Системный подход к развитию человечества

Весь комплекс проблем, характерный для современного развития, в том числе касающихся развития социальных систем, порождает стремление взглянуть на них с системных позиций.

Как известно, системный подход в значительной мере был разработан физиками для изучения систем, состоящих из большого количества взаимодействующих между собой частиц и лишь затем распространился на другие области знаний. Поэтому вполне логично обратится к трудам физика Сергея Капицы, который, используя свой опыт, обратился к социальным системам, в частности, к человечеству, рассматривая его как единую, сильно связанную систему, в которой действует управляющий развитием общий механизм [1].

Ключевой вопрос при изучении системы – выбор количественного параметра, который бы ее характеризовал. Сергей Капица выбрал в качестве главного параметра, характеризующего развитие человечества, численность населения Земли. В принципе, численность может рассматриваться для любой живой системы в качестве основного параметра − от простейших клеточных до представителей животного мира. Все они находятся во взаимодействии, и их численность определяется характером этого взаимодействия. В природе, как известно, поддерживается динамическое равновесие. Из этого динамического равновесия вышел лишь человек и те представители живого мира, которых он использует для обеспечения себя продовольствием. Разум человека дал возможность выхода на иной уровень развития и увеличения за счет этого численности популяции. Одновременное обретение человеком способности обмениваться информацией и накапливать знания способствовали дальнейшему росту численности населения. Поэтому вполне логично рассмотрение человечества как системы, развитие которой зависит от числа связей между людьми на планете, и сложность системы определяется не суммой числа людей, а квадратом численности населения мира. Такая квадратичная зависимость составляет суть нелинейности процесса роста и «невозможность обращения к простым причинно-следственным связям между ростом численности населения Земли и его развитием. темп развития человечества пропорционален квадрату численности населения на Земле» [2].

Ретроспективный анализ динамики изменения численности населения земли показывает ее экспоненциальный характер. На графике (рис. 1) показан рост населения мира, начиная с 2000 г. до н.э. и с прогнозом до 3000 года [3]. Временной масштаб на данном графике хорошо показывает взрывной рост численности населения земли в последнем тысячелетии. Еще более наглядно выделяется нынешний этап роста численности населения.

Если бы было возможным наглядно изобразить график роста численности населения земли, начиная от времени появления человека разумного, т.е. 5 млн лет назад, то для этого, в выбранном масштабе времени, пришлось бы временную ось начать на 100 м левее [4].

Нынешний этап глобализации стал возможен благодаря качественному скачку в развитии информационных систем, появлению глобальной информационной сети, связавшей все человеческое сообщество в единую систему, функционирующую в реальном и едином масштабе времени. «Именно передача информации из поколения в поколение синхронизирует развитие человечества в мировом масштабе» [5]. Видимо, не случайно структура всемирной информационной сети напоминает структуру нейронной сети. Всемирная сеть с ее динамично развивающимися информационными ресурсами превращается в некий коллективный разум человечества. Но сегодня, находясь на начальной стадии формирования, этот коллективный разум иногда вызывает ассоциации с офортом Гойя «Сон разума пробуждает чудовищ».

Формула полностью соответствует обобщенным историческим данным и отражает объективную закономерность. По этой формуле получается, что в районе 2025 г. численность населения Земли устремляется в бесконечность. С физической точки зрения это означает приближение качественного перехода системы в иное состояние. Первый качественный переход, судя по всему, состоялся на начальном этапе развития человека-разумного, когда численность и сформировавшийся разум перевели человеческое общество в новое качество. С этого момента человечество как система до настоящего времени развивалось прямо пропорциональным квадрату населения мира. «В основе роста человечества следует рассматривать коллективное взаимодействие всех людей на Земле» [6]. Симптоматично, что современные информационные системы не только напоминают, как уже упоминалось, нейронные сети, но и по своим возможностям приближаются к созданию технологической основы для реализации взаимодействия всех людей между собой в реальном масштабе времени.

Квадратичная зависимость развития процессов известна и хорошо изучена и в других сферах, например, в молекулярной и химической физике, характерна для разветвленных цепных реакций, в том числе в ядерной бомбе [7]. «Квадратичный рост населения нашей планеты указывает на аналогичный и гораздо более медленный, но не менее драматичный процесс, когда информация в результате цепной реакции умножается на каждом этапе роста, определяя тем самым нарастающие темпы развития во всем мире» [8].

Переходные процессы при изменении состояния систем

Как известно, качественные изменения состояния систем сопровождается переходными процессами. Их характер может быть разным, но в нашем случае, представляется, наиболее вероятна аналогия с переходными процессами в системах автоматического управления и некоторых электрических цепях (рис.2) [9].

Сжатие исторического времени

В целом, с высокой вероятностью переходный этап в развитии человечества, как единой системы, будет сопровождаться множеством трудно предсказуемых процессов в самых разных сферах жизнедеятельности. Кроме того, необходимо учитывать и фактор сжатия исторического времени [10]. Астрономическое время (продолжительность суток, время обращения по орбите земли и т.д.) остается относительно стабильным. Однако количество событий, происходящих в единицу времени, существенно возросло. Учитывая информационные сети, связавшие весь мир в реальном масштабе времени, информация о происходящих событиях, буквально обрушивается и вторгается в сознание каждого человека возрастающим потоком. Меняется и ощущение времени, и темпы происходящих событий. Существенные изменения в развитии человечества ранее охватывали жизнь нескольких поколений. В результате каждым поколением эти изменения воспринимались как монотонные процессы. Сегодня, происходя за меньшие интервалы времени, аналогичные изменения могут восприниматься как апериодические или колебательные переходные процессы.

Следует заметить, что если рассматривать человечество как единую систему, то образуемые при этом подсистемы (отдельные государства, союзы государств, цивилизационные сообщества, геоэкономические и т.д.) вовсе не обязательно подвержены изменениям, происходящим синхронно с изменениями в развитии всего человечества. Более того, однотипные подсистемы могут развиваться по-разному. Так, например, Европейский регион и Азиатско-Тихоокеанский регионы (АТР) обладают совершенно разными уровнями внутренней стабильности. Несмотря на значительно больший потенциал противоречивых интересов в АТР, регион обладает большим уровнем стабильности [11].

Переходные процессы и государственное управление

В современном мире достаточно ощутимо проявилась тенденция потери государствами монополии на формирование информационного пространства и на военное насилие. Все большее влияние приобретают негосударственные структуры, в том числе на межгосударственном уровне, наблюдается изменение ценностных ориентиров, возрастает ощущение неопределенности и тревожной непредсказуемости грядущих событий.

Динамичное изменение обстановки начинает опережать возможности оперативного реагирования системы государственного управления на возникающие ситуации. В первую очередь проблемы оперативности управления проявляются в демократических государствах. Демократические процедуры выработки решений более длительны, чем в жестко централизованных системах. Демократическое решение может быть более взвешенным, но запоздалым, и в итоге принятое решение, в лучшем случае, может быть бесполезным, а в худшем – вредным [12]. Применительно к государствам Центральной и Восточной Европы, как и для Европейского союза в целом, мы и наблюдаем в последнее время такие ситуации. Как следствие, обозначилась опасная тенденция популяризации авторитарных методов государственного управления. Политики заговорили о возрождении консерватизма, усилении правых сил и т.д.В складывающихся условиях традиционные механизмы демократии начинают проигрывать в способности реагирования на ситуации авторитарным методам управления. В то же время современные и перспективные информационные системы обеспечивают возможность в реальном масштабе времени осуществлять влияние по обратной связи от общества и отдельной личности на государство. Более того, гражданское общество в информационных сетях приобретает все возрастающий потенциал влияния не только на государственном, но и на межгосударственном уровне. Либо демократии дополнят свои традиционные механизмы новыми методами государственного управления, либо они уступят место авторитарным режимам.

Миропорядок и переходные процессы

Динамичны и изменения миропорядка. Международная система за два десятилетия перешла от биполярной к однополярной системе и находится на переходе от однополярной к многополярной (полицентричной) системе. Ещё не завершились переходные процессы преобразования биполярного миропорядка в однополярный, как началось формирование полицентричного миропорядка со своими переходными процессами, суть которых ещё не ясна.

Соединенные Штаты первоначально определили своими первоочередными задачами успешное развитие своей страны в условиях исчезновения врага и сохранение единоличного лидерства в интересах поддержания безопасности и стабильности. Характерно, что срок сохранения своего лидерства в доктринальных документах 1997 г.США обозначили – «хотя бы до 2015 года». Но реальная политика США проскочила уровень влияния на мировую политику, соответствующий роли мирового лидера. США повели себя как мировой жандарм, и в результате эффект получился прямо противоположный. Односторонние действия США без учета мнения партнеров, а иногда и союзников дестабилизировали обстановку в некоторых регионах мира. Начало формирования полицентричного миропорядка, вероятнее всего, создаст дополнительные угрозы стабильности и безопасности как на региональном, так и на глобальном уровнях. В этих условиях потребность в глобальном лидерстве возрастает, но не единоличном. Збигнев Бжезинский вполне справедливо ставит вопрос: «Какова главная цель беспрецедентной американской глобальной мощи?» [13]. Он выделил два варианта. Первый – опора американского лидерства на международный консенсус. Второй – самоуверенное доминирование, основанное на мощи Америки. Можно согласится и с выводами З. Бжезинского: «Всеобщее согласие усилит главенствующую роль Америки в мировых делах, а легитимность этой роли укрепит ее статус как единственной мировой сверхдержавы; доминирование потребует от Америки больших затрат для укрепления ее мощи, хотя она по-прежнему будет обладать уникальным превосход­ством. Другими словами, в первом случае Америка будет сверхдержавой-плюс, а во втором – сверхдержавой-минус.»

Европейская компонента западного мира с окончанием биполярного противостояния развивалась несколько иначе, чем США. Европейцы предприняли решительные шаги по развитию интеграционных процессов в рамках Европейского союза, в том числе с учетом расширения числа участников и ЕС, и Североатлантического альянса. Интеграционные процессы достигли своего максимума, а затем начали свое снижение в силу совпадения двух основных факторов. Первый из них связан с проявлением противоречия между уровнем интеграции и соответствием этому уровню интеграции органов управления ЕС. Второй фактор – дополнение естественного уровня миграционными потоками беженцев. Органы управления ЕС не смогли справиться с воздействием этих двух факторов, что привело к кризисным явлениям, вплоть до возникающих сомнений в способности сохранения Европейского союза, а на уровне государств, как уже упоминалось, к тренду в сторону элементов национализма и авторитарных методов управления.

В России в начале 1990-х годов была предпринята попытка одновременного и быстрого перехода к рыночной экономике и к демократическому управлению. Глубина последовавшего экономического кризиса, с учетом исходного состояния экономики РСФСР после распада Советского союза и размеров страны, была предсказуема.В этот период Россия вправе была ожидать помощи от Запада, но, к сожалению, политика лидера западного мира быстро приобрела черты поведения победителя по отношению к побежденному. Как отмечает Джефри Сакс: «я призывал к тому, чтобы облегчить России долговое бремя. Но на этот раз Соединенные Штаты, Германия и другие отказались принять мой совет. В итоге страна пережила страшные финансовые потрясения и несколько лет нестабильности, вследствие чего широкая российская общественность разуверилась в полезности новых и хрупких демократических институтов. То, как Запад обошелся с Россией в те годы, укрепило националистические настроения внутри страны. Реакция была аналогична той, что сотрясала Веймарскую Германию после жестких послевоенных репараций» [14]. В результате Россия вполне закономерно перешла от демократии на грани хаоса к объективно необходимой в этих условиях авторитарной форме государственного управления. Государство и его внешнеполитическое влияние укрепилось, однако процесс демократизации и формирования рыночной экономики затормозились. Судя по всему, к настоящему времени этап авторитарного развития себя исчерпал и превращается в тормоз дальнейшего развития России. Как бы ни была успешна военно-политическая активность России, совершенно верно утверждение, что никакие внешнеполитические победы не могут быть лекарством от внутренних проблем [15]. В то же время складывается впечатление, что тенденция возврата к демократическим принципам управления уже обозначилась. Однако на фундаменте авторитаризма уровень коррупции настолько укрепился, что без решительных авторитарных действий трудно представить себе действенные шаги по борьбе с коррупцией. Получился замкнутый круг.

В России последовавший объективно необходимый переход к авторитарным методам управления, к сожалению, не был понят и воспринят западными странами, прежде всего в Соединенных Штатах, что повлияло на двусторонние российско-американские отношения.

Исходя из такого подхода доктринально закреплялось, что Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику» [16].

В практической деятельности в сфере военной безопасности Российская Федерация вынуждена была сосредоточить свои усилия на урегулировании внутренних военных конфликтов на постсоветском пространстве (на территории Чеченской республики, в Таджикистане, в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье). Во всех случаях конфликтующие стороны обращались за помощью к Москве, а Россия выступала инициатором организации и проведения миротворческих операций в рамках СНГ с привлечением подразделений вооружённых сил государств содружества. Такие решения были приняты по миротворческим операциям в Абхазии и Таджикистане. Но на практике для участия в операции в Абхазии лишь Россия выделила воинские подразделения, а в Таджикистане участие представителей других государств было весьма ограниченным. Проведение миротворческих операций в Южной Осетии и Приднестровье осуществлялось трехсторонними миротворческими силами – миротворческими подразделениями России и конфликтующих сторон. Это был и остается уникальный и никем не повторенный успешный опыт формирования миротворческих сил [17]. Важно, что во всех конфликтах Россия исходила из необходимости сохранения территориальной целостности новых государств на постсоветском пространстве, но при условии достижения этой цели без применения военной силы. Примечательно, что Россия в 1996 г. ввела против Абхазии экономические санкции и всячески пыталась стимулировать восстановление традиционных экономических связей Абхазии и Грузии. Санкции против Абхазии Россия сняла лишь после попытки руководства Грузии решить проблему территориальной целостности военным путем в августе 2008 года.