровень их общей правовой культуры.
8 Опираясь на классические правовые теории, мы выделяем возможных носителей нормотворческой воли и анализируем, кто из них, по мнению респондентов, создает нормы на современном этапе развития общества, а кто в идеале должен их устанавливать. Здесь надо обратить внимание на противопоставление религиозных, патерналистских и договорных подходов к пониманию источников правовых норм.
9 Наиболее древние концепции характеризуются религиозными представлениями о сверхъестественном источнике нормативности права. Они актуальны для той части общества, в социальном воображаемом которой доминируют традиционно-религиозные представления о праве. Ключевыми субъектами нормотворчества в них являются Бог и религиозная элита.
10 Более поздние патерналистские концепции основываются на понимании государства как семейного союза, где правитель, носитель нормотворческой воли, — своего рода глава семьи («отец народа»), а граждане — ее члены. Патерналистские теории в социальном воображаемом порождают веру «…широких слоев населения в “царя-батюшку” и во всякое начальство как в “отца родного”» [Нерсесянц, 2013: 42]. В постсоветской России на роль «царя-батюшки» вполне может претендовать президент, а на роль «всякого начальства» — правящие элиты.
11 Наиболее современные концепции, апеллирующие к договорной природе права, основываются на идеях соглашения между равноправными людьми о пространстве нормативного и ненормативного. Эти идеи оказали существенное влияние на формирование современных правовых демократических государств, поскольку основными субъектами нормотворчества признаются рядовые граждане (даже если они делегируют отдельные свои права государственным органам) и социальные группы. Представления об общественном договоре как источнике правовой нормативности, даже если они латентны, свидетельствуют о доминировании в социальном воображаемом идей свободы, равенства, неотчуждаемых прав человека.
12 Проверяемая гипотеза исследования заключается в том, что в правовом сознании российских студентов-юристов существует расхождение между сущим и должным, связанное с синкретизмом правовой культуры, выраженной во взаимосвязи и взаимообусловленности норм права, морали и религии на бытовом уровне. Те, кто связывают свою профессиональную жизнедеятельность с правоприменением и правотворчеством, неминуемо отталкиваются от предшествующего повседневного рационального и чувственного опыта.
13 Проблема в том, что в юридическом образовании нравственным аспектам профессиональной деятельности уделяется сравнительно мало внимания [Коваль и др., 2020: 279]. Это порождает проблемы с целостным восприятием ценностно-нормативных элементов социального воображаемого, в котором тесным образом переплетаются различные нормативные регуляторы. Нарушаются процессы формирования нормального правосознания будущих юристов, которое, как отмечает И.А. Ильин, «…может быть развито и упрочено в душе только в связи с ее общим, моральным и нравственным воспитанием» [Ильин, 1994: 237]. Между тем сегодняшним выпускникам и учащимся вузов вскоре предстоит практически решать возникающие в обществе проблемы. От того, каких ценностей, норм и принципов они придерживаются, с какими установками и ориентациями они приступят к трудовой деятельности, во многом будет зависеть их профессиональный успех [Ретивина, 2019: 57].
14

Эмпирическая база и методика анализа.

15 Поскольку поле исследовательских вопросов в рамках данного направления представляется весьма широким, мы ограничимся далее только двумя проблемами – что, с точки зрения будущих юристов, детерминирует нормы права, морали и религии, а также кто должен их устанавливать.
16 Представленный в работе анализ основан на результатах социологического опроса, проведенного авторами на базе филиалов Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России) в восьми российских городах — Ижевске, Казани, Калуге, Петрозаводске, Саранске, Саратове, Туле и Хабаровске, в апреле-сентябре 2020 г. Студенты участвовали в анкетировании удаленно, посредством сервиса Google Forms.
17 Рекрутинг респондентов происходил через представителей администрации структурных подразделений, профессорско-преподавательский состав и студенческие советы. В каждом из филиалов опрошено примерно 10% обучающихся по очной форме. В исследовании участвовали свыше 1000 респондентов, после нормализации выборки по полу, форме и месту обучения отобрано 415 результативных анкет. Там, где это возможно, приведены результаты нашего предыдущего исследования, проведенного среди студентов того же вуза (N=374) четыре года назад по схожей методике (см. [Коваль, Ушкин, 2018; Ушкин, Коваль, 2020]).
18 В инструментарии мы попытались закодировать субъекты правотворчества, которые детерминировали правовую культуру в различные периоды развития правовых систем. В частности, если в качестве субъектов респонденты выбирают Бога или религиозную элиту, это свидетельствует о доминировании в социальном воображаемом традиционно-религиозных установок; государство или правящую элиту — патерналистских; социальных групп или простых граждан — демократических.
19 Провокативным являлся вопрос об исключении отдельных социальных групп из обсуждения социальных норм и ценностей. Развитая правовая культура позволяет четко дифференцировать субъекты по возможности их участия в жизни государства, основываясь, в первую очередь, на действующих законах и подзаконных актах. Например, российская правовая система не ограничивает деятельность национальных, религиозных или сексуальных меньшинств, представителей оппозиции. Безусловно, в ней прослеживается ориентация на поддержание морали при помощи права (см., напр., [Харт, 2020]), но это регулируется негласными договоренностями в судейском корпусе. В то же время терроризм признается противоправным деянием, за которое предусмотрена уголовная ответственность. Поэтому если респонденты заявляют, что готовы прислушаться к террористам при обсуждении дальнейшего развития общества, то это свидетельствует не об обостренном чувстве толерантности опрашиваемых, а, скорее, об их правовом нигилизме.
20

Результаты и их обсуждение.

21 Как показал проведенный в 2020 г. опрос, более половины (53%) студентов-юристов придерживаются мнения, что существующие в обществе нормы права, морали и религии отчасти связаны между собой, отчасти — нет. Каждый третий (35%) указывает на наличие тесной взаимосвязи, оставшиеся (7%) прямой связи не наблюдают.
22 Различия во взглядах проявляются, в частности, в качественно разных представлениях о характере происхождения норм. Чаще всего субъектом, создающим правовые нормы, называли государство (70%) или правящую элиту (23%), создающим моральные нормы — различные социальные группы (38%) или простых граждан1 (32%), создающим религиозные нормы — религиозную элиту (48%) или Бога (25%) (табл. 1).
1. Термин «социальные группы» в рамках данного исследования использовался для обозначения сообществ, связанных общими интересами и имеющими возможность их лоббировать (например, профессиональные, этнические, протестные группы и т.д.). Под «простыми гражданами» подразумевалось неструктурированное население в целом.
23

Таблица 1. Представления студентов-юристов о том, кто в современном обществе создает нормы права, морали и религии, 2020 г., % ответов

Вариант ответа Нормы права Нормы морали Нормы религии
Бог 1 7 25
Государство 70 8 8
Правящая элита 23 12 6
Религиозная элита 1 1 48
Социальные группы 3 38 4
Простые граждане 1 32 4
Другой вариант ответа 1 2 5
24 В представлениях студентов-юристов практически исключается божественное происхождение правовых норм, что характерно для ряда классических естественно-правовых концепций. Следовательно, преобладающим типом мировоззрения будущих юристов является юридический позитивизм. Подавляющее большинство опрошенных (70%) признают за государством исключительное право на правотворчество. Такое позитивистское понимание права влияет и на восприятие иных социальных норм, поэтому исследование такого рода корреляций представляется небезынтересной научной задачей.
25 Восприятие Бога как создателя моральных норм характерно для традиционно-религиозного сознания, но лишь небольшая доля (7%) респондентов придерживается такого мнения, хотя половина опрошенных (55%) считает себя верующими людьми. По данному вопросу различия в подгруппах верующих и неверующих респондентов минимальны (8 и 5% соответственно) и объяснимы смещениями при проведении исследования. Поэтому, вслед за рядом авторов, констатируем что религия «утрачивает статус единого общего мировоззрения и превращается всего лишь в подсистему, постепенно теряя все больше своих функций, сосредотачиваясь на сугубо религиозной функции» [Узланер, 2019: 216].
26 Парадоксально, что, как показывают результаты исследования, при создании религиозных норм респонденты чаще отдают главенство не Богу, а религиозной (церковной) элите. Причем такая ситуация наблюдается как среди тех, кто считает себя верующими людьми (34 и 43% соответственно), так и тех, кто, напротив, верующими не являются (6 и 55% соответственно). Причем среди неверующих определенная доля людей все же указывает на божественное происхождение религиозных норм, что говорит о колеблющемся характере их мировоззрения.
27 Существенным нормотворческим потенциалом респонденты наделяют правящую элиту: 23% (почти четверть) закрепляет за ней создание правовых норм, 12% — норм моральных. Лишь в религиозной сфере нормотворческое влияние правящей элиты является незначительным (такой выбор сделали всего 6% опрошенных).
28 Религиозная элита, в отличие от правящей, рассматривается только как субъект создания религиозных норм (выбор в ее пользу сделали 48% респондентов). То, что она не рассматривается как самостоятельный субъект правового нормотворчества, объясняется тем, что представители религиозной элиты не занимают должности в органах власти и занимаются правовым нормотворчеством не в большей степени, чем иные граждане. Однако и субъектом морального нормотворчества, в восприятии опрошенных, религиозная элита тоже не выступает. Вероятно, это связано с низким уровнем авторитета современных религиозных элит, чему способствуют многочисленные сюжеты в российских СМИ, критически рассматривающих как отдельные поступки руководителей религиозных конфессий, так и их моральные качества.
29 Респонденты высоко оценивают роль социальных групп (38%) и простых граждан (32%) как субъектов морального нормотворчества. По большому счету, можно говорить о приближении к полноценному воплощению мечты о власти общественного мнения, которая должна выражаться в реализации установок на проведение референдумов, массовых опросов, мониторинга социальных сетей и блогов, и т.д. Проблема в том, что социальные группы и простые граждане зачастую становятся объектом манипуляции правящей элиты, поэтому выражают свою позицию в ограниченном диапазоне возможностей (см. [Юдин, 2020]).
30 Помимо выявления понимания респондентами текущего положения вещей в процессах создания социальных норм, своеобразного нормотворческого сущего, мы попытались исследовать и понимание нормотворческого должного.
31 В процесс обсуждения того, что должно в обществе стать общепринятой нормой, по мнению респондентов, должны быть включены различные акторы, среди которых значимую роль играют простые граждане. Можно сказать, что, по мнению студентов-юристов, устанавливать нормы права должно государство с опорой на мнение простых граждан, нормы морали — простые граждане при поддержке различных социальных групп и государства, а нормы религии — простые граждане наряду с религиозной элитой и Богом (табл. 2). Тезис, что при формировании норм религии простые граждане более значимы, чем Бог, выглядит очень парадоксально, но он хорошо отражает культурную ситуацию в глубоко секуляризированном обществе, где даже многие граждане, называющие себя верующими, не считают Бога реальным актором нормотворчества.
32

Таблица 2. Представления студентов-юристов о том, кто должен определять, что в обществе должно стать общепринятой нормой, 2020 г., %

Вариант ответа Нормы права Нормы морали Нормы религии
Бог 2 6 22
Государство 59 18 11
Правящая элита 4 6 5
Религиозная элита — — 22
Социальные группы 7 19 4
Простые граждане 24 47 26
Другой вариант ответа 4 4 10
33 Идентификация простых граждан как надлежащего ключевого субъекта создания общепринятых норм свидетельствует, видимо, о кризисе в России легитимности правящего истеблишмента, развитии критического (а часто — и протестного) потенциала и росте установки на демократическое преобразование российского общества, в котором понятие «власть народа» имеет позитивные коннотации. В любом случае люди, находящиеся у власти (правящая элита), не обладают в социальных представлениях респондентов теми качествами, которые делали бы их популярным субъектом создания общепринятых норм. Подобное отношение к ним может являться как индикатором развития гражданственности, так и фактором расшатывания социально-политической стабильности [Ушкин, 2017: 128].
34 Еще одна возможная интерпретация полученных результатов — вероятная популяризация левоцентристских социальных проектов в студенческой среде. Это подтверждается в других исследованиях. Так, М.С. Константинов и Р.А. Пупыкин, анализируя изменения в социально-политических установках и ожиданиях регионального студенчества в период 2015–2019 гг., установили приоритетное положение левоцентристских и демократических ценностей наряду с падением популярности «…практически всех “правых” идеологий — консерватизма (на 15,5%), национального патриотизма (на 14,6%) и монархизма (на 5,8%)» [Константинов, Пупыкин, 2020: 196].
35 Еще один разрыв между сущим и должным обнаруживается в представлениях о субъектах морального нормотворчества. Респонденты полагают, что государство должно больше участвовать в определении того, что морально: на уровне сущего его выбрали 8% респондентов, а на уровне должного — 18%. Впрочем, почти половина опрошенных называют основным нормотворческим субъектом в сфере морали всё тех же простых граждан (47 %).
36 То, что будущие юристы уделяют такое большое внимание роли простых граждан в формировании норм права, морали и религии, может косвенно свидетельствовать о стремлении респондентов к сохранению устойчивости социума. Н. Луман назвал право иммунитетом общества, призванным защищать воспроизводство коммуникативной системы общества от различных помех [Луман, 2007: 36]. Можно предположить, что и у моральных норм есть аналогичные иммунные свойства.
37 Следует обратить внимание на то, что в представлениях респондентов некоторые социальные группы должны исключаться из конструирования морального, правового и религиозного континуумов. Как отмечает А. Этциони, склонность к исключению имеют абсолютно все сообщества, это является нормативным дефектом их природы [Etzioni, 2002]. При этом принципы исключения могут базироваться на негласном «общественном договоре», который время от времени может меняться. Например, в СМИ давно обсуждаются высказывания Папы Римского Франциска, выступившего за легализацию однополых браков, что означает постепенное обретение в католическом миропонимании гомосексуальными парами равного статуса с гетеросексуальными.
38 Юридическое сообщество, включая будущих юристов, должно быть наименее склонно к исключениям в вопросах об участии различных групп в нормотворческой деятельности по каким-либо социальным признакам и резко негативно относиться к вовлечению в процесс обсуждения норм преступников. Однако результаты исследования показали (табл. 3), что социальное воображаемое опрошенных не соответствует прогнозируемому исследователями должному.
39

Таблица 3. Представителей каких социальных групп студенты-юристы не допустили бы к публичному обсуждению социальных норм и ценностей ни при каких обстоятельствах, %

Вариант ответа 2016 2020
Национальных меньшинств 16 10
Религиозных меньшинств 21 18
Сексуальных меньшинств 33 26
Маргинализованных слоев населения (бомжи, наркоманы, алкоголики, проститутки и т.д.) 38 44
Террористических организаций 56 62
Оппозиции 9 5
Необходимо допускать всех 7 11
Другое 1 1
Затрудняюсь ответить 18 12

Примечание. Сумма превышает 100%, поскольку респондентам (студентам) предлагалось выбрать более одного варианта.
40 Как показали опросы, более половины респондентов ни при каких обстоятельствах не допустили бы к публичному обсуждению социальных норм и ценностей представителей террористических организаций. В то же время симптоматично, что более трети студентов-юристов не исключили террористов из числа желательных, по их мнению, участников такого обсуждения. Свыше трети опрошенных (причем за 2016–2020 гг. эта доля выросла) не стали бы привлекать к дискуссии маргиналов. Значимая доля опрошенных не готова допускать к нормотворческим процессам различные виды меньшинств, хотя за 2016–2020 гг. уровень толерантности в этом вопросе вырос – респонденты существенно реже стали исключать и сексуальные, и религиозные, и национальные меньшинства, и оппозиционеров. Одновременно в полтора раза увеличилась доля тех респондентов, которые считают, что к процессам правового и морального нормотворчества «необходимо допускать всех». Впрочем, это трудно считать проявлением роста правовой культуры, поскольку, согласно анкете, в число «всех» входят и члены террористических организаций.
41 Безусловно, в социологических опросах не бывает правильных или неправильных ответов. Однако в нашем случае мы можем позволить себе ввести подобные дефиниции, соотнеся ответы с российским законодательством, согласно которому из всех названных в анкете акторов нелегитимны только представители террористических организаций.
42 Респондентов, таким образом, можно дифференцировать на тех, кто дал совершенно правильные, отчасти правильные и совершенно неправильные ответы. К первой группе относятся 18% опрошенных, исключающих из публичного дискурса только террористов; к последней — 15%, не исключающих террористов, но исключающих представителей меньшинств и/или маргиналов и/или оппозиционеров. Таким образом, опрос показал, что лишь менее чем каждый пятый студент-юрист обладает развитой правовой культурой (насколько об этом может свидетельствовать ответ на один вопрос в анкете); почти столько же будущих юристов характеризуются низким уровнем толерантности в сочетании с признанием возможности участия террористов в публичном дискурсе по ценностно-нормативным вопросам. При этом нет статистически значимых взаимосвязей между уровнем развития правовой культуры и различными социальными характеристиками (пол, возраст, место обучения, курс, религиозность, вероисповедание, национальность). Можно предположить, что студенты, демонстрирующие развитую правовую культуру, это «отличники», а давшие совершенно неправильные ответы — «троечники» (в вузах эти полярные по успеваемости группы составляют порядка 15-20% [Мягков, 2017: 46]). Однако данное предположение требует дальнейшей проверки на новых опросных данных.
43

Выводы и рекомендации.

44 Становление и развитие проекта «хорошего общества» в российском варианте сопряжено с рядом рисков, которые затрудняют его достижимость. В первую очередь, это — раскол по позициям, определяющим развитие моральной и правовой систем. Он является следствием низкой социальной консолидированности как всего российского общества, так и будущих профессиональных юристов.
45 Полученные результаты свидетельствуют о готовности респондентов к социальному контракту, основанному на договоренностях между отдельными членами общества. Возможно, приоритет коммуникативных представлений об источнике нормативности права, морали и религии объясняется стремлением к снятию конфликтов и к достижению «хорошего общества» с наименьшими потерями.
46 Существенная часть опрошенных склонна доверить создание правовых норм гражданам. Это связано с тем, что будущие юристы имеют расширенные (в сравнении с советскими временами) представления о нормотворческом процессе. Они понимают, что в постсоветской России существуют механизмы правового нормотворчества, в которых могут участвовать не только специализированные органы, но и простые граждане (референдум, «нулевые чтения» проектов нормативных актов, общественная экспертиза нормативных правовых актов и т.п.). Вероятно, этим объясняется отмечаемая респондентами важность легитимации выработанных правил представителями всех социальных групп, а не только политиками, интеллектуалами и т.д. Все те, кто будет участвовать в обсуждении социальных норм и ценностей, не должны, по мнению опрошенных, маркироваться как «другие», поскольку уровень толерантности к ним не является высоким — и особенно это касается представителей меньшинств (сексуальных, религиозных, национальных). Впрочем, уровень толерантности к меньшинствам как участникам нормотворческих процессов (как минимум, в форме публичных ценностно-нормативных диалогов) за последние четыре года увеличился, что выразилось в росте доли тех, кто готов отказаться от исключений в нормотворческих процессах.
47 Тревогу вызывает то, что свыше трети опрошенных готовы включить в общественный дискурс и представителей террористических организаций. Казалось бы, будущие юристы как никто другой должны знать, что терроризм и пособничество терроризму – уголовно наказуемые деяния, следовательно, их привлечение к нормотворческому дискурсу идет вразрез с действующим законодательством. Реальность, к сожалению, такова, что уровень правовой культуры тех, кто в перспективе планирует заниматься правоприменением и правотворчеством, оставляет желать лучшего. Возникают закономерные вопросы: суждено ли им стать профессионалами в своем деле? а если суждено, то каково будет их влияние на остальных граждан?
48 Таким образом, изучение правовой культуры студентов-юристов приводит к выводу о серьезном разрыве между должным и сущим в их ценностно-нормативных представлениях. Это может быть обусловлено различными причинами — связанными как с общими недостатками национальной культуры (высокий уровень социальной разобщенности и, соответственно, низкий уровень доверия; низкий уровень правовой культуры; склонность к традиционным ценностям, выводящим отдельные виды меньшинств за пределы нормативного пространства), так и конкретно с правовым нигилизмом будущих юристов.

Библиография

1. Девятко И.Ф., Абрамов Р.Н., Катерный И.В. (ред.) Нормы и мораль в социологической теории: от классических концепций к новым идеям. М.: Весь Мир, 2017.

2. Касториадис К. Воображаемое установление общества. М.: «Гнозис», Изд-во «Логос», 2003.

3. Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. М.: Русская книга, 1994.

4. Коваль Е.А. Нормативные основания «хорошего общества». Саранск: ЮрЭксПрактик, 2016.

5. Коваль Е.А., Сычев А.А., Жадунова Н.В., Фомина Л.Ю. «Руководствоваться законом и совестью»: hard skills и soft skills в юридическом образовании // Интеграция образования. 2020. Т. 24. № 2. С. 276–295. DOI 10.15507/1991-9468.099.024.202002.276-295

6. Коваль Е.А., Ушкин С.Г. Пути России в будущее. Готово ли наше общество стать «хорошим»? // Социологические исследования. 2018. № 2. С. 136–145. DOI: 10.7868/S0132162518020149

7. Козырева П.М., Смирнов А.И. Эволюция правовых представлений россиян: законопослушность или справедливость? // Полис. Политические исследования. 2020. № 5. С. 75–89. DOI: 10.17976/jpps/2020.05.06

8. Константинов М.С., Пупыкин Р.А. Социально-политические установки и ожидания студенческой молодежи Ростовской области (по материалам анкетированного опроса 2019 г.) // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2020. № 1. С. 193–202. DOI 10.22394/2079 1690 2020 1 1 193 202.

9. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб.: Наука, 2007.

10. Луман Н. Что такое коммуникация? // Социологический журнал. 1995. № 3. С. 114–124.

11. Мягков А.Ю. Академическая активность студентов: барьеры самореализации и стимулы к учебе // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2017. № 2. С. 45–52.

12. Нерсесянц В.С. Теория права и государства. М.: Норма, Инфра-М, 2013.

13. Павлюткин И.В. Динамика религиозности молодых людей в России // Научный результат. Социология и управление. 2020. Т. 6. № 3. С. 153–183. DOI: 10.18413/2408-9338-2020-6-3-0-10

14. Петухов В.В., Петухов Р.В. Запрос на перемены: причины актуализации, ключевые слагаемые и потенциальные носители // Полис. Политические исследования. 2020. № 5. С. 119–133. DOI: 10.17976/jpps/2019.05.09

15. Покида А.Н., Зыбуновская Н.В. Правовые ценности современных россиян: приоритеты и противоречия // Социологические исследования. 2020. № 1. С. 92–99. DOI: 10.31857/S013216250008327-2

16. Ретивина В.В. Трудовые ценности и установки современной студенческой молодежи // Высшее образование в России. 2019. Т. 29. № 1. С. 57–63. DOI: 10.31992/0869-3617-2019-28-1-57-63

17. Узланер Д.А. Конец религии? История теории секуляризации. М.: ВШЭ, 2019.

18. Ушкин С.Г. Протесты и протестующие провинциального города: как к ним относится население? // Власть. 2017. № 11. С. 123–129.

19. Ушкин С.Г., Коваль Е.А. Социальное будущее в представлениях будущих российских юристов // Вестник института социологии. 2020. Т. 11. № 3. С. 28–42. DOI: 10.19181/vis.2020.11.3.661

20. Харт Г.Л.А. Право, свобода и мораль. М.: Ин-т Гайдара, 2020.

21. Юдин Г.Б. Общественное мнение, или Власть цифр. СПб.: ЕУ в СПб., 2020.

22. Etzioni A. The Good Society // Seattle Journal of Social Justice. 2002. Vol. 1. No 1. P. 83–96.

23. Taylor Ch. A Secular Age. Cambridge, Mass.; London: The Belknap Press of Harvard University Press, 2007.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести