Вышла в свет очередная книга известного юриста и государственного деятеля Б.С. Эбзеева. Работа представляет собой собрание статей, написанных в разные годы, но связанных тематически. Фактически перед нами научная монография, приуроченная к 30-летию Конституции Российской Федерации и содержащая концептуальные подходы в ее освещении. Автор – государственник и патриот России, остро переживающий тревогу за страну, за ее распад в 1991 г. и трудности становления новой российской государственности. Уже на первой странице читаем: в 1991 г. «наш народ пережил историческую травму крушения СССР. Поиски свободы, равенства и справедливости, толкнувшие Россию на дорогу Октября 1917 г., спустя семь с небольшим десятилетий потерпели неудачу, ставшую роковой для советской государственности. Великое государство, отравленное ядом государственного нигилизма, усиленного бесталанностью собственного руководства и властолюбием людей, оказавшихся у кормила власти в России, пало.

Фатальное значение для судьбы СССР имело принятие 12 июня 1990 г. Съездом народных депутатов РСФСР Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Именно она явилась прологом к разрушению СССР. В РСФСР была учреждена должность президента, и 12 июня 1991 г. состоялись выборы Президента РСФСР. 25 декабря 1991 г. Верховный Совет РСФСР утвердил официальное название Российского государства – Российская Федерация (Россия). В этот же день Президент СССР объявил о сложении полномочий. Этому предшествовало и причинно обусловливало подписание 8 декабря 1991 г. руководителями РСФСР, Украины и Белоруссии так называемого Беловежского соглашения о прекращении существования СССР в качестве “субъекта международного права и геополитической реальности”.

Дезинтеграционные тенденции распространились на Россию. Этому способствовали деградация экономики, утрата нравственных ориентиров обществом и государственного смысла обманутым народом, который всегда выступал главной скрепой отечественной государственности на ее долгом историческом пути» (с. 5).

Далее автор делает заключение, являющееся лейтмотивом всей книги: Конституция РФ 1993 г. при всех ее недостатках позволила преодолеть тяжелейший политический кризис, гражданское противостояние, создать каркас новой демократической государственности и тем самым сохранить Россию как суверенное государство (с. 11, 12).

Название монографии симптоматично – «Философия российского конституционализма», что уже давно не редкость для юристов-отраслевиков, предлагающих освещать проблемы своей науки через призму философии. Следует констатировать, что у них это далеко не всегда получается, философия так и остается только в названии, подлинного философского осмысления не происходит. Но здесь радует хотя бы сам факт признания высокого статуса философии: обращаться к ней считается у юристов престижно, прослыть юристом-философом респектабельно. Кстати, данная мотивация – одна из причин повышенного интереса к философии права со стороны государственных служащих и чиновников от науки высокого уровня.

Строго говоря, дистанция между отраслевой юридической наукой и философией огромная. Перед отраслевой юридической наукой стоят три главные задачи: 1) разработка юридической догматики; 2) анализ правотворческой и правоприменительной практики; 3) подготовка практических и научных работников. Основной предмет изучения отраслевой юридической науки – позитивное право и связанная с ним юридическая догма. Главный метод этой науки – догматический, назначение которого – формализация социального поведения и социальных отношений, формализация и систематизация сложившегося позитивного права. Направленность отраслевой юридической науки по преимуществу практическая, прикладная. Ее важнейшие задача и цель – разработать и предложить государству позитивное право, способное эффективно регулировать общественные отношения. Если она к этому неспособна, ее ценность стремится к нулю, а сама она утрачивает свойства юридической науки, перестает таковой быть. Поскольку доминирующий метод в отраслевой юридической науке – догматический, а ее задача – создать эффективное право, истиной в ней считается непротиворечивость норм и конструкций. Догматическая юриспруденция не имеет собственной познавательной инициативы, ее инициатива всегда мотивируется властью. Именно государственная власть ставит перед юристами-отраслевиками задачу разработать догму, отвечающую интересам страны. Понятно, что существо этих интересов определяется властью, а не юристами. Так, русские дореволюционные юристы по требованию большевиков создали новые советские кодексы, а позднесоветские юристы подготовили уже либеральные (буржуазные) кодексы. И ничего постыдного здесь нет: юристы-отраслевики просто делали свое дело, т.е. обслуживали власть, используя свои профессиональные знания. Точно так, как это делали инженеры, военные или врачи. Отраслевая юридическая наука строго функциональна, ценностные и политические ориентиры ее затрагивают лишь косвенно.

Философия, напротив, представляет собой такую отрасль знания, где мировоззренческий, ценностный компонент играет главную роль. Философия – это и есть рационализация ценностных установок, направленная на обретение смысла познаваемых явлений (мироздания, природы, общества, сознания, человека, государства, права). Поскольку ценностные ориентиры у людей (классов и других социальных групп) разные, создаваемые философией смысловые модели также различаются вплоть до антагонистических противоречий. Внесение философии (т.е. смысловых моделей) в юридическую догматику губительно для последней. Философия разрушает мир юридической логики, внося в него хаос и разлад. Посредством философии в юридическую догму проникают ценностные и политико-идеологические установки, разрушающие целостность юридической ткани. Кстати, среди юристов-отраслевиков распространено заблуждение, что методологической основой догматической юриспруденции выступает философия позитивизма. Этого, конечно, нет. В основе отраслевой юридической науки (так же, как и теории юридического позитивизма) лежит не философия, а формальная логика, отцом которой является Аристотель.

Все приведенные выше рассуждения в полной мере распространяются и на науку конституционного (государственного) права, но с существенными оговорками. Главный компонент науки конституционного права, конечно, догматический. Задача этой науки в том, чтобы создать юридическую догматику, способную придать государству, его органам и всему государственному устройству страны легальную формализованность, а функционирование государственного аппарата и правопорядка в целом сделать бесперебойным и эффективным. Без догматического компонента конституционно-правовая наука перестает таковой быть, она превращается либо в политическую публицистику (политическую пропаганду), либо в обществоведческую дисциплину без внятного предмета и четких границ.

Вместе с тем конституционное право со времен своего возникновения (эпоха буржуазных революций) всегда стояло рядом с политикой. Не зря немецкие и русские юристы конца XIX – начала XX в. не считали публичное право (прежде всего государственное) собственно правом. Если защиту норм, например, гражданского права государственная власть готова гарантировать, то в случае нарушения конституционного законодательства самой властью последняя становится судьей в собственном деле. Власть, нарушившую конституцию, привлекать к ответственности некому. Сама власть решает, нарушать ей закон или нет, восстанавливать нарушенное ею право или нет, привлекать к ответственности высших должностных лиц государства или нет. Нормы конституции, утверждали немецкие и русские юристы, есть по большей части политические и моральные декларации власти о своих намерениях, которые она соблюдает или не соблюдает в зависимости от своей выгоды и политической целесообразности.

В отличие от других отраслевых наук в конституционном праве политико-идеологические и ценностные установки прочно заняли свое место. При определении общественного строя, статусе человека и гражданина, характера политического (государственного) режима, полномочий и порядка формирования парламента, при апелляции к народу в том или ином аспекте национальные конституции прямо или косвенно, завуалировано или открыто заявляют о своих политико-идеологических и ценностных ориентирах. Конституции могут заявлять, например, о характере своей демократии (либеральной, социалистической, фашистской и т.п.), политического режима (демократического, социалистического и т.п.), собственности (частной или общенародной) и т.д. Так, модель либеральной (буржуазной) демократии, принятой в качестве базовой в странах Запада и в России, есть не что иное, как красивая мифологема, основанная на метафизических (т.е. берущихся без доказательств, на веру) постулатах о народе как источнике власти, о правах человека как врожденных и неотчуждаемых, об ограничении власти правом как политико-юридической и моральной норме и т.п. Добросовестный социологический анализ без труда разбивает все эти априорные установки: народ (массы, как говорили диктаторы XX в.) всегда и везде – не субъект политики, а объект политического манипулирования, и власть сама решает, быть ей правовой или нет, предоставлять и гарантировать права гражданам или нет.

Таким образом, анализ конституционных актов не только в догматическом, но также в политико-идеологическом и ценностном (философском) аспектах – вещь обычная, что мы в полной мере наблюдаем в книге Б.С. Эбзеева. В отличие от других, не очень удачных попыток сочетать догматический, исторический, политико-идеологический, социологический и философский анализ конституционных актов, автор монографии демонстрирует блестящие способности к такому методологическому синтезу. На страницах монографии разворачивается впечатляющая картина принятия Конституции РФ 1993 г., ее развития и функционирования, а с ней вместе мы видим новейшую историю нашей страны как цепь драматических, а порой и трагических событий. Книга «берет за живое» потому, что автор четко обозначает и отстаивает свою позицию государственника, борющегося за целостность России, ее стабильное и поступательное развитие в деле укрепления институтов власти и гражданского общества. Особый интерес к произведению вызывается также тем, что Б.С. Эбзеев не просто сторонний наблюдатель процессов, связанных с принятием и функционированием Конституции РФ, он их непосредственный участник. Мы можем из первых рук узнать, что думает о конституционном процессе последних 30 лет первоклассный юрист и государственный деятель Б.С. Эбзеев.

В работе убедительно показывается связь теории государственного суверенитета с политикой и интересами правящих классов. В течение столетий, утверждает автор, государственный суверенитет, единый, неотчуждаемый и неделимый, составляет основополагающее начало государственного развития народов. В основе теории суверенитета лежит догмат единой воли народа, который выступает в качестве особой юридической личности (юридической фикции, добавим мы), которая стоит над всеми властями и обладает первоначальным и неотчуждаемым верховенством, является носителем суверенитета и единственным источником государственной власти. Неделимость народного суверенитета предопределяет неделимость государственного суверенитета. Вместе с тем тезис о неделимости суверенитета отодвигается в сторону, если того требуют политические интересы. В истории, утверждает автор, такое происходило дважды. Первый раз в эпоху Великой Французской революции, когда надо было поделить суверенитет между монархом и парламентом. Второй раз теория делимости суверенитета служила обоснованию конструкции немецкого союзного государства во главе с Пруссией в 1871 г. В известной мере теория делимости суверенитета была воспринята Конституцией СССР 1936 г., где провозглашался ограниченный суверенитет союзных республик. В настоящее время теория делимости суверенитета послужила обоснованием образования Европейского Союза (с. 221, 222).

Теория делимости суверенитета, продолжает Б.С. Эбзеев, и основывавшаяся на ней конституционная практика «базировалась на смешении понятий государственной власти и суверенитета и отождествлении суверенитета как свойства государственной власти с опасными для единства и целостности государства представлениями о суверенитете государственного органа» (с. 222). Давно установлено, утверждает автор, что делится не суверенитет, а полномочия между государственными органами. Конституция РФ твердо стоит на позиции неделимости государственного суверенитета. Признание неделимости государственного суверенитета отвечает коренным интересам России, государственность которой «остается главным движителем культуры и прогресса нашей Родины и непременным условием свободы и благополучия человека» (с. 228).

Б.С. Эбзеев – человек демократических убеждений, но смотрит на демократию (в том числе на демократию в России) реалистически, понимая ее обусловленность различными факторами (культурно-историческими, экономическими, политическими). По его мнению, в науке конституционного права складывается тенденция, предлагающая «интерпретировать понятие демократии в России в отрыве от Конституции, а ее саму – сквозь призму априорных теоретических представлений о демократии» (с. 274). Последняя советская Конституция РСФСР 1978 г. (с учетом многочисленных поправок конца 80-х – начала 90-х годов) как раз и пала жертвой разрушительной критики, опиравшейся на оторванную от жизни теорию либеральной демократии. Автор убежден, что предложенная Конституцией РФ модель демократического устройства создана с учетом конкретно-исторических условий страны и только с этих позиций следует анализировать и Конституцию РФ, и демократию в России. Подчеркивается также, что демократия в России в ее западноевропейском варианте стала результатом не естественно-исторической эволюции, а социального выбора, не подготовленного историческим развитием общества. «Именно поэтому она не способна немедленно оправдать возлагавшиеся на нее надежды» (с. 275). При этом автор выражает уверенность, что у России в обозримом будущем нет альтернативы демократии. Игнорирование данной реальности стало одной из причин гибели советского строя.

Б.С. Эбзеев был Президентом Карачаево-Черкесской Республики, т.е. занимался государственным управлением в регионе, где национальный вопрос традиционно является одним из самых острых. Именно в национальных республиках проверяется способность и готовность их руководителей быть не на словах, а на деле патриотами России, бороться за ее единство и против этнического сепаратизма. В этой связи особый интерес представляют его политические и юридические взгляды на национально-государственное строительство России. Свой подход Б.С. Эбзеев формулирует предельно точно, ясно и открыто. Он предлагает рассматривать принцип самоопределения наций и национально-территориальное устройство России в первую очередь с позиции исторической и политической и только во вторую – с юридической.

В историко-политическом контексте автор анализирует советский федерализм. Как он полагает, главная идея, которую Ленин вложил в советский федерализм, состоит не в отделении народов России и образовании ими самостоятельных государств, а в свободном определении народами России путей своего социального развития (с. 255, 256). Принцип свободного выхода из СССР сыграл большую роль в его развале. «Народы бывшей Российской Империи активно “оснащались” не только государственными структурами, но и территориями. Причем далеко не всегда исторически принадлежавшими им. Украина, например, только после образования СССР и благодаря России получила Донецк, Луганск, Львов и всю Западную Украину, Харьков, Херсон, Одессу. В 1954 г. Украине из состава РСФСР был решением не уполномоченного на это действовавшей в тот период Конституцией РСФСР Президиума Верховного Совета РСФСР передан Крым. Разумеется, при этом никто из принимавших это ничтожное с юридической точки зрения решение не озаботился получением согласия русского народа. Социалистический интернационализм был выше “юридического формализма” и не нуждался в чьей-либо санкции» (с. 259).

Международные правовые акты второй половины XX в., доказывает Б.С. Эбзеев, говоря о принципе равноправия и самоопределения народов, имели в виду не расчленение суверенных государств, а образование государств народами, находящихся под колониальным господством и иностранной оккупацией. Принцип равноправия и самоопределения – не политическая абстракция, которая может быть использована в целях политической пропаганды, а норма Конституции РФ, выражающая требование единого мирного правопорядка, который ни при каких условиях не может быть поставлен под угрозу. Конечный тезис автор формулирует так: носителем принципа самоопределения является государство, так как оно воплощает право народа на государственное бытие, а право народа на самоопределение в смысле выхода из суверенного государства не имеет оснований (с. 269, 270).

* * * 

В книге Б.С. Эбзеева обсуждаются многие другие проблемы науки конституционного права и конституционного строительства России. В краткой рецензии всего не перечислишь. У автора есть способность, не часто встречающаяся у обществоведов: умение просто, доходчиво, логично, убедительно изложить существо сложных теоретических вопросов. Широчайшая эрудиция и высокий профессионализм делают работы Б.С. Эбзеева интересными не только для специалистов, но и для всех, кто интересуется историей России, ее государственностью и политической культурой.