Последние несколько десятилетий для современного общества охарактеризованы невероятно быстрым научно-техническим и инновационным развитием. Это, в свою очередь, кардинальным образом влияет на жизнь множества людей. Появление новых технологий, с одной стороны, принесло обществу огромные блага в сфере экономики, образования и культуры, а с другой – стимулировало появление новых и развитие традиционных форм преступлений. Одним из таких преступлений являются деяния, совершаемые с использованием роботов. Последние получают все большее распространение как на производстве, так и в повседневной жизни. Более того, все более определенной становится перспектива наделения роботов системами искусственного интеллекта высокого уровня. Вместе с тем с совершенствованием систем искусственного интеллекта актуальна постановка вопроса: кто будет нести ответственность за вред, причиненный роботами? В некоторых зарубежных государствах уже имеют место факты распространения наркотиков при помощи роботов, смерти человека от беспилотного автомобиля, убийства человека роботизированной рукой на заводе и др.¹ Более того, все чаще появляются идеи создания полностью автономных систем вооружения², в результате чего возникает вопрос: как автономный военный робот будет определять целесообразность или нецелесообразность осуществления атаки на тот или иной объект? Решению указанных проблем и посвящено данное исследование. Во-первых, следует определиться с правовым статусом роботов. В отечественных нормативно-правовых актах не встречается легального определения понятия «робот» применительно к юриспруденции. Вместе с тем анализируемое понятие содержалось в Приказе ФТС России от 27 марта 2012 г. № 575 «О контроле за экспортом товаров и технологий двойного назначения, которые могут быть использованы при создании вооружений и военной техники и в отношении которых осуществляется экспортный контроль», который в настоящее время утратил силу. В указанном документе под роботом понимался: «манипулятор, который может иметь контурный или позиционный вид системы управления либо использовать датчики и имеет все следующие признаки:

а) является многофункциональным;

б) способен позиционировать или ориентировать материал, детали, инструменты или специальные устройства благодаря изменяемым движениям в трехмерном пространстве;

в) включает в себя три или более сервопривода с замкнутым или открытым контуром, в том числе с шаговыми двигателями;

г) имеет доступную для пользователя возможность его программирования посредством метода обучения и запоминания или за счет использования компьютера, который может являться программируемым логическим контролером, т.е. без промежуточного механического вмешательства»³. В приведенном определении отмечены ключевые особенности работа, а именно: это обучаемая, контролируемая система, действия которой заранее спрограммированы и определены. Вместе с тем робот по сути ̶ это только машина, оболочка, которая не может существовать без операционной системы, в которой заложен алгоритм поведения робота. В этой связи интерес представляют случаи наделения роботов системами искусственного интеллекта, особенно высокого уровня. Искусственный интеллект ̶ это моделируемая (искусственно воспроизводимая) интеллектуальная деятельность мышления человека⁴. Разработчики, которые занимаются проблемами искусственного интеллекта, уже начали говорить о появлении в недалеком будущем летательных аппаратов, автомобилей, роботов, оснащенных системой искусственного интеллекта высокого уровня.

По нашему мнению, следует выделять следующие типы роботов. Во-первых, роботы-устройства, действия которых заранее спрограммированы и подчинены заданному алгоритму. Во-вторых, роботы, оснащенные системами искусственного интеллекта (роботы-машины). Для второго вида роботов характерно, что они являются сложными, автономными устройствами, обладающими способностью реагировать на внешнюю среду, анализировать свое поведение, обучаться в процессе существования и выполнения определенных действий. Исходя из приведенной классификации, следует, что правовой статус двух обозначенных групп роботов не может быть одинаковым. Если в отношении роботов-устройств действуют все правила, которые распространяются на объект собственности, то в отношении второй категории роботов все обстоит намного сложнее. В специальной литературе уже допускается рассмотрение роботов в качестве субъектов права⁵. Основной довод авторов, поддерживающих указанный тезис, заключается в том, что роботы обладают самосознанием, быстро обучаются, способны испытывать чувство тревоги, вины⁶. Следовательно, они могут выступать самостоятельными субъектами права, в том числе уголовного. Так, основной довод в пользу этого, по мнению Йинга Ху, состоит в том, что роботы, оснащенные искусственным интеллектом, постоянно учатся и корректируют свое поведение, что, в свою очередь, влияет на принятие решений, в результате чего робот может причинить вред, который не будет обусловлен дефектами его конструкции или влиянием человека⁷. В свою очередь, международная организация Foundation for Responsible, занимающаяся проблемами искусственного интеллекта, предлагает установить уголовную ответственность за насильственные действия сексуального характера в отношении роботов⁸.

