Везде
Мысли о современной российской социологии и её перспективах
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Мысли о современной российской социологии и её перспективах
Аннотация
Код статьи
S013216250011069-8-1
DOI
10.31857/S013216250011069-8
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Шубрт Иржи  
Должность: заведующий кафедрой исторической социологии Факультета гуманитарных наук
Аффилиация: Карлов университет
Адрес: Чехия, Прага
Выпуск
Номер 1
Страницы
5-15
Аннотация

Автор размышляет над прошлым, настоящим и будущим российской социологии, останавливается на её современном положении и, в первую очередь, на перспективах, которые открывает для российской социологии её сегодняшнее состояние. Статья основывается на включённых наблюдениях, которые автор с разной степенью интенсивности ведет последние 35 лет. Автор критически рассматривает наследие прошлого, поколенческие различия, а также обозначает главную, на его взгляд, задачу национальной социологии. Анализ перспектив российской социологии дан на фоне оценки состояния мировой социологии, её стагнации в области развития социальной теории. Размышления подытоживаются определением семи векторов успешного развития российской социологии. Автор стремится вызвать дискуссию, которая поможет лучше понять современное состояние российской социологии и её возможные перспективы.

Ключевые слова
наука, российская социология, социологическая теория, социологическое исследование, количественная методология, качественная методология, микросоциология, макросоциология, научно-исследовательские институты, марксизм
Классификатор
Получено
25.01.2021
Дата публикации
10.02.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
49
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1

Введение (о точке зрения автора).

2 С российской социологией автор статьи связан – с перерывами – с 1985 г. За это время у него создалось определённое, динамичное представление, которое, конечно, часто носит субъективный характер, поскольку связано с конкретными событиями его профессиональной жизни, тем не менее, позволяя сформулировать выводы, имеющие более общий характер. В попытку сформулировать выводы также включён опыт и знания, - результат многолетней работы в чешской социологии, в ходе многочисленных стажировок за рубежом, в основном, в немецкоязычных странах, а также в результате участия в международных конференциях. В беседах с российскими коллегами автору неоднократно предлагали сформулировать определённую оценку современной российской социологии. Однако гораздо более интересной и важной темой ему представляется не вопрос о состоянии российской социологии, а то, как она может выглядеть в ближайшем будущем. Возможно, дискуссия на эту тему уже состоялась или где-то ведётся, но автору об этом ничего не известно, поэтому он выскажет личное мнение.
3 Автор не пишет историю российской социологии (многие другие делают это гораздо более квалифицированно) [Здравомыслов, 2010; Зборовский, 2014; Соколов, 2011; Ядов, 1988; Осипов, 1966; Фирсов, 2008; Фирсов, 2012] и не собирается рассуждать о конкретных личностях, это замечательно делает Б. Докторов1. Автор остановится на видении современной российской социологии в целостной перспективе на фоне критического анализа процессов в мировой социологии.
1. Докторов Б.З. Биографические интервью с коллегами-социологами. 4-е дополненное издание / Ред.-конс. А.Н. Алексеев. Ред. электр. издания Е.И. Григорьева. М.: ЦСПиМ, 2014-2017. URL: http://www.socioprognoz.ru/publ.html?id=385 (дата обращения: 01.08.2020).
4

О сильных и слабых сторонах российской социологии.

