Везде
Права человека и этика в условиях развития информационных цифровых технологий и биоинженерии
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Права человека и этика в условиях развития информационных цифровых технологий и биоинженерии
Аннотация
Код статьи
S102694520016729-2-1
DOI
10.31857/S102694520016729-2
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Умнова-Конюхова Ирина Анатольевна 
Должность: Руководитель отдела конституционно-правовых исследований Российского государственного университета правосудия
Аффилиация: Российский государственный университет правосудия
Адрес: Российская Федерация, Москва
Алешкова Ирина Александровна
Должность: Старший научный сотрудник ИНИОН РАН
Аффилиация: ИНИОН РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 9
Страницы
75-89
Аннотация

Статья посвящена анализу различных научных позиций, осмыслению, раскрытию и прогнозированию развития института прав человека в условиях внедрения информационных цифровых технологий и биоинженерии с точки зрения их обусловленности требованиями этики. Авторы, в целом признавая значимость введения новых информационных и биоинженерных технологий для развития цивилизации, в то же время намерены показать не только позитивные, но и негативные последствия их влияния. Отмечаются основные этические риски для универсальной концепции прав человека, выражающиеся в обезличивании человека как индивида и нанесении вреда его естественно-правовой природе, жизни, достоинству, здоровью и свободе. В работе рассматриваются этико-правовые ценности прав человека в научной доктрине и международном праве, обращается внимание на этические аспекты развития цифровых прав и биоправ человека, отмечается актуальность защиты права на неприкосновенность частной жизни.

Ключевые слова
этика, цифровизация, биоинженерия, права человека, цифровое право, биоправо, цифровые права, биоправа, этико-правовые ценности права, право на неприкосновенность частной жизни
Источник финансирования
Статья выполнена при поддержке гранта РФФИ «Экспансия», номер проекта 20-111-50076
Классификатор
Получено
26.04.2021
Дата публикации
29.09.2021
Всего подписок
17
Всего просмотров
4962
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Введение
2 Научно-техническая революция второй половины XX - начала XXI в. обозначила два заметных направления технологического прорыва – информационные цифровые технологии и биоинженерия как ведущая сфера внедрения биотехнологий. Каждое из этих направлений, а также их синтез выводит на целый комплекс этико-правовых проблем, связанных с развитием содержания и реализацией прав и свобод человека.
3 Внедрение цифро- и биотехнологий, а также их взаимосвязанное развитие имеет как положительные, так и отрицательные последствия. В частности, позитивным результатом синтеза цифровых технологий и биоинженерии в области медицины стало ускорение и повышение доступности диагностики при оценке угроз жизни и здоровью человека, внедрение искусственного интеллекта в медицину, оптимизирующего работу медицинских учреждений, формирование системы телемедицинских технологий и др. Позитивное влияние цифровых технологий на права человека выражается также в том, что появляется больше возможностей в поиске и управлении информацией через виртуальные источники информации; происходит экономия времени при реализации правомочий; расширяются способы взаимодействия человека, общества и государства.
4 Однако стоит признать, что ни государства, ни общество, ни конкретные люди и их социальные группы не были готовы к столь быстрому появлению новых возможностей, в том числе взаимодействия в дистанционном цифровом формате. Возникла своеобразная «черная дыра», с одной стороны, между создателями и операторами новых технологий и, с другой стороны, теми, кто их использует и потребляет, оплачивает соответствующие услуги.
5 Как отмечает, в частности, М. Залньериуте, новые и появляющиеся цифровые технологии создают уникальные и беспрецедентные по остроте проблемы для прав человека, поскольку цифровая инфраструктура - как материальная, так и виртуальная - как правило, принадлежит и координируется не государственными субъектами, поведение и политика которых традиционно ограничивается законодательством о правах человека, а частными субъектами. Эти проблемы еще более усугубляются беспрецедентной концентрацией власти в руках нескольких компаний, которые получили ее путем коммерциализации и использования личной информации людей. Существующие усилия, направленные на добровольную «социальную и корпоративную ответственность» и этические обязательства технологических и рекламных компаний, недостаточны и не в состоянии решить эти проблемы1. 
1. См.: Zalnieriute M. The Necessity for Binding Human Rights Obligations for Private Actors in the Digital Age: A Submission to the UN Human Rights Council on New and Emerging Technologies. 2019. UNSW Law Research Paper No. 19-81. P. 1–6. URL: >>>>  or  >>>>
6 Отсутствие необходимых правовых регуляторов и действенных механизмов контроля за внедрением и применением новых технологий создало благоприятную почву для злоупотребления этими технологиями, нанесения вреда человеку и обществу на глубинном уровне существования человека как такового (human being), т.е. его геному, интеллекту, душе, психике и т.п. Использование в жизнедеятельности человека интенсивно развивающихся биомедицинских технологий особенно в таких направлениях как синтетическая биология, геномная медицина и генная инженерия оказывают существенное влияние на отклонение человека от траекторий, заданных естественной природой. Вопрос об их двойном назначении является одним из самых обсуждаемых в научной литературе2, как отмечают, к примеру, С. Миллер и М. Дж. Селгелид. Растет число ученых, которые подчеркивают не только позитивные перспективы их использования, но и высказывают серьезные опасения (А. Роджерс, Д.Д. де Бузинген, Дж. Х. Эванс, Х. Джоас, К. Касим и др.)3. Дискуссионными являются инновации, влекущие изменения в человеческом организме, которые могут оказывать влияние на развитие и природу человека в целом, а соответственно, затрагивают будущие поколения4. Вышеназванные проблемы напрямую выходят на вопросы этики человеческой жизни и общественной нравственности, трансформация которых влечет за собой изменение гуманистической направленности содержания прав человека.
2. См.: Miller S., Selgelid M.J. Ethical and Philosophical Consideration of the Dual-use Dilemma in the Biological Sciences // Science and Engineering Ethics. 2007. Vol. 13. P. 523–580.

3. См., напр.: Rogers A., Durand De Bousingen D.D. Bioethics in Europe. Council of Europe Press, 1995; Evans J.H. The History and Future of Bioethics: A sociological view. Oxford. 2012; Joas H. The Sacredness of the Person: A new genealogy of human rights. Georgetown UP, 2013; Qasim Q. (ed.) Molecular remission of infant B-ALL after infusion of universal TALEN gene-edited CAR T cells // Science Translational Medicine. 2017. Vol. 9 (374). P. 1-8.

4. См., напр.: Nordberg A. Cutting edges and weaving threads in the gene editing (Я)evolution: reconciling scientific progress with legal, ethical, and social concerns // Journal of Law and the Biosciences. 2018. P. 35–83; Ashcroft R.E. Could Human Rights Supersede Bioethics? // Human Rights Law Review. 2010. Vol. 10. Issue 4. P. 639–660; Ashcroft R.E. Euthanasia and the nature of suffering in addiction. Addiction. 2018. Vol. 113. No. 7. P. 1183, 1184; Ashcroft R.E. Law and the perils of philosophical grafts // Journal of medical ethics. 2018. Vol. 44. No. 1. P. 72.
7 1. Общие этико-правовые проблемы влияния цифровых и биоинженерных технологий на развитие и реализацию прав человека
8 Универсальные права человека до научно-технологического прорыва второй половины XX - начала XXI в. характеризовались как стабильно развивающиеся правовые константы, обеспечивающие не только частный и публичный интересы, но и определяющие вектор развития государства и права. Они признавались как на международном, так и внутригосударственном уровнях продуктом согласия и компромисса, их содержание включало гуманистические и общесоциальные ценности, а главной их особенностью являлась преемственность в различных культурах.
9 Глобализация и прорывные технологии стали причиной изменения заложенных в правах человека положений метаэтики5, а также породили конфликт между универсальными правами человека и такими прорывными технологиями как цифровизация и биоинженерия. По мнению Р.Э. Эшкрофта и Б. Чиарелли, появление биоправ предопределило необходимость их взаимодействия с биоэтикой6. Аналогичным образом, как отмечают Т. Мерфи, Г.О. Куинн, Н. Бостром, реализация цифровых возможностей в парадигме цифровых прав человека усилило этические аспекты цифрового правового статуса личности7. Этические вопросы научно-технологического развития, которые когда-то возникали только в узком контексте взаимоотношений, теперь поднимаются в разных государствах, обществах, культурах, на разных континентах и рассматриваются в общем контексте прогресса и регресса, о чем пишут, в частности, Р.М. Грин, А. Донован, С.А. Джаусс и др.8
5. См.: Tristram Engelhardt Jr. H. (ed.) Global bioethics: the collapse of the consensus. Salem, Massachusetts, 2006; Grear A., Weston B.H. The Betrayal of Human Rights and the Urgency of Universal Corporate Accountability: Reflections on a Post-Kiobel Lawscape // Human Rights Law Review. 2015. No. 15 (1). P. 21–44.

6. См.: Ashcroft R.E. Could Human Rights Supersede Bioethics? P. 639–660; Chiarelli B. (ed.) Global Bioethics - the Perspective of Human Survival. Rijeka, 2011.

7. См.: Murphy T., Cuinn G.O. Works in Progress: New Technologies and the European Court of Human Rights // Human Rights Law Review. 2010. No. 10 (4). P. 601–638; Бостром Н. Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии / пер. с англ. С. Филина. М., 2016.

8. См.: Green R.M. (ed.) Global Bioethics: Issues of Conscience for the Twenty-First Century. New York, 2009.
10 Расширение влияния цифровых технологий и биоинженерии на общественные отношения обусловило интенсивное формирование цифрового права и биологического права как новых правовых комплексов, а в перспективе - отраслей права нового поколения9. Наряду с проблемами систематизации правовых норм, регулирующих цифровые и биотехнологические отношения, цифровое право и биоправо должны быть наполнены этическими нормами и вытекающими из них соответствующими ценностными ориентирами. В определенной мере можно утверждать, что ныне уже положено начало учета биоправом требований биоэтики (В.Р. Поттер, Р. Чедвик, Д. Уилсон, Т.Л. Бошамп, Дж. Чилдресс)10, а цифровым правом – соответственно, императивов цифровой этики (Т. Байнум)11. Но данные вектора конвергенции права и этики находятся еще только, на наш взгляд, в зачаточном состоянии. Создатели и пользователи цифровыми и биотехнологическими ресурсами не придерживаются соответствующих требований цифровой этики и биоэтики, взаимодействующих с правом.
9. Об отраслях права нового поколения см.: Умнова И.А. Тенденции и перспективы развития правовых систем в условиях глобализации права // Российское законодательство: тенденции и перспективы. М., 2013. С. 77 - 97; Умнова (Конюхова) И.А. Конституционное право и международное публичное право: теория и практика взаимодействия. М., 2016. С. 71–89; Малько А.В., Афанасьев С.Ф., Борисова В.Ф., Кроткова Н.В. Обзор методологического семинара на тему «Цифровое право: методология исследования» (18 апреля 2019 г., Саратовская государственная юридическая академия, Саратовский филиал Института государства и права РАН) // Государство и право. 2019. № 8. С. 122–128. DOI: 10.31857/S013207690006253-0

10. Считается, что термин «биоэтика» в научной литературе впервые был использован В.Р. Поттером, в изданной им в 1971 г. работе «Биоэтика: мост в будущее» он называл биоэтику «мостом» между «фактами» и «ценностями» (см.: Potter V.R. Bioethics: Bridge to the future. Englewood Cliffs, N.J. Prentice‐Hall. 1971). Принципы биоэтики комплексно охватывают философию, медицину, биологию, экологию, право и др. К классическим принципам биоэтики относятся гуманизм, уважение достоинства, уважение автономии личности, справедливость, недопустимость причинения вреда, целостность человеческой личности (см.: Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of biomedical ethics. 4th ed. Oxford, 1994).

11. Цифровая этика разрабатывалась с 1940-х годов (Н. Винер, Й. Вайценбаум). В большинстве своем она касалась в основном профессиональных вопросов компьютерных ученых. Ныне этические проблемы воздействия компьютерных технологий затрагивают не только профессию, но и общество в целом, а следовательно, и права человека (см.: Bynum T. Компьютерная и информационная этика. Стэнфордская энциклопедия философии. В: Zalta EN (ed) – 2015). URL: >>>>
11 Следует отметить растущую обеспокоенность российских и зарубежных исследователей процессами трансформации универсальных прав человека, вступающими в определенных случаях в конфликт с этическими нормами. К примеру, ряд отечественных ученых призывают искать оптимальные варианты стратегии развития права в целом и прав человека, в частности12. Ныне все чаще высказывается обеспокоенность роста неблагоприятного влияния новых технологий на устоявшуюся этико-правовую концепцию прав человека13. Как отмечает В.Д. Зорькин, на каждом этапе в истории человечества важнейшим показателем его разумности является степень развитости социально-нормативной системы, включающей право, личную мораль и общественную мораль (нравственность)14.
12. См.: Кроткова Н.В. «Круглый стол»: «Права человека и стратегия устойчивого развития» // Государство и право. 1998. № 11. С. 57 - 66; Степин В.С. Права человека в эпоху глобализации и диалога культур // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М., 2009. С. 8 - 17; Хабриева Т.Я. Право перед вызовами цифровой реальности // Журнал росс. права. 2018. № 9. С. 5 - 16; Галузо В.Н., Канафин Н.А. Цифровое право в Российской Федерации: нонсенс или реальность? // Право и государство: теория и практика. 2018. № 8. С. 118 - 125.

13. См.: Москалева О. Опасности, которые таит цифровизация // Жилищное право. 2017. № 10. С. 63–72; Соловых Н.Н. >>>> квалифицированных кадров с новыми компетенциями // Росс. следователь. 2018. № 5. С. 64–68; Талапина Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // Журнал росс. права. 2018. № 2. С. 5 - 17; Варламова Н.В. Цифровые права - новое поколение прав человека? // Труды ИГП РАН. 2019. № 4. Т. 14. С. 9–46; Камалова Г.Г. Правовое обеспечение конфиденциальности информации в цифровую эпоху: современное состояние институциализации и перспективы // Государство и право. 2019. № 6. С. 74 - 83; Скляр М.А., Кудрявцева К.В. Цифровизация: основные направления, преимущества и риски // Экономическое возрождение России. 2019. № 3 (61). С. 106, 107; Малько А.В., Афанасьев С.Ф., Борисова В.Ф., Кроткова Н.В. Проблемы цифровизации в сфере осуществления правосудия // Государство и право. 2020. № 10. С. 151–159. DOI: 10.31857/S102694520012242-7; Eichhorst W., Rinne U. Digital Challenges for the Welfare State. Bonn, Germany Policy Paper. 2017. No. 134. P. 5 - 9; Kleinberg J., Ludwig J., Mullainathan S. & Sunstein C.R. Discrimination in the Age of Algorithms // Journal of Legal Analysis. 2018. Vol. 10. P. 113–174.

14. См.: Зорькин В.Д. Право против хаоса. М., 2019. С. 31.
12 В условиях интенсивного развития информационно-коммуникационных цифровых технологий и биоинженерии стало реальностью не только расширение правового регулирования общественных отношений, но и новое интерпретирование содержания общепризнанных универсальных прав человека, гарантий и пределов их ограничения. Возникла необходимость осмысления факта появления цифровых прав и биоправ как прав четвертого поколения, выявления этических требований к их содержанию и созданию оптимальных моделей правового регулирования.
13 Отсутствие социальной сплоченности, а также солидарной ответственности государств перед человечеством в сфере использования передовых цифро- и биотехнологий являются вопросами, требующими консолидации усилий при их решении со стороны международного сообщества и государств. К сожалению, консолидация усилий в цифровых технологиях и в биоинженерии остается перспективой, а не реальностью. Односторонние прорывы в технологиях со стороны узких исследовательских структур отдельных государств, нарушающие одновременно нормы этики и права свидетельствуют о проблемах противостояния гуманизма с трансгуманизмом, о кризисе управляемости данными процессами, влияющими на судьбу человечества. В частности, заявление профессора Шэньчжэньского университета Хэ Цзянькуй из КНР о том, что ему впервые удалось создать генетически модифицированных детей, произошло в условиях существования запретов на международном уровне относительно редактирования генов15. На следующий день после этого выступления китайские власти, ученые и медики официально заявили, что не имеют никакого отношения к скандальному эксперименту по рождению генетически модифицированных детей. Научное сообщество Китая опубликовало открытое письмо, категорически осуждающее его работу16.
15. См.: Воронин Н. Китайский профессор объявил о рождении генетически модифицированных детей. Ученые в гневе // News BBS. Русская служба. URL: >>>> . 26.11.2018

16. См.: Воронин Н. «Это безумие»: от китайского профессора-генетика открестились клиника, университет и коллеги // BBC. 2018. 27 нояб. URL: >>>>
14 Отсутствие солидарности наблюдается у государств и в отношении синтеза цифровых и биотехнологий в контексте создания т.н. виртуальных или цифровых «личностей»-роботов (например, о проблемах виртуализации и цифровизации субъектов права пишут В.Д. Зорькин, Э.В. Талапина, Т.Я. Хабриева)17. Уже возникли прецеденты формирования правового статуса так называемой «электронной личности». В 2016 г. в Европарламентом был представлен свод правил, согласно которому роботы с искусственным интеллектом получают статус «электронной личности» и наделяются определенными правами и обязанностями. Королевство Саудовская Аравия стала первым в истории государством, «предоставившим» в 2017 г. антропоморфному роботу Софии гражданство, хотя это скорее выглядело как рекламная кампания18. Очевидно, что признание такой практики напрямую выходит на вопросы этики, социально-нравственных и духовно-религиозных ценностных ориентиров. Встает вопрос об обозначении пределов виртуальности лица для правовой среды. Не только с правовой, но и с этической точки зрения не может быть субъектом права лицо, не связанное с юридически значимой и прозрачной идентификацией в цифровом виртуальном пространстве и потому не способное нести правовую ответственность. У государства не может быть отношений, обязательств с лицом, которое не идентифицировало себя как личность, оно не может гарантировать человеку права и свободы или привлечь к ответственности того, кто за «никнеймом» скрывает свои реальные персональные данные. У государства не может быть также правовых отношений с роботом или искусственным интеллектом. В реальности оно выстраивает правовые связи с тем лицом или лицами (коллективом), которые оперируют данным роботом (искусственным интеллектом) в виртуальном пространстве в определенно заданных целях.
17. См.: Талапина Э.В. Указ. соч. С. 17; Хабриева Т.Я. Указ. соч. С. 12; Зорькин В.Д. Providentia или о праве будущего в эпоху цифровизации // Государство и право. 2020. № 6. С. 7–19.

18. См. об этом: Кудрявцев Н. Человекоподобный робот получил гражданство Саудовской Аравии. URL: >>>> (дата обращения: 09.04.2021); Клеандров М.И. О направлениях совершенствования механизма судебной власти в обеспечении справедливости правосудия // Государство и право. 2021. № 3. С. 8. DOI: 10.31857/S102694520014034-8
15 Таким образом, общие этико-правовые проблемы влияния цифровых и биоинженерных технологий на развитие и реализацию прав человека выходят на глубинные аспекты гуманистической сущности права и субъектов правоотношений, на проблемы этического наполнения прав человека, заставляют осуществить новое прочтение универсальных прав для гарантирования их содержания и развития. В контексте задач систематизации правовых норм в систему отраслей права нового поколения, а именно цифрового права и биоправа особое значение приобретает синтез последних, соответственно, с цифровой этикой и биоэтикой.
16 2. Этико-правовые ценности прав человека в цифровом праве и биоправе: научные подходы и международно-правовое регулирование
17 В научной литературе все больше внимания уделяется универсальным ценностям этики и их синхронизации с фундаментальными ценностями прав человека, которые подвергаются испытанию и трансформации на фоне непрерывной конкуренции между ними. В частности, английские ученые Т. Родден, Ю. Роджерс, А. Селлен, Р. Харпер, анализируя процессы развития, отмечают, что в поликультурном мире часто могут возникать конфликтующие системы ценностей19. Э. Вальдес и Х.А. Лекарос подчеркивают значимость формирования нового образа мышления в связи с происходящими трансформациями ценностей20.
19. См.: Быть человеком: взаимодействие человека и компьютера в 2020 году. Исследования Microsoft, Кембридж, Великобритания, 2008. С. 57; Sellen A., Rogers Y., Harper R. & Rodden T. Reflecting human values in the digital age // Communications of the ACM. 2009. Vol. 52. No. 3. P. 58 - 66.

20. См.: Valdés E. & Lecaros J.A. (eds.) Biolaw and Policy in the Twenty-First Century.: International Library of Ethics, Law, and the New Medicine. 2019.
18 Среди вызовов фундаментальным правовым ценностям цифровизация и биоинженерия занимают лидирующее место. В юридической литературе при анализе этих проблем акцент ставится на необходимость верификации пределов трансформации устоявшихся ценностей и изменения менталитета, основанного на общественной нравственности (морали). На наш взгляд, следует определить общие, совпадающие у права и этики ценностные подходы в этом направлении. Данные подходы должны обеспечить трансформацию этико-социальных норм в систему правовых норм, определяющих содержание цифровых и биоинженерных отношений в контексте их влияния на права человека и, соответственно, обязанности государства и иных субъектов права по их реализации в рамках требований этико-социальной парадигмы человеческого общества.
19 Важно оговориться, что границы между правовыми ценностями прав человека размыты. Нередко права человека одновременно рассматриваются как универсальные. Это касается не только международно-правовых актов и законодательства государств, но и аналитических документов, отражающих современные научно-доктринальные подходы. В частности, в Аналитическом докладе 2020 г. «Этика и «цифра»: этические проблемы цифровых технологий», представленном РАНХиГС и Центром подготовки руководителей цифровой трансформации, отмечается важность не только формирования новых подходов к решению этических проблем в цифровой среде, но и значимость сохранения общечеловеческих ценностей, в т.ч. таких как добросовестность, помощь нуждающимся, уважение прав человека, гуманизм, добродетельность21.
21. См.: URL: >>>>
20 Необходимо заметить, что в отношении цифрового права система этико-правовых принципов практически еще не вычленена наукой как целостная конструкция. Внимание исследователей больше привлекает реализация традиционных общепризнанных принципов прав человека в парадигме взаимодействия с требованиями этики личности и общественной нравственности.
21 Не менее сложной взаимосвязью этики и права видится конвергенция этико-социальных ценностей и принципов биоправа. Круг названных принципов неустойчив, и в научной литературе значительно варьируется. При этом некоторые ученые предпринимают попытку выделить те принципы права, которые полностью совпадают с этическими принципами. К примеру, в системе принципов биоправа Lü Yao-Huai рассматривает следующие этические принципы: уважения; информированного согласия; равновесия (между защитой частной жизни и общественной безопасностью); социальной ректификации (очищения), отмечая их важное значение в правовом регулировании вопросов, связанных с использованием новых биотехнологий22.
22. См.: Yao-Huai L. Privacy and data privacy in contemporary China // Ethics and Information Technology. 2005. No. 7. P. 7 - 15.
22 Принципы биоправа обусловлены естественными правами человека и, в свою очередь, определяют рамки их регулирования. А. Оллеро, рассматривая принцип биологической (физической и психологической) автономии, обращает внимание на значимость его согласованности с правом на жизнь, правом на достоинство, свободой совести и др.23 К. Касонато в своем научном исследовании указывает на важность принципа достоверности при формировании биоправа24.
23. См.: Ollero A. La invisibilidad del otro. Eutanasia y dignidad humana // Aldaba. 2004. No. 32. P. 139 - 164.

24. См.: Casonato C. The Essential Features of 21st Century Biolaw. In: Valdés E., Lecaros J. (eds) Biolaw and Policy in the Twenty-First Century. International Library of Ethics, Law, and the New Medicine. 2019. Vol. 78. P. 347.
23 На международно-правовом уровне предпринята попытка обозначить связь этических принципов с общепризнанными принципами прав человека для их учета в процессе развития цифровизации и биоинженерии. Можно констатировать, что в определенной мере уже сформулированы основные принципы международного цифрового права и международного биоправа.
24 Некоторые из принципов международного цифрового права зафиксированы в Конвенции о доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды (Орхусская конвенция) (1998 г., вступила в силу в 2001 г.), в Окинавской хартии глобального информационного общества (2000 г.), в Женевской декларации принципов «Построение информационного общества – глобальная задача в новом тысячелетии» (2003 г.), в Тунисской программе для информационного общества (2005 г.), в Политической декларации Политического форума высокого уровня по устойчивому развитию (2019 г.).
25 В Окинавской хартии глобального информационного общества, принятой представителями восьми ведущих государств, включая Российскую Федерацию, особое внимание обращено на новые возможности взаимного сотрудничества в целях противодействие злоупотреблениям, подрывающим целостность глобальных сетей; устойчивого развития и безопасности информационно-коммуникативных сетей и цифровых технологий; сокращения разрыва в цифровых достижениях и др.25 В Тунисской программе для информационного общества 2005 г.26 подчеркивается значимость использования искусственного интеллекта в сфере защиты универсальных прав человека. В ней отмечается значимость цифровой солидарности и необходимость создания условий для мобилизации людских, финансовых и технологических ресурсов, а также для преодоления разрыва в цифровых технологиях27.
25. См.: Окинавская хартия Глобального информационного общества. Окинава, 2000. URL: >>>> (дата обращения: 11.02.2021).

26. См.: Тунисская программа для информационного общества. Тунис, 2005 г. URL: >>>> (дата обращения: 11.02.2021).

27. См.: План действий. Женева, 2003 г. Повестка дня цифровой солидарности. URL: >>>> (дата обращения: 11.02.2021).
26 В контексте систематизации норм цифровизации, соединяющих этические и правовые требования, особый интерес представляет Рекомендация от 22 октября 2020 г. 2344 «Интерфейс “мозг-компьютер”: новые права или новые угрозы для основных свобод?», принятая Постоянной комиссией, действующей от имени ПАСЕ. В ней обращено внимание на значимость этических принципов в связи с развитием искусственного интеллекта и его влияние на права человека. ПАСЕ считает, что в отношении разработки и применения нейротехнологий и интерфейсов «мозг-компьютер» должны применяться следующие этические принципы: полезность и предотвращение вредоносного использования. Эти технологии должны разрабатываться и применяться в целях, согласующихся с уважением прав и достоинства человека (п. 6.1.); безопасностью и предосторожностью (п. 6.2.); приватностью и конфиденциальностью (п. 6.3.); автономией и запретом на использование технологии против воли субъекта (п. 6.4.); свободой действий и ответственностью человека (п. 6.5); равенством, добросовестностью и инклюзивностью (п. 6.6.); обеспечением доверия общественности за счет транспарентности, консультаций и обучения/просвещения (п. 6.7.)28.
28. См.: Рекомендация ПАСЕ 2344 «Интерфейс “мозг-компьютер”: новые права или новые угрозы основным свободам?» (Страсбург, 2020). URL: >>>> (дата обращения: 11.02.2021).
27 Система норм биоправа представлена еще более широко на международном уровне. В Декларации от 12 ноября 1997 г. «Об ответственности нынешних поколений перед будущими поколениями» были выделены общие нормы, имеющие важное значение для биоправа: устойчивое развитие; предосторожность; недопустимость никаких посягательств на существо и формы человеческой жизни; недопустимость пагубных изменений экосистем; недопустимость того, чтобы научно-технический прогресс во всех областях наносил ущерб жизни на планете Земля; обеспечение ценности генома человека; биологическое и культурное многообразие; солидарная ответственность и ряд др.
28 Значительное влияние на формирование международной системы принципов, регулирующих реализацию достижений биотехнологии в жизнедеятельности человека, оказали Руководящие принципы этики, и рекомендации по защите человека, установленные для медицинских исследований на человеке 1979 г. («Бельмонтские принципы»). В них были сформулированы три основные этические установки, касающиеся медицинских исследований на человеке: уважение личности, благо (благодеяние) и справедливость. Конечно, эти три универсальных положения принципа не исчерпывают все этические требования к биомедицинским исследованиям и их внедрению, но представляют собой исходный этический каркас для разработки правовых ограничений проведения исследований и экспериментов на человеке, проведения преобразований в его теле и разуме. Так, принцип уважения личности применительно к биоправу состоит из двух основных требований: а) уважение автономии индивидов, которые способны делать самостоятельный выбор и принимать решения; б) защита лиц, которые имеют ограниченную автономию (т.е. в той или иной степени зависимых от других или особо уязвимых), от различных форм вреда или иных злоупотреблений в сфере биоинженерии, биомедицины и других сферах, влияющих на экологию человека. Принцип блага (благодеяния) формируется, на наш взгляд, из двух базисных правил: 1) добиваться максимально возможной пользы или блага для человека и 2) не причинять вред от использования биотехнологий или сводить его к минимуму в условиях объективной необходимости их применения.
29 На реализацию задачи учета требований этики в биоинженерии нацелена также Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека от 19 октября 2005 г.29, объединившая целый каталог общих универсальных и отраслевых норм биоправа как международно-правовых стандартов. Из общих норм в каталог вошли: уважение человеческого достоинства, прав человека и основных свобод; приоритет интересов и благосостояния отдельного человека над интересами науки или общества; уважение неприкосновенности личности; неприкосновенность частной жизни и конфиденциальности; равенство, справедливость и равноправие; недопустимость дискриминации и стигматизации; уважение культурного разнообразия и плюрализма; солидарность и социальное сотрудничество; запрет умаления прав человека; самостоятельность в принятии решений и индивидуальной ответственности; недопущение маргинализации и отчуждения лиц на каких бы то ни было основаниях; социальная ответственность перед будущими поколениями и др.
29. Принята Генеральной конференцией ЮНЕСКО по докладу Комиссии III на 18-м пленарном заседании (см.: URL: >>>> ).
30 Отраслевые нормы биоправа коснулись конкретных требований к медицинской и биоинженерной деятельности: минимизация любого возможного вреда в процессе применения и развития научных знаний, медицинской практики и технологий; обязательном предварительном, свободном и информированном согласии соответствующего лица на основе надлежащей информации; допустимости отзыва согласия на медицинское вмешательство; сдержанности, исходя из нравственных установок, выработанных в сознании общества, медицины, науках о жизни и технологиях применительно к человеку; поощрении профессионализма, честности, добросовестности и транспарентности в принятии решений и рассмотрении биоэтических проблем.
31 Одновременно с общими и отраслевыми нормами принципами биоправа в системе современного международного биоправа развиваются каталоги специальных норм. Так, во Всеобщей декларации от 11 ноября 1997 г. «О геноме человека и правах человека»30, исходя из общих принципов уважения достоинства человеческой личности, равноправия и взаимного уважения людей, определены следующие специальные нормы генома человека: недопустимость сведения идентичности человека к его генетическим характеристикам; уважение человеческой уникальности и многообразия; запрет на получение доходов на геноме человека; обязательное согласие человека на исследования, лечение или диагностику, связанные с геномом; запрет дискриминации по признаку генетических характеристик; конфиденциальность генетических данных; недопустимость превалирования над уважением прав, основных свобод и достоинством человека; запрет клонирования и др.
30. Принята на 29-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО.
32 К началу нынешнего столетия были намечены общие контуры концепции «генетической конституции человека». Такая задача была реализована в Международной декларации о генетических данных человека 2003 г., в которой были обозначены общие нормы уникальности и идентичности генетической конституции человека31. Наряду с нормами генома человека в основу генетической конституции человека должны быть положены, как представляется, также ограничительные нормы клонирования человека.
31. См.: URL: >>>>
33 На уровне европейского правового пространства действует Конвенция «О защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» ETS № 164 (заключена в г. Овьедо 04.04.1997 г., вступила в силу 01.12.1999 г., с последующими изм.). В «Конвенции Овьедо» нашло отражение существенное количество норм биоправа: уважение частной жизни, в т.ч., когда это касается сведений о здоровье; уважение желания человека на информированность о состоянии своего здоровья; соблюдение целостности личности при применении достижений биологии и медицины; приоритет интереса и блага человека над интересами общества или науки; доступность медицинской помощи приемлемого качества; медицинское вмешательство, включая вмешательство с исследовательскими целями, в соответствии с профессиональными требованиями и стандартами; добровольное согласие на медицинское вмешательство; обязательное информирование о цели и характере вмешательства, а также о его последствиях и рисках; запрет дискриминации по признаку генетического наследия; недопустимость изменения генома наследников человека; запрет создания эмбрионов человека в исследовательских целях; ограниченное правом, но допустимое изъятие органов и тканей у живых доноров в целях трансплантации; запрет на извлечение финансовой выгоды от тела человека и его частей; ограниченное правом, но допустимое использование изъятых частей тела человека32. Как видно из перечня данных норм, наряду с конкретными запретами по некоторым вопросам формируется лишь общий, векторный режим развития биоправа в контексте защиты человеческого достоинства, его здоровья и идентичности.
32. См.: URL: >>>>
34 Правовые пределы применения достижений цифровизации и биоинженерии взаимосвязанно включают этические и правовые аспекты ограничения воздействия на человека и его организм. При этом нередко обнаруживается регулятивная дихотомия общих универсальных и отраслевых или специальных норм права. В частности, ключевым критерием противодействия инфекциям и вирусам является норма, согласно которой права одного человека, страдающего инфекционным заболеванием, не должны нарушать права другого человека на охрану здоровья. Именно с этим связано то, что противоэпидемические и медицинские мероприятия подчас приобретают принудительный характер. Однако здесь имеется и иная, оборотная сторона реализации достижений технологий – добровольность и доступность таких достижений, определяемая свободой выбора и автономией личности.
35 Представляется, что в контексте взаимосвязи этики и права следует особое внимание уделить внимание свободе выбора и равенству возможностей. Ученые обращают внимание на рост неравенства и соответственно на отсутствие свободы выбора при внедрении цифровых технологий и биоинженерии как на этико-правовую проблему.
36 Вопрос социального неравенства всегда был в обществе одним из актуальных и варьировался во взаимосвязи с социально-экономическим статусом, гендера и т.д. В результате распространения биотехнологий и цифровых режимов социального взаимодействия создается предпосылка к возникновению новой конфигурации неравенства, обусловленной различием именно в возможностях. В числе основных проблем неравенства при цифровизации учеными отмечаются отсутствие равных возможностей доступа к Интернету, различные уровни электронной грамотности, различные способности восприятия новых цифровых возможностей, связанные с аналитическим психотипом людей и т.д.33 Проблема неравенства выявляется также при рассмотрении последствий внедрения биотехнологий. В частности, безнравственное использование новых технологий биоинженерии может привести к нарушению прав на традиционную семью, на достоинство, на будущее, на здоровье, на безопасность и др.
33. См., напр.: Цифра и власть: цифровые технологии в государственном управлении / под ред. С.Д. Козлова, О.Н. Слоботчикова. М., 2020.
37 Обобщая вышесказанное, следует отметить, что общие этико-правовые проблемы влияния цифровых и биоинженерных технологий на развитие и реализацию прав человека связаны с отсутствием универсальной концепции этико-правовых ценностей, которые могли бы обеспечить гуманизм и гармонию в естественной эволюции человеческой цивилизации, сохранение идентичности человеческой личности - human being, равновесие различных культур и традиций, а также баланс частных и публичных интересов.
38 3. Актуализация проблем этического содержания цифровых прав и биоправ. Право на неприкосновенность частной жизни в условиях развития цифровизации и биоинженерии
39 В условиях интенсивного развития цифровизации и биоинженерии возникли обособленные группы т.н. цифровых прав и биоправ человека. Появление данных видов прав актуализировало этические аспекты их содержания и реализации.
40 Понятие «цифровые права» устойчиво входит в научный оборот в отечественном и зарубежном правоведении. Одновременно исследователями отмечаются этические аспекты их содержания. В числе цифровых прав, содержание которых охватывает требования этики, выделяются: право на доступ к цифровой информации, право на доступ к Интернету, право на цифровые услуги, право на цифровую коммуникацию, право на защиту персональных данных (право на цифровую конфиденциальность), право на забвение, право на защиту от нежелательной цифровой информации, право на удаление положительной информации, размещенной в сети Интернет, право на информационную приватность, право на свободу выбора цифрового профиля, право на информационную безопасность, право на цифровую автономию, право на цифровую идентификацию и др. Система данных прав в государствах формируется в нормативных актах об информации34.
34. См., напр.: Федеральный закон от 27.07.2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // СЗ РФ. 2006. № 31 (ч. I), ст. 3448.
41 В исследованиях правоведы также отмечают этико-социальное наполнение связи биотехнологий с правами человека35. Эта корреляция прослеживается в группе биоправ, т.е. прав, связанных с человеческим организмом. Можно выделить три основных блока биоправ: 1) связанные непосредственно с человеческим организмом: так называемые соматические (т.е. права на сохранение жизни, смерть, тело, органы, защиту от генетически модифицированных организмов и др.); 2) репродуктивные права (права на искусственное оплодотворение, клонирование, трансплантацию, аборт, стерилизацию, перемену пола, и т.д.); 3) направленные на защиту от вызовов и угроз экологии и биологической идентичности человека (права на биобезопасность, чистую воду, чистый воздух, защиту от содомии, гендерную или генетическую идентичность, самоидентификацию и др.).
35. См.. напр.: Vasak K. Human Rights: A Thirty-Year Struggle: The Sustained Efforts to Give Force of the Universal Declaration of Human Rights. 1977. P. 29–32; Carlos J. Cassagne Los nuevos derechos y garantías // Revista de Investigações Constitucionais. 2016. Vol. 3. No. 1. P. 59 - 108; Brokowski C., Adli M. CRISPR Ethics: Moral Considerations for Applications of a Powerful Tool // Journal of Molecular Biology. 2018. Vol. 431. Issue 1. P. 88 - 101; Nordberg A. (ed.) Op. cit. P. 35–83; Molly K. Land and Jay D. Aronson, New Technologies for Human Rights Law and Practice 2018. Cambridge University Press; Трансформации прав человека в современном мире / отв. ред. А.Н. Савенков. М., 2018.
42 Безнравственное пользование возможностями биотехнологий, влияющими на человеческий организм и способными в конечном счете изменить или даже трансформировать человеческое тело и сознание, может привести к социальной дезориентации и злоупотреблению правом, войти в противоречия с общественной нравственностью, культурой и традициями общества, вызвать социальный протест и социальное напряжение. Соответственно, одним из актуальных остается вопрос об ответственности за нарушения прав человека, который неоднократно поднимался в научной литературе, а в условиях интенсивного развития биотехнологий стал глобальным36.
36. См.: Orts E.W., Anton D.K. & Shelton D. Human Rights, the Environment, and Corporate Accountability // Environmental Protection and Human Rights. 2017. P. 863–976; Bantekas I., University B., Oette L. School of Oriental and African Studies. London, 2016. P. 4-48.
43 Внедрение цифровых технологий и биоинженерии оказало влияние не только на содержание цифровых прав и биоправ. Трансформации подвергается содержание традиционных, общепризнанных прав человека. Особую озабоченность у экспертов вызывают цифровые и биоинженерные вызовы праву человека на неприкосновенность частной жизни.
44 Так, ученые Ф. Расо, Х. Хиллигосс, В. Кришнамурти, К. Бавиц и Л. Ким в статье, посвященной изучению подходов к обеспечению соблюдения и защиты прав человека в условиях применения цифровых и информационных технологий, обращают внимание на то, что право на неприкосновенность частной жизни станет уязвимым и слабо защищенным, поскольку зависит от сбора и использования огромных объемов данных для составления прогнозов, которые во многих случаях служат для закрепления существующих социальных моделей предвзятости и дискриминации37.
37. См.: Raso F. (ed.) Artificial Intelligence & Human Rights: Opportunities & Risks // Berkman Klein Center for Internet & Society Research Publication. 2018. URL: >>>> или >>>> (дата обращения: 10.09.2020).
45 Х.С. Сотра, подчеркивая, что в эпоху больших данных неприкосновенность частной жизни находится под угрозой, а различные формы наблюдения представляют угрозу свободе, считает, что в этой ситуации важно найти компромисс между «полезностью» и «свободой», аргументируя это тем, что: а) большие данные угрожают конфиденциальности и позволяют слежку, б) отсутствуют альтернативы образу жизни, предполагающие использование больших данных, что ведет к чему-то вроде принудительного участия в цифровых отношениях, в) слежка посредством больших данных нейтрализует неприкосновенность частной жизни и тем самым представляет угрозу свободе, потому что собранной информацией можно злоупотреблять, и люди не имеют права не наблюдаться (даже если наблюдение полностью щадящее)38.
38. См.: Sætra H.S. Freedom under the gaze of Big Brother: Preparing the grounds for a liberal defence of privacy in the era of Big Data // Technology in Society. 2019. No. 58. P. 1-7.
46 В целом следует отметить «диффузию» права на неприкосновенность частной жизни, так как происходит его «испарение», «рассеивание» из системы личных прав человека за счет снижения реальной возможности его реализации в условиях цифрового технологического уклада.
47 Попытки Европейского Суда по правам человека сохранить устоявшиеся правовые гарантии права на неприкосновенность частной жизни опираясь на этические устои, все чаще ослабляются из-за различных культур государств, влияющих на внутригосударственные подходы к трактовке допустимых пределов правовых ограничений цифровых технологий.
48 Очевидным является влияние биоинженерных технологий на развитие содержания и реализацию права на неприкосновенность частной жизни. С прогрессом биомедицинских технологий цивилизация получила не только новые возможности, но и ряд вопросов, касающихся этики частной жизни человека, в т.ч. в условиях использования генной инженерии. Каковы пределы вмешательства в генетику человека? Кому принадлежит генетика человека: это достояние человечества или сфера частной жизни индивида? На наш взгляд, исходной посылкой для ответа на эти вопросы должно быть понимание того, что биологическая и генетическая неприкосновенность являются частью содержания неприкосновенности частной жизни. С одной стороны, биоинженерия существенно расширила биологические, в т.ч. репродуктивные возможности человека (лечение бесплодия, экстракорпоральное оплодотворение, культивирование эмбрионов, трансплантация органов и тканей), а с другой - такие технологии, как вмешательство в наследственный генетический биологический материал человека, суррогатное материнство, клонирование, репродукция зародышевого материала39, затрагивают не только право на жизнь, но и на неприкосновенность частной жизни.
39. См.: Кувырченкова Т.В. Актуальные проблемы регулирования личных прав и свобод человека в условиях модернизации Российского государства // Вестник Тверского гос. ун-та. Сер. «Право». 2015. № 2. С. 174 - 185.
49 Среди исследователей можно обнаружить различие взглядов на пределы допустимого расширения такого рода возможностей, а также на то, что следует относить к положительным или негативным факторам. Споры ведутся вокруг того, что первично в рамках реализации данных возможностей: приватность или общественный интерес, индивидуальные или коллективные потребности? Исследователи из КНР утверждают, что обеспечение неприкосновенности частной жизни второстепенно по сравнению с обеспечением общественного порядка. Так, Лю Яо-Хуай прогнозирует усиление влияния западных взглядов на неприкосновенность частной жизни. Однако, традиционная китайская культура, по его мнению, не примет по этому вопросу полностью западную позицию40. В западноевропейском пространстве индивидуализм традиционно выступает как доминанта в этико-правовых регуляторах обеспечения права на неприкосновенность частной жизни. В нашей стране проводится позиция, суть которой состоит в том, что неприкосновенность частной жизни должна быть обеспечена при применении биотехнологий, однако необходимо учитывать также баланс публичных и частных интересов. В законодательстве Российской Федерации, регулирующем применение биотехнологий, частная жизнь охраняется в единстве с целями защиты человеческого достоинства, свободы и неприкосновенности человека, его здоровья и идентичности41.
40. См.: Yao-Huai L. Op. cit. P. 7 - 15.

41. См.: Закон РФ от 22.12.1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»; Федеральные законы: от 05.07.1996 г. № 86-ФЗ «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности»; от 20.05.2002 г. №54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека»; от 03.12.2008 г. № 242-ФЗ «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации»; от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»; от 23.06.2016 г. № 180-ФЗ «О биомедицинских клеточных продуктах».
50 Заключение
51 Необходимость совершенствования согласованного этического и правового регулирования прав человека в связи с развитием цифровизации и биоинженерии очевидна. Нам видятся актуальными следующие направления этического контекста прав человека для снижения негативного влияния новых технологий:
52 достижение синтеза цифрового права и цифровой этики, биоправа и биоэтики, концептуально обеспечивающего неприкосновенность и устойчивость высших ценностей прав человека;
53 - формирование смежной конструкции этико-правовых ценностей прав человека, их последовательная систематизация на международном и национальном (государственном) правовом уровнях;
54 - этизация или морализация цифровых прав и биоправ как прав нового поколения;
55 - расширение этико-правовых гарантий неизменности содержания традиционных или основных (общепризнанных) прав и свобод, предопределяющих вектор гуманистического развития цивилизации. К таковым относятся: права на неприкосновенность частной жизни, на достоинство, на свободу выбора, на защиту от дискриминации, на охрану здоровья, на автономию, на безопасность и на идентичность человека и другие. Сохранение традиционного содержания данных прав позволит обеспечить право человека оставаться таковым.

Библиография

1. Бостром Н. Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии / пер. с англ. С. Филина. М., 2016.

2. Быть человеком: взаимодействие человека и компьютера в 2020 году. Исследования Microsoft, Кембридж, Великобритания, 2008. С. 57.

3. Варламова Н.В. Цифровые права - новое поколение прав человека? // Труды ИГП РАН. 2019. № 4. Т. 14. С. 9–46.

4. Воронин Н. Китайский профессор объявил о рождении генетически модифицированных детей. Ученые в гневе // News BBS. Русская служба. URL: https://www.bbc.com/russian/features-46347487. 26.11.2018

5. Воронин Н. «Это безумие»: от китайского профессора-генетика открестились клиника, университет и коллеги // BBC. 2018. 27 нояб. URL: https://www.bbc.com/russian/news-46360329

6. Галузо В.Н., Канафин Н.А. Цифровое право в Российской Федерации: нонсенс или реальность? // Право и государство: теория и практика. 2018. № 8. С. 118 - 125.

7. Зорькин В.Д. Право против хаоса. М., 2019. С. 31.

8. Зорькин В.Д. Providentia или о праве будущего в эпоху цифровизации // Государство и право. 2020. № 6. С. 7–19.

9. Камалова Г.Г. Правовое обеспечение конфиденциальности информации в цифровую эпоху: современное состояние институциализации и перспективы // Государство и право. 2019. № 6. С. 74 - 83.

10. Клеандров М.И. О направлениях совершенствования механизма судебной власти в обеспечении справедливости правосудия // Государство и право. 2021. № 3. С. 8. DOI: 10.31857/S102694520014034-8

11. Кроткова Н.В. «Круглый стол»: «Права человека и стратегия устойчивого развития» // Государство и право. 1998. № 11. С. 57–66.

12. Кувырченкова Т.В. Актуальные проблемы регулирования личных прав и свобод человека в условиях модернизации Российского государства // Вестник Тверского гос. ун-та. Сер. «Право». 2015. № 2. С. 174 - 185.

13. Кудрявцев Н. Человекоподобный робот получил гражданство Саудовской Аравии. URL: https://www.popmech.ru/technologies/news-393732-chelovekopodobnyy-robot-poluchil-grazhdanstvo-saudovskoy-aravii (дата обращения: 09.04.2021).

14. Малько А.В., Афанасьев С.Ф., Борисова В.Ф., Кроткова Н.В. Обзор методологического семинара на тему «Цифровое право: методология исследования» (18 апреля 2019 г., Саратовская государственная юридическая академия, Саратовский филиал Института государства и права РАН) // Государство и право. 2019. № 8. С. 122–128. DOI: 10.31857/S013207690006253-0

15. Малько А.В., Афанасьев С.Ф., Борисова В.Ф., Кроткова Н.В. Проблемы цифровизации в сфере осуществления правосудия // Государство и право. 2020. № 10. С. 151–159. DOI: 10.31857/S102694520012242-7

16. Москалева О. Опасности, которые таит цифровизация // Жилищное право. 2017. № 10. С. 63–72.

17. Скляр М.А., Кудрявцева К.В. Цифровизация: основные направления, преимущества и риски // Экономическое возрождение России. 2019. № 3 (61). С. 106, 107.

18. Соловых Н.Н. Цифровая экономика диктует необходимость квалифицированных кадров с новыми компетенциями // Росс. следователь. 2018. № 5. С. 64–68.

19. Степин В.С. Права человека в эпоху глобализации и диалога культур // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М., 2009. С. 8 - 17.

20. Талапина Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // Журнал росс. права. 2018. № 2. С. 5–17.

21. Трансформации прав человека в современном мире / отв. ред. А.Н. Савенков. М., 2018.

22. Умнова И.А. Тенденции и перспективы развития правовых систем в условиях глобализации права // Российское законодательство: тенденции и перспективы. М., 2013. С. 77–97.

23. Умнова (Конюхова) И.А. Конституционное право и международное публичное право: теория и практика взаимодействия. М., 2016. С. 71–89.

24. Хабриева Т.Я. Право перед вызовами цифровой реальности // Журнал росс. права. 2018. № 9. С. 5–16.

25. Цифра и власть: цифровые технологии в государственном управлении / под ред. С.Д. Козлова, О.Н. Слоботчикова. М., 2020.

26. Ashcroft R.E. Could Human Rights Supersede Bioethics? // Human Rights Law Review. 2010. Vol. 10. Issue 4. P. 639–660.

27. Ashcroft R.E. Euthanasia and the nature of suffering in addiction. Addiction. 2018. Vol. 113. No. 7. P. 1183, 1184.

28. Ashcroft R.E. Law and the perils of philosophical grafts // Journal of medical ethics. 2018. Vol. 44. No. 1. P. 72.

29. Bantekas I., University B., Oette L. School of Oriental and African Studies. London, 2016. P. 4-48.

30. Beauchamp T.L., Childress J.F. Principles of biomedical ethics. 4th ed. Oxford, 1994.

31. Brokowski C., Adli M. CRISPR Ethics: Moral Considerations for Applications of a Powerful Tool // Journal of Molecular Biology. 2018. Vol. 431. Issue 1. P. 88–101.

32. Bynum T. Компьютерная и информационная этика. Стэнфордская энциклопедия философии. В: Zalta EN (ed) – 2015). URL: http://plato.stanford.edu/archives/win2015/entries/ethics-computer/

33. Carlos J. Cassagne Los nuevos derechos y garantías // Revista de Investigações Constitucionais. 2016. Vol. 3. No. 1. P. 59–108.

34. Casonato C. The Essential Features of 21st Century Biolaw. In: Valdés E., Lecaros J. (eds) Biolaw and Policy in the Twenty-First Century. International Library of Ethics, Law, and the New Medicine. 2019. Vol. 78. P. 347.

35. Chiarelli B. (ed.) Global Bioethics - the Perspective of Human Survival. Rijeka, 2011.

36. Eichhorst W., Rinne U. Digital Challenges for the Welfare State. Bonn, Germany Policy Paper. 2017. No. 134. P. 5–9.

37. Evans J.H. The History and Future of Bioethics: A sociological view. Oxford. 2012.

38. Grear A., Weston B.H. The Betrayal of Human Rights and the Urgency of Universal Corporate Accountability: Reflections on a Post-Kiobel Lawscape // Human Rights Law Review. 2015. No. 15 (1). P. 21–44.

39. Green R.M. (ed.) Global Bioethics: Issues of Conscience for the Twenty-First Century. New York, 2009.

40. Joas H. The Sacredness of the Person: A new genealogy of human rights. Georgetown UP, 2013.

41. Kleinberg J., Ludwig J., Mullainathan S. & Sunstein C.R. Discrimination in the Age of Algorithms // Journal of Legal Analysis. 2018. Vol. 10. P. 113–174.

42. Miller S., Selgelid M.J. Ethical and Philosophical Consideration of the Dual-use Dilemma in the Biological Sciences // Science and Engineering Ethics. 2007. Vol. 13. P. 523–580.

43. Molly K. Land and Jay D. Aronson, New Technologies for Human Rights Law and Practice 2018. Cambridge University Press.

44. Murphy T., Cuinn G.O. Works in Progress: New Technologies and the European Court of Human Rights // Human Rights Law Review. 2010. No. 10 (4). P. 601–638.

45. Nordberg A. Cutting edges and weaving threads in the gene editing (Я)evolution: reconciling scientific progress with legal, ethical, and social concerns // Journal of Law and the Biosciences. 2018. P. 35–83.

46. Ollero A. La invisibilidad del otro. Eutanasia y dignidad humana // Aldaba. 2004. No. 32. P. 139 - 164.

47. Orts E.W., Anton D.K. & Shelton D. Human Rights, the Environment, and Corporate Accountability // Environmental Protection and Human Rights. 2017. P. 863–976.

48. Potter V.R. Bioethics: Bridge to the future. Englewood Cliffs, N.J. Prentice‐Hall. 1971.

49. Qasim Q. (ed.) Molecular remission of infant B-ALL after infusion of universal TALEN gene-edited CAR T cells // Science Translational Medicine. 2017. Vol. 9 (374). P. 1-8.

50. Raso F. (ed.) Artificial Intelligence & Human Rights: Opportunities & Risks // Berkman Klein Center for Internet & Society Research Publication. 2018. URL: https://ssrn.com/abstract=3259344 или http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3259344 (дата обращения: 10.09.2020).

51. Rogers A., Durand De Bousingen D.D. Bioethics in Europe. Council of Europe Press, 1995.

52. Sellen A., Rogers Y., Harper R. & Rodden T. Reflecting human values in the digital age // Communications of the ACM. 2009. Vol. 52. No. 3. P. 58 - 66.

53. Sætra H.S. Freedom under the gaze of Big Brother: Preparing the grounds for a liberal defence of privacy in the era of Big Data // Technology in Society. 2019. No. 58. P. 1-7.

54. Tristram Engelhardt Jr. H. (ed.) Global bioethics: the collapse of the consensus. Salem, Massachusetts, 2006.

55. Valdés E