Другой вариант решения проблемы правового положения роботов заключается в придании им статуса юридических лиц. Так, например, в Европарламенте уже выдвигается идея присвоения роботам статуса юридических лиц с правом выступать в суде в качестве ответчиков и истцов. Кроме того, депутаты Европарламента предлагают создать европейское агентство по робототехнике и искусственному интеллекту, а также разработать систему регистрации роботов⁹. В Российской Федерации также существуют подобные точки зрения. В частности, в законопроекте, разработанном Д.°Гришиным, предлагается приравнять роботов к животным и юридическим лицам и разработать для них специальный реестр по аналогии с Единым государственным реестром юридических лиц. Упомянутый автор предлагает четыре сценария, когда действия робота рассматриваются под преступлением:

создание робота для совершения правонарушений;

отключение функций, блокирующих возможности причинения вреда человеку;

создание робота, у которого такого блока нет с самого начала;

конструирование робота без осознания того, что он может быть использован для причинения вреда человеку¹⁰.

Третья позиция заключается в рассмотрении роботов, оснащенных системами искусственного интеллекта, в качестве «электронного лица». В этой связи предлагается наделить таких электронных лиц определенными правами и обязанностями, в том числе возмещения причиненного ими вреда¹¹. По сути, с точки зрения правового статуса «электронные лица» занимают некое среднее положение между человеком и вещью. Ну и, наконец, существуют предложения о рассмотрении правового положения роботов аналогично правовому положению рабов. Так, роботы, как и рабы, не имеют прав и обязанностей, но могут принимать решения, имеющие правовые последствия, а также вправе иметь имущество¹².

Перечисленные выше точки зрения по определению правового статуса роботов в совокупности позволяют выработать определенную позицию. В частности, роботы-устройства следует определить как вещь и рассматривать их как объект права собственности. В отношении роботов, наделенных системами искусственного интеллекта высокого уровня (роботы-машины), следует отметить, что их правовой статус нуждается в совершенствовании. Несомненно, что у указанных объектов должен быть особый правовой статус, однако это не говорит о необходимости рассмотрения их в качестве субъектов права. В то же время учет и процедура лицензирования анализируемого вида роботов должны быть отличны от процедур, которые в настоящее время действуют в отношении сложных технических механизмов и отдельных источников повышенной опасности. Кроме того, при регламентации правового статуса роботов следует учитывать основополагающие, сформированные веками принципы права, в том числе и те, что сформировались в период рабовладения. Важно понимать и то, что роботы, даже самые совершенные, не являются людьми, так как не обладают душой, сознанием и чувствами. Указанные чувства они могут только воспроизводить или симулировать. Что касается уголовного законодательства, то оно также должно претерпеть ряд изменений в связи с рассмотренными ранее ситуациями. В частности, законодателю неизбежно придется решать вопрос об уголовной ответственности роботов, оснащенных системами искусственного интеллекта высокого уровня. По нашему мнению, здесь возможны следующие ситуации. Во-первых, когда роботы используются в качестве средств или орудий совершения преступления. Например, создание робота или использование уже имеющегося посредством перепрограммирования для совершения преступления. В этом случае робот ничем не отличается, например, от оружия, которое может использоваться как орудие совершения преступления. Следовательно, в описанном примере уголовной ответственности подлежит лицо, незаконно создавшее или использовавшее робота для совершения преступления. Вторая ситуация возможна, когда робот совершает преступление вследствие нарушения или несоблюдения правил техники безопасности. Например, самоуправляемый посредством автопилота автомобиль совершает наезд на пешехода, в результате чего наступает его смерть. В указанном примере имеет место нарушение правил безопасности одной из сторон: пешеходом или водителем автомобиля в зависимости от условий конкретной ситуации. Исходя из этого, уголовной ответственности подлежит либо пользователь автомобиля, либо разработчик робота-машины, допустивший нарушение требований изготовления или программирования самоуправляемого устройства. Третий пример связан с тем, что высокотехнологичный робот совершает преступление, выйдя из-под контроля или независимо от действий человека. Иными словами, автономный, способный к самообучению робот сам совершает преступление. Указанный пример вызывает наибольшие споры среди ученых вплоть до выдвижения предложений о введении уголовной ответственности для роботов. По нашему мнению, проблема правового регулирования отношений с участием роботов с развитием инновационной деятельности с каждым днем становится все более острой. В то же время не стоит поддаваться исключительно популистским и непродуманным заявлениям. Как и любой юридический вопрос, проблема ответственности за вред, причиненный роботами, должна решаться с учетом фундаментальных положений теории права, как международного, так и национального. Представляется верным, что, решая вопрос об уголовной ответственности за преступления с участием роботов, законодатель должен исходить из презумпции. Любая инновационная разработка, в том числе и робот, является результатом интеллектуальной деятельности человека либо группы людей (юридическое лицо). Следовательно, в преступлениях, совершенных с участием роботов, подлежит установлению вина человека или юридического лица. Названная выше презумпция обладает всеми признаками презумпции. В частности, это подтверждает исторический опыт конструирования законодательства, особенно в связи с различными результатами инновационной деятельности и техническими новшествами. Традиционно в российском законодательстве за преступления, совершенные с использованием технических средств, технологий, ответственность нес человек. Иными словами, отечественный законодатель исторически исходит из уголовной ответственности именно физического лица. Это положение и в теории, и в практике уголовного права является очевидной истиной. Даже проводя параллели с римским правом, принципы которого отражены в законодательстве многих государств, в отношении рабов уголовной ответственности за вред, причинённый рабами, подлежал сам раб или, в ряде редких случаев, его собственник. Стоит отметить и то, что еще в древнейшие времена можно встретить мифы, посвященные «вторичным созданиям» – явлениям, имитирующим или дублирующим те или иные человеческие свойства и при этом являющимся продуктами деятельности самих людей или третьих сущностей (богов, демонов и т.д.)¹³. Искусственно созданные существа встречаются во многих мифологических описаниях. Так, например, в эллинических мифах боги оживляют созданную архитектором Пигмалионом статую Галатею; Кадм, победив дракона, засеивает поле его зубами, из которых впоследствии вырастают воины-спартанцы¹⁴. Это подтверждает тезис о том, что проблема регулирования отношений человека и искусственных объектов не нова сама по себе. В XXI в. она обостряется лишь тем, что эти искусственные объекты, или, как мы решили их называть, роботы, стали технически совершеннее. Однако никогда еще законодатель в своей истории не признавал искусственный объект или технологию в качестве субъекта права. Из этого следует, что в самых первых нормативных актах признается тот факт, что к уголовной ответственности может быть привлечен только человек. Это положение находит проявление и в ныне действующем УК РФ. В законодательстве Российской Федерации уголовной ответственности подлежит только физическое лицо. Данное положение отражено в статьях, посвященных принципам уголовного права. Так, в ст. 4 УК РФ сказано, что лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств. В указанной статье ведется речь исключительно о физических лицах. Находит свое отражение анализируемая презумпция и в следующих принципах уголовного права: ст. 5 «Принцип вины», ст. 6 «Принцип справедливости», ст. 7 «Принцип гуманизма» УК РФ. Вместе с тем развитие инновационной деятельности, в том числе и робототехники, и искусственного интеллекта, все острее подтверждает необходимость предусматривания в уголовном законодательстве Российской Федерации ответственности юридических лиц. Дело в том, что ввиду особой значимости инноваций для государства и общества важнейшей задачей является обеспечение должной охраны результатов инновационной деятельности, в том числе и уголовно-правовой. С развитием технологий и инноваций риски и, самое главное, последствия совершения преступлений с использованием названных результатов все возрастают. Так, например, допущенная ошибка при программировании робота-машины в результате которой он выходит из-под контроля, может привести к негативным последствиям. В этой связи мы считаем, что ввиду повышенной общественной опасности отдельных результатов инновационной деятельности в уголовное законодательство Российской Федерации необходимо ввести уголовную ответственность юридических лиц. Применительно к анализируемому виду инноваций за преступления с участием роботов уголовной ответственности должны подлежать корпорации и компании, занимающиеся их изготовлением, программированием и использованием. Проводя параллель с другим видом инноваций – компьютерными технологиями, использование которых в преступных целях является также повышено опасным, стоит отметить, что ряд зарубежных государств уже ввели уголовную ответственность юридических лиц за киберпреступления. Более того, в Конвенции Совета Европы от 23°ноября 2001 г. «О киберпреступности» странам ̶ участницам Конвенции, в том числе и Российской Федерации, рекомендовано разработать механизм установления коллективной уголовной ответственности для юридических лиц. Это в очередной раз подтверждает сформулированную нами презумпцию.

Ключевым доводом сторонников установления уголовной ответственности для роботов является то, что роботы, оснащенные искусственным интеллектом, постоянно учатся и корректируют свое поведение, в результате чего могут совершить преступление, выйдя из-под контроля или без всякого влияния человека. По нашему мнению, указанный довод является не вполне убедительным. История становления права, в том числе уголовного, свидетельствует, что на всех этапах инновационного развития законодатель находил механизмы урегулирования общественных отношений с участием технологий и иных технических новшеств. И никогда технология и иная инновация не становились субъектами права. Не следует недооценивать и судебную практику. Даже сегодня правоприменитель на основе в том числе названной нами презумпции находит правовые способы решения проблем с самопроизвольным и неконтролируемым участием механизмов. Так, Г.И.°Рогозин по поручению мастера совместно с тремя рабочими приступил к работам по ремонту лесотранспортера сортировочной эстакады. Вместе с указанными работниками он произвел натяжение троса для выравнивания правой части толкателя эстакады. При этом технологической карты (схемы), регламентирующей порядок выполнения работ по ремонту лесотранспортера сортировочной эстакады в организации, руководителем которой являлся С.Д.°Мальцев, не имелось. Трое рабочих и Г.И. Рогозин были допущены к указанным работам без предварительного обучения по охране труда, стажировки, проверки знаний и навыков безопасных способов работы и использовались не по специальности - не обучены безопасным приемам работы и не прошли инструктажа по охране труда при выполнении ремонтных работ. В указанное время прибывший на эстакаду сварщик начал производить подключение сварочного аппарата к электрическому щиту управления лесотранспортером, при этом не произведя полного обесточивания лесотранспортера. Третьей группы допуска по электробезопасности, необходимой для выполнения данного вида работ, сварщик не имел. После подключения сварочного аппарата по неустановленной технической причине произошло самопроизвольное включение электродвигателя тросовой лебедки, осуществляющей движение толкателей эстакады, которые начали движение с закрепленным на них бревном, вследствие чего был произведен травматический удар нижних конечностей одним бревном о другое находившегося в это время на эстакаде между бревен рабочего Г.И. Рогозина При ударе Г.И. Рогозина отбросило с края эстакады на землю. В результате преступной небрежности и бездействия директора организации С.Д. Мальцева Рогозину причинены телесные повреждения. Суд признал виновным в совершении описанного преступления директора организации С.Д. Мальцева и квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 143 УК РФ (нарушение правил охраны труда)¹⁵. В указанном примере суд верно установил вину в форме небрежности директора предприятия, который является ответственным за соблюдение правил охраны труда в возглавляемой организации. Примечательно, что при описании обстоятельств дела суд отметил, что произошло самопроизвольное включение электродвигателя тросовой лебедки, т.е. действия, непосредственно не зависящие от человека. Схожая ситуация возможна и в результате действий робота-машины, и, следовательно, суду при квалификации деяния следует использовать сформулированную нами презумпцию. В этой связи согласиться со сторонниками введения уголовной ответственности в отношении роботов не приходится, так как это противоречит принципам уголовного права, а также судебной практике.

В то же время стоит отметить, что рассматриваемая презумпция (как правовое положение, но не принцип) носит опровержимый характер, поскольку теоретически в будущем могут появиться роботы или объекты, по своей структуре и интеллектуальному развитию схожие с человеком. Указанные объекты, возможно, смогут совершать преступления самостоятельно, однако на практике это маловероятно.

Подводя итог исследованию, следует отметить, что отечественному законодателю при совершенствовании уголовного закона для регулирования общественных отношений с участием роботов, а также иных результатов инновационной деятельности следует учитывать сформулированную автором презумпцию.