5 По мнению А. Турена [Touraine, 1984], появление социологии связано с возникновением современного общества, с попыткой определить базовые принципы и механизмы, на которых это общество основано. Основатели социологии – что типично для позитивизма и марксизма – полагали, что эти принципы объективны и могут быть раскрыты подобно законам природы в естественных науках2. Концепция основателя социологии Огюста Конта, могла бы нам напомнить, что в основном речь шла о связи стабильности и порядка социальной системы (статика Конта) с её способностью к внутреннему развитию и трансформации (его же динамика).
2. Современная теория в значительной степени отказалась от концепции линейного развития, вместо этого работая с плюралистической идеей множества путей развития.
6 Эта задача стоит перед социологией по сей день, и мы можем, среди прочего, задаться вопросом: как её может решать российская социология? Частью этого вопроса в современной российской социологии является обсуждение процесса модернизации, который российское общество проходило с XIX в., и в частности, какой тип модернизации представляла собой советская система. К сожалению, суть этих дискуссий, похоже, в первую очередь сводится к концептуализации, то есть, определению типа модернизации. Вопросы, какое наследие тип советской модернизации представляет современному обществу, что способствовало/препятствовало развитию российского общества, обычно остаются в стороне.
7 Ещё одна распространенная тема, связанная с российскими разработками, – исследования памяти [Девятко и др., 2015: 232–245]. По мнению автора, их всемирная популярность обусловлена, среди прочего, тем, что в отличие от традиционной исторической науки, которая ставила вопрос исторической правды, исследования памяти позволяют избежать сложности проблем истории, поскольку вопрос не в том, какими на самом деле были определённые вещи, а в том, какими мы их помним. И здесь мы сталкиваемся с широко распространенным фактом: по прошествии длительного времени наши воспоминания имеют тенденцию сохранять приятное и вытеснять неприятное. Сегодня на этой волне присутствует определенная, довольно отчётливая мода на ностальгию, позволяя некоторым рассматривать более ранние стадии развития почти как своего рода «потерянный рай».
8 Безусловно, нельзя отрицать, что Россия обладает богатыми культурными традициями, рядом высокоразвитых научных и технологических направлений, образованным и квалифицированным населением и совершенно уникальным историческим опытом. Учитывая эти параметры, следовало бы ожидать, что общие показатели во многих областях должны быть выше сегодняшних, но, к сожалению, это не так. Почему это происходит, должно быть одним из основных вопросов российской социологии (наряду с другими социальными науками).
9 Российская социология имеет ряд приоритетов и преимуществ для постановки такой задачи и её последующего успешного выполнения. Первое преимущество – численность (несколько тысяч человек) и профессиональный уровень её представителей. Второе – разветвлённая университетская сеть (социология изучается в 199 университетах, более 20-ти из которых находятся в Москве)3, в структуре Академии наук РФ четыре базовых социологических института и несколько филиалов4, многие другие исследовательские центры на других основах. Третье – относительно широкая сеть профессиональных периодических изданий (некоторые из них входят в базу WoS и Scopus) и обширный рынок профессиональной литературы. Важно культивировать профессиональный этос и продвигать общие принципы научной работы через профессиональные общества, такие как Российское общество социологов (4000 учёных, не только социологов), которые общаются и объединяют экспертов страны.
3. Рейтинг российских вузов «Национальное признание». Рейтинг вузов по специальности «Социология» 2020. URL: >>>> (дата обращения: 18.08.2020).

4. Институт социологии ФНИСЦ РАН. URL: >>>> (дата обращения: 18.08.2020).
10 В российской социологии возникают поколенческие различия, которые, однако, при взгляде со стороны, не кажутся слишком серьёзными, возможно, потому, что значительную часть руководящих позиций занимают (или до недавнего времени занимали) люди старшего поколения, в руках которых находится общий инструментарий академических процедур, включая утверждение, оценку и вознаграждение за научные достижения, предоставляющий достаточно средств поддержания статус-кво, связанного с традиционным продвижением на руководящие должности. Если говорить о конкурентной борьбе, то она обычно происходит между представителями более молодого поколения. Однако пока этот фактор существенно не влиял на распределение центров силы.
11 Надеждой на успешное развитие российской социологии является её молодое поколение, которое во многом получило качественное образование и широкое признание не только на отечественной, но и на мировой профессиональной сцене. Автор считает важным, чтобы молодые люди, будучи студентами, с самого начала были вовлечены в решение социально и профессионально значимых исследовательских проблем. В Чехии, где работает автор статьи – и можно предположить, что в России нет принципиальных отличий – студенты часто работают над темами бакалаврских и магистерских дипломов, не имеющих социальной и профессиональной значимости, а напоминающих своего рода «игру» в социологию5.
5. Это относится и к некоторым преподавателям, которые без конца повторяют исследования досуга или ценностных ориентаций студентов и молодёжи университетов, потому что для них это легче всего – с учетом того, с кем они работают.
12 В целом можно сказать, что более эффективное использование человеческого потенциала возможно там, где есть социальные структуры, способствующие появлению новых вдохновляющих и стимулирующих задач, развитие оригинального, смелого критического мышления. Но так же важно, чтобы люди, которые занимаются научной деятельностью, не увлекались мелочами, такими, как внесение скоего вкалда в и без того чрезмерный балласт бюрократизма.
13 Вопрос, как обеспечить, чтобы страна с таким человеческим капиталом, как Россия, не была лучше, чем есть, должен стать фундаментальным вопросом российской социологии. В этом смысле, считает автор, самое важное – помочь обществу достичь более высоких результатов развития. Как исследователь, стремящийся развивать историческую социологию, автор статьи видит, что факторы, ослабляющие и тормозящие российскую социологию, в значительной степени лежат в предшествующем развитии. Это те специфические явления, которые, несмотря на определенные изменения, сохраняются в той или иной степени и с разной интенсивностью по сей день.
14 Смелость российских исследователей в применении новаторских подходов может ослабить их жизненный опыт, связанный с изменениями сначала советской, а затем и российской систем. Российское общество, кажется, склонно в некотором роде принимать, ценить и признавать своих академических ветеранов. Однако можно предположить, что дань, которая за это платится – определенный консерватизм и осторожность в сочетании с сознанием того, что самое главное – не выдающиеся научные достижения, а, прежде всего, искусство быть незаменимым на своём месте. Способствует этому и созданная сеть взаимоотношений между людьми академического сообщества, когда на следующем этапе происходит кристализация групп с разными провластными интересами. Однако и они обычно не в состоянии без значительного политического вмешательства контролировать всё социологическое поле. Путем кристаллизации большего количества властно-профессиональных центров, которые конкурируют друг с другом за влияние, создается своего рода социальная фигурация (сказал бы Н. Элиас [Elias, 1991], а Бурдье [Bourdieu, 1998] назвал бы это научным полем), основой которой является «баланс» академической власти (академического «капитала»).
15 Академическая жизнь формируется с одной стороны последствиями предшествующего развития общества и опытом, накопленным российским населением в последние десятилетия, установившимися моделями межличностного поведения и способами организации и управления разными уровнями общества. Но в России существуют определенные механизмы работы и в области социальных наук. Поэтому ещё несколько замечаний по «внутренним» вопросам и проблемам.
16

Внутринаучные проблемы.

17 Начну с определенной замкнутости, относительной изолированности российских социальных наук. На них многие десятилетия влияли не только языковые факторы (со времени, как английский стал утверждаться как глобальный язык науки), но и политическая ориентация, международное положение, политический раскол мира, приведший к холодной войне. К проявлениям такого рода относится и множество современных международных очагов напряженности и конфликтов.
18 Работу мысли в области социальных наук в России, начиная с 1920-х гг., долгое время определяло абсолютное господство марксизма-ленинизма, который был основой господствующей политической идеологии и базой развития всех социальных наук. Наследие этой традиции, культивировавшейся десятилетиями, в некоторой степени жизненно и сегодня, что стороннему наблюдателю затрудняет оценку роли марксизма-ленинизма в социальных науках сегодня, особенно с учётом того, что многие современные лидеры российской социологии в этой области получили образование несколько десятилетий назад. Парадоксально, но параллельно с пережитками в последние десятилетия проявляются и множатся симптомы (в некоторых отношениях довольно жёсткого) капитализма и настоящего рыночного мышления.
19 В рыночной экономике практически всё тем или иным образом решается финансовыми ресурсами. Здесь, конечно, немаловажную роль играют приоритеты государственного бюджета и то, насколько государство готово и может обеспечить развитие социальных наук. И последнее, не менее важное, о чём уже говорили: на процессы влияет высокая адаптируемость российских социологов к социальным условиям в сочетании с определенной осторожностью и конформизмом.
20 После Второй мировой войны К. Поппер сформулировал концепцию открытого общества, в котором идеи легко рождаются, но легко умирают в тот момент, когда они фальсифицируются, то есть, когда обнаруживается их ошибочность [Popper, 1965]. С точки зрения философии и этики науки, это очень удовлетворительная теория. Но она, оказалось, имеет свои загвоздки даже в демократической среде, не препятствующей критике. Происходит это потому, что отсутствует готовность к смене парадигмальной основы теорий. И это, несомненно, верно в отношении социологии – немногие имеют смелость разрушить основы (даже если аргументы в пользу этого существуют и известны) и попытаться заменить их чем-то другим.
21 Ряд ведущих специалистов в социологии считают, что в науке должно быть что-то подобное свободной конкуренции, которую либералы считают благоприятной средой для динамичного развития. Предполагается, что, как и в экономике, где все должно контролироваться «невидимой рукой рынка», нечто схожее должно существовать в науке; считается, что тогда возобладает лучшее. В то же время забывается, что ни современные экономика, ни наука не работают в среде, где доминирует только конкуренция. Как показала политическая экономия начала XX в., в условиях сегодняшнего капитализма именно те, кто находится в монопольном положении, могут диктовать другим и таким образом контролировать всё поле рынка. На нечто подобное позднее – с точки зрения науки – указал Р.К. Мертон, описывая действие так называемого эффекта Св. Матфея в социологии. Мертон [Merton, 1968] исходит из слов Иисуса, записанном евангелистом Матфеем; богатые будут богаче, бедные – ещё беднее (точнее: «Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет»6. Мертон принимает это утверждение буквально и размышляет над влиянием существующих систем финансирования науки. Появление монополий в науке приводит к тому, что монополисты покупают лучших учёных в этой области, в их руках современное техническое оборудование, уважаемые профессиональные периодические издания, контакты с признанными издателями, привилегированный доступ к грантовым конкурсам и фондам финансирования. Монополисты могут влиять на дальнейшее развитие и направление науки, на личные карьеры тех, кто работает в этой сфере, просто выбирая и рекомендуя из диапазона возможного, открытого перед наукой в определенный момент, в то время как другие пути, мнения и их представителей пытаются устранить, маргинализировать.
6. Евангелие от Матфея 25, 29, ČEP+Kral., ČBS 2008.
22 Если зададимся вопросом, что предотвратит чрезмерную монополизацию науки, нам предложат идеи планового управления. Управление наукой, несомненно, важно, но оно должно быть свободным от недостатков, с которыми сталкивалась социалистическая плановая экономика, где фатально отсутствуют элементы, придающие экономике динамизм: конкуренция, индивидуальные и групповые интересы. Немецкие системные теоретики, пытавшиеся обратиться к проблеме политического контроля над социальными системами в течение последних 20-ти лет, придумали концепцию «supervise» [Willke, 1997]. Управление наукой в этом режиме не должно напоминать плановую экономику периода реального социализма, но должно находиться под руководством, не лишающем отдельные области науки, индивидуальные и коллективные субъекты, действующие в них, пространства для инициативы, конкуренции и соперничества.
23 Социология в России определенно не относится к дисциплинам, в которых российская научная среда достигла мирового пика. Во времена Советского Союза, когда ведущей социальной наукой был марксизм-ленинизм (в страны советского блока он экспортировался как научный коммунизм), социология должна была очень осторожно подходить к идеологическим постулатам и структурам власти. Чтобы выжить, она не должна была пускаться в интеллектуальные авантюры. Даже в этом случае она часто вызывала подозрения и идеологические наскоки. Нужно было быть очень осторожным, особенно в отношении выбора тем исследования, но также в отношении общетеоретических основ, репрезентативности и обобщаемости результатов. Хотя в перестройку ситуация изменилась, либерализовалась, кажется, этот осторожный способ культивирования социологии почему-то сохраняется по сей день. Возможно, с этим связан и низкий статус социологии как особого рода экспертного мнения, о котором говорил, в частности, Подвойский [2008: 47].
24 Это предостережение находит отражение, среди прочего, в том, что российская социология приняла что-то вроде оборонительной стратегии в том смысле, что не уделяет большого внимания сферам общественной жизни, приоритетных для политических и экономических интересов (политологии и экономики7, фокусируясь на отдельных аспектах социальной структуры общества и повседневной жизни. Эта позиция открывает пространство исследованиям ряда интересных тем, но не позволяет в полной мере использовать исследовательский потенциал социологии, что, в свою очередь, приводит её на второстепенные позиции в дискуссиях о социальном развитии страны.
7. Исключение - электоральные исследования, которые у многих граждан создают определенное представление о том, что такое социология
25 Начиная с XVIII в., между Россий и Западом возникает резкая культурная ассиметрия, пишет в предисловии к исследованию о социологии в России Титаренко и Здравомысловой шведский социолог Й. Терборн [Therborn, 2017: v]. В российской социологии специфическим способом воспроизводится что-то аналогичное тому, что появлялось на российской интеллектуальной арене почти 200 лет назад и что было связано с делением интеллектуалов на славянофилов и западников. Более того, по сей день происходящее на российской социологической профессиональной сцене создаёт у наблюдателя впечатление, что одна из главных попыток её представителей – догнать западную социологию и, если возможно, занять место равноправного партнёра. Совершенно очевидно, что нигде об этом открыто не говорится, но на практике этого нельзя не заметить. На институциональном уровне это чётко отражено, в частности, в принятии критериев (даже при существовании своей системы ВАК) оценки научной работы посредством стандартов, соблюдение которых обеспечивается в основном такими агентствами, как Scopus и Web of Science (WoS). Эта тенденция ещё отчётливее и сильнее проявляется в индивидуальных стремлениях и автобиографиях российских исследователей. Если они оценивают свою карьеру неофициально, то подавляющее большинство ссылается на участие в конференциях, стажировки, работу, рабочие контакты и сотрудничество на Западе, на публикации в западных изданиях. Таким образом, многие российские социологи оказываются в своего рода шизофренической ситуации дуализма, в которой они видят и оценивают себя и которая у многих из них порождает своего рода гибридную смесь гордости и личной недооценнённости. Добавим, если российская социология стремится «догнать» западную, ей определённо не хватает амбиций «обогнать». К сожалению, современной российской социологии не достаёт личностей – немного преувеличивая – таких, как великие русские исследователи прошлого. В то же время, похоже, мировая социология находится в ожидании смелого научного действия.
26 По субъективному мнению автора, проблема в том, что мировая («западная») социология вступила в кризис. На практике даже самая передовая национальная социология не защищена от кризисных явлений (напротив, она воспроизводит), таким образом становясь очень проблематичным индикатором направления для других национальний социологов, которые хотели бы ей следовать. Поскольку автор намерен формулировать свою позицию по этому вопросу на данном этапе, он должен заявить, что, если мы говорим об определённой дистанции между развитием современной российской и западной социологий, мы не должны рассматривать это как серьёзную проблему, потому что западная социология сама оказалась в некой стагнации в теоретической и в методологической областях. Стагнация эта по своей сути намного глубже, чем та, о которой в начале 1970-х гг. говорилось в книге Э. Гоулднера [Gouldner, 1971]. Таким образом, ориентация на западную социологию может быть рациональной и выгодной с точки зрения индивидуальных стратегий отдельных исследователей, но с точки зрения отрасли в целом она может ещё больше усугубить нынешнюю стагнацию.
27 В развитии социологии находят отражение разные (зачастую и противоречивые) интересы. В России выдающиеся учёные и институциональные структуры, в которых они работают, часто стремятся к успешному включению в систему науки, которую можно было бы назвать глобальной. Но в принципе эта система контролируется иностранными властями и зарубежными моделями научной работы. И хотя многие российские социологи преуспевают и там, автор считает, что если бы развитие социологии оценивалось только по западным критериям, российские исследователи обречены играть вторую скрипку, потому что всегда будут приспосабливаться и подражать заимствованным теоретическим концепциям и исследованиям.
28 Конечно, важную роль здесь играет международная обстановка. Одна из проблем в том, что взаимоотношения между учёными часто отражают состояние международной политики. Широко распространился термин гибридная война, и именно её средства часто связаны с тем, что представляет интерес для социальных наук. Это приводит к ряду ситуаций, которые, скорее, препятствуют международному развитию науки. Создается атмосфера подозрительности и эмоциональных барьеров, где тонкие научные аргументы перестают работать, а их место занимают жёсткие идеологические постулаты и предрассудки.
29

Научная дисциплина в кризисе.

30 Теперь о том, в чём проявляется кризис современной социологии, о котором говорилось выше. Как исследователь, в последние годы сосредоточившийся на теории, автор видит фундаментальные проблемы именно в этой области. За последние 35 лет, то есть, более чем за одно поколение, ничего принципиально нового с точки зрения общей социологической теории не появилось. Автор считает последними замечательными попытками в этой области системную теорию Никласа Лумана, структурный конструктивизм Пьера Бурдье и, прежде всего, теорию структурирования Энтони Гидденса. Многие, наверное, могли бы сослаться на появление новых модных тенденций в социологии (включая, например, сетевой анализ, социологию эмоций, культурсоциологию, публичную социологию, аналитическую социологию человеческого поведения и т.д.). Но то, что отстутствует, это «большая» общая теория, не теории «специальные». Главной проблемой можно считать то, что даже после почти 200 лет существования социологии вопрос предмета социологического исследования и его отправной точки 8 не имеет однозначного ответа. Мы слишком примирились с тем, что социология – мультипарадигмальная наука и что с этим ничего не поделать в принципе, поэтому всё дозволено. В то же время мы привыкли к тому, что в социологии постоянно появляются всё новые и новые модные темы, обычно сначала вызывающие определенное волнение, затем значительный конъюктурный интерес, который впоследствии не найдёт удовлетворительного решения, и эти темы будут просто забыты и незаметно отброшены9. В Международном социологическом обществе (ISA) есть секция социологической теории, но она много лет напоминает Клуб поклонников Дж. Александера. То, что сегодня на практике считается теоретической работой (оставим в стороне относительно богатые идеологические дебаты о феминизме, неомарксизме и постколониализме), является не чем иным, как постоянным перечитыванием в основном мёртвых авторов, что, в принципе, не приносит ничего нового. Подавляющее большинство приверженцев теоретической социологии действуют в своей области как историки и понимают свою миссию как интерпретацию чужих текстов; стремление придумать что-то действительно оригинальное у современных исследователей почти полностью отсутствует, вне зависимости от места их профессиональной дислокации. В истории данной области существует своего рода гипертрофия, которая, кажется, поглощает все попытки сформулировать что-то действительно новое.
8. Автор статьи сформулировал свои мысли по этим вопросам в книгах [Šubrt 2017; 2019; 2020; Šubrt et al., 2020].

9. Пример - cоциология публичной сферы (public sociology), понятие, которое было придумано Майклом Буравым во время его президентства в Американской, а затем Международной социологической ассоциациях (ISA). Этот лозунг стал особенно популярным среди молодого поколения социологов, которые внезапно почувствовали, что им явился «Святой Грааль», о существовании которого их ограниченные и консервативные предшественники не подозревали. Они очень хотели стать апостолами нового учения, но через очень короткое время о нём забыли.
31 Российская социология в советский период исповедовала марксизм, и многие российские социологи исповедуют его и по сей день, отчасти потому, что так хорошо, как марксизм, или же марксизм-ленинизм, они, собственно, ничего не знают. На взгляд автора, это не представляет никакой проблемы, если бы нынешние исследователи способны и если бы им хватило смелости работать аналитически, новаторски, критически с этими знаниями, если бы они отбросили идеологические шаблоны, учли уроки прошлого и смогли бы относительно по-новому работать с этой перспективой. Автор, конечно, не думает, что нынешние западные левые, чью точку зрения он считает наивной и упрощенной во многих отношениях, должны быть примером. В новом прочтении и ревизии марксизма и, соответственно, марксизма-ленинизма, существует значительный потенциал, который российская социология должна использовать по ряду причин.
32 Прежде всего, необходимо создание новой теоретической основы, которая обеспечила бы иной взгляд на социологическую теорию [Šubrt, 2019] и которая могла бы впитать и оценить широкое множество существующих теоретических подходов. Автор полагает, что отправной точкой социологического мышления может стать концепция, преодолевающая дуализм подходов, которые можно описать как индивидуализм и холизм [Šubrt, 2019] и которые понимают социологию как науку о социальных процессах; процессах на микро-, мезо- и макросоциальных уровнях [Šubrt et al., 2020]10.
10. Автор использует термины «критический эклектизм» и «критическая реконфигурация» для описания своих трудов в этой области [Šubrt, 2019; Šubrt, 2020].
33 Однако в современной социологии мы очень часто сталкиваемся с мышлением, основанном на индивидуалистических идеях и понимающим основной принцип интерпретации социального конструирования реальности (скорее, в упрощенной форме)11, в сочетании с несколько наивными представлениями о потенциале так называемых качественных методологий. C социологической точки зрения в значительной степени отсутствует поиск ответа на вопрос, как работают макросоциальные явления [Šubrt, 2020].
11. Популярна идея, что все, даже самые сложные социальные комплексы, можно рассматривать так, будто они составлены, слеплены из отдельных микроситуаций. Эти микроситуации обычно рассматриваются как дискурс, во время которого социальная реальность конструируется во взаимных переговорах. Проблема с описанным выше подходом состоит, проще говоря, в том, что в социальной реальности мы сталкиваемся со многими явлениями, которые трудно уловить и объяснить с этой точки зрения. К ним отностятся населенные пункты, города, коммуникации, стратификация, армии, промышленные предприятия, государства, регионы, культуры и цивилизации, обычно охватываемые холистически ориентированной социологией, часто называемые социальными системами.
34 Не много лучше дела в методологии. Динамичное развитие последних десятилетий здесь связано, прежде всего, с изменениями в компьютерных и коммуникационных технологиях, в технических средствах и программном обеспечении сбора, записи и анализа данных. Принципы количественного и качественного подходов, сформированные 100 и более лет назад, практически не изменились. Репрезентативные исследования общественного мнения более не являются вершиной, с 1930-х гг. в них не произошло фундаментальных изменений.
35 Следует добавить, что соотношение количественной и качественной методологий также вызвано значительной путаницей во мнениях. Многие исследователи, похоже, рассматривают это просто как вопрос субъективных предпочтений (проще говоря: я не люблю вычисления, поэтому предпочитаю качественные исследования) и не совсем понимают, что эти два типа методологий основаны на разных теоретических основах (количественная методология производна от позитивизма12, качественная от антипозитивизма или от интерпретирующей социологии). По этой причине они ориентированы на решение разных исследовательских задач, которые могут взаимоообогащать друг друга (в форме так называемых mixed methods).
12. Оставив в стороне дискуссии о позитивизме, которые имели место в прошлом и очень часто носили идеологический и постыдный оттенок, мы можем определить позитивизм нейтрально, с точки зрения ценностей термином, обозначающим некое направление социологических исследований, ориентированных и вдохновленных естественными науками, за которыми органично следуют (как показывает труд Э. Дюркгейма) функционализм и структурализм.
36

Еще раз о социологическом воображении.

37 По глубокому убеждению автора, создалась ситуация для продвижения фундаментальных нововведений и изменений. С этой точки зрения желательно развивать размышления о перспективах социологии. В этом отношении могут вдохновлять работы с радикально критическим зарядом. Из них можно упомянуть Ч. Райта Миллса и его книгу «Социологическое воображение» [Mills, 1967 (1959)]. Миллс обращает внимание на три тематические области, которые не теряют актуальности и для нас. Первая – взаимосвязь между биографией и историей, то есть проблема соединения малой и большой истории соответственно; вопрос об индивидуальных судьбах и их социальной обусловленности, о взаимоотношениях между социологией и историей в целом. Вторая область представляет собой проблему осуществления фундаментальных социальных структурных изменений, которые, по мнению автора, являются необходимой исторической предпосылкой гуманизации человеческих судеб. Третья область связана с тем, что, утверждает Миллс, большая часть социологических исследований не имеют отношения к делу, к обществу – по большому счету, более того, часто сознательно служат правящей элите. Вторая и третья области во времена Миллса были связаны со специфическими явлениями в американском обществе, хотя последнее не означает, что мы можем игнорировать их в случае других национальных социологий. Хорошо известны высказывания Миллса о том, что развитие социологического воображения направлено на преодоление этих проблем. Именно эта задача, по мнению автора, стоит перед российской социологией.
38 Нами было высказано предположение, что социология в том виде, в каком мы её знаем и как она культивируется сегодня, во многих отношениях устарела. Автор считает, что если у социологии есть миссия в будущем, её можно представить как дисциплину с целостным взглядом на мир, общество и социальные процессы, которая может быть связана с историей, психологией, антропологией, этнографией, демографией, географией, медициной, экологией, экономикой и науками о политике, культуре и массовых коммуникациях.
39 Одним из способов повышения эффективности науки является разделение труда. Поэтому наряду с междисциплинарностью – особенно в такой большой стране как Россия – разделение труда и специализация должны идти рука об руку13. Регионы страны имеют специфические проблемы (например, с демографией, экологией, урбанизмом, этническими отношениями…), и из этого, в частности, должны в большей степени, чем сегодня, проистекать темы, которыми будут заниматься региональные социологические исследовательские центры. Проще говоря, не стоит всем делать всё и достигать при этом примерно одинаковых результатов.
13. Представление о том, как выглядит современное разделение труда в российской социологии, можно получить по 41 исследовательскому комитету Pоссийского общества cоциологов. URL: >>>> (дата обращения: 18.08.2020).
40 Выше мы указали на критику социологии, которая сужается до микросоциальной точки зрения, сводит человеческие действия к вербальному общению (беседе) и в то же время программно игнорирует явления на макросоциальном уровне14. Автор статьи считает, что в будущем следует уделять принципиальное внимание развитию исследований на макросоциальном уровне. В эпоху глобализации, как показали Валлерстайн [Wallerstein et al., 1996] или Бек [Beck, 2016], необходимо преодолеть (добавим: не игнорируя полностью) так называемый «методологический национализм», то есть подход, при котором общество в рамках национального государства считается базовой социологической единицей. С позиции автора статьи наиболее важны области, которые Э. Геллнер [Gellner, 1988] символически называет «плуг, меч и книга» и которые представляют собой «работу, борьбу и производство знаний». Нельзя не согласиться с Геллнером: эти три типа деятельности - фундаментальные структурные силы, которые применяются в истории человечества. Поэтому социология не может их игнорировать.
14. С точки зрения исторической социологии, в области которой работает автор, наиболее важными областями человеческой деятельности можно считать три, которые Э. Гелленер [Gellner, 1988] символически называет «плуг, меч и книга» и которые представляют собой «работу, борьбу и производство знаний». Вспомним в этом контексте Э. Гидденса [Giddens, 1985], который указывает, что социологи склонны создавать свои интерпретирующие модели в состоянии покоя, забывая о роли, которую до сих пор в формировании обществ играли вооруженное насилие и война.
41 Будущее макросоциологии автор видит в сотрудничестве со статистиками и разработчиками программного обеспечения. Приток информации всех видов в цифровой форме постоянно растёт; социология должна научиться её собирать и использовать. Ключевой вопрос сегодня: как максимально эффективно работать с «большими данными» (big data) (которые очень часто собираются не для целей социологов, тем не менее, хорошо подходят для социологического анализа и прогнозов). Прежде всего, речь идёт о создании баз данных и их эффективном использовании с целью выявления (прогнозного анализа) скрытых потенциалов и рисков. Ещё одно перспективное направление – соединение математических теорий индивидуальных предпочтений с сетевым анализом. Так как математика традиционно была одним из столпов российской науки, на наш взгляд, настало время, чтобы это отразилось и на социальных науках и вывело данную область исследований на высший уровень.
42 Большие возможности для развития российской социологии можно увидеть в междисциплинарных исследованиях. Микросоциологический подход с ориентацией на коммуникативное поведение, нами выше критикуемый, может ожидать большое будущее в сотрудничестве с другими дисциплинами, особенно нейробиологией, исследованиями мозга и искусственного интеллекта. Мы видим примеры, к сожалению, пока только в коммерческих организациях (проще говоря, как лучше манипулировать потенциальным потребителем). Академическое сотрудничество этих дисциплин ещё ждет своего развития и, добавим: такое сотрудничество может обогатить не только социологию, но и нейробиологию или исследования искусственного интеллекта. Если теория рационального выбора продолжит развиваться в социологии без привязки к динамично растущей области исследований мозга и нейробиологии, в ближайшие годы всё может закончиться поражением социологии.
43

Заключение.
44 Заключение мы посвящаем резюмированию тем и областей, которые, по нашему мнению, представляют собой многообещающее пространство развития российской социологии. К ним относятся: 1. более эффективное использование человеческого капитала, доступного социологии; 2. творческая смелость, открытость новым и необычным идеям; 3. углубление внутреннего разделения труда с учётом регионального развития; 4. развитие междисциплинарности; 5. преодоление «методологического национализма» и развитие глобальной теории; 6. акцент на разнообразный анализ больших наборов данных; 7. ориентация на глобально стратегически важные области научных исследований.
45 Автор полагает, что текст, который он представляет на обсуждение профессиональной общественности, вызовет множество мнений, которые, конечно, могут не совпадать с авторским, но в то же время будет существенно способствовать пониманию ситуации, в которой находится российская социология, а также потенциала её развития.

Библиография

1. Зборовский Г.Е. Отечественная социология: на пути гражданскому обществу: моногр. Екатеринбург: УрФУ, 2014.

2. Здравомыслов А.Г. Поле социологии в современном мире. М.: Логос, 2010.

3. Обыденное и научное знание: взаимовлияния и реконфигурации: моногр. / Под ред. И.Ф. Девятко, Р.Н. Абрамова, И.В. Катерного. Москва: Прогресс-Традиция, 2015. С. 232–245.

4. Подвойский Д. Социология в современной России. «Непричесанные мысли» // Социологические исследования. 2008. №7. С. 47–53.

5. Соколов М.М. Рынки труда, стратификация и карьеры в советской социологии // Экономическая социология. Т. 12. №4. Сентябрь 2011. С. 37–72.

6. Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. 2-е изд. М.: ИС РАН, 1998.

7. Социология в СССР: В 2 т. / Под ред. Г.В. Осипова. М.: Мысль, 1966.

8. Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940 – 1960-е годы. СПб.: ЕУ в СПб.; Европейск. дом, 2008.

9. Фирсов Б.М. История советской социологии: 1950–1980-е годы. Очерки. СПб: ЕУ в СПб., 2012.

10. Beck U. The metamorphosis of the World. Cambridge: Polity, 2016.

11. Bourdieu P. Practical reason: On the theory of action. Cambridge: Polity Press, 1998.

12. Elias N. The Society of Individuals. Oxford: Basil Blackwell, 1991.

13. Gellner E. Plough, swor and book: The structure of human history. London: Collins Harvill, 1988.

14. Giddens A. The nation-state and violence: Volume two of a contemporary critique of historical materialism. Cambridge: Polity Press, 1985.

15. Gouldner Alvin W. The Coming Crisis of Western Sociology. London: Heinemann, 1971.

16. Merton R.K. The Matthew Effect in Science // Science. 1968. January 5. Vol. 159. No. 3810, P. 56–63.

17. Mills Wright C. The Sociological Imagination. New York: Oxford University Press, 1967(1959).

18. Popper K.R. Conjectures and refutations: The growth of scientific konwledge. London: Routledge, 1965.

19. Šubrt J, Kumsa A., Ruzzeddu M. Explaining Social Processes: Perspectives from current social theory and historical sociology. Cham: Springer, 2020.

20. Šubrt J. Individualism, Holism and the Central Dilemma of Sociological Theory. Bingley: Emerald, 2019.

21. Šubrt J. The Perspective of Historical Sociology: The Individual as Homo-Sociologicus Through Society and History. Bingley: Emerald, 2017.

22. Šubrt J. The Systemic Approach in Sociology and Niklas Luhmann: Expectations, Discussions, Doubts. Bingley: Emerald, 2020.

23. Therborn G. Foreword. Grappling with the Societies of Russia, 2017.

24. Titarenko L., Zdravomyslova E. Sociology in Russia: A Brief History. Cham: Palgrave Macmillan – Springer, 2017. P. v.

25. Touraine A. Le retour de l'acteur. Paris: Fayard, 1984.

26. Wallerstein I. et al. Open the Social Sciences: Report of the Gulbenkian Commission on the Restructuring of the Social Sciences. Stanford, CA: Stanford University Press, 1996.

27. Willke H. Supervision des States. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1997.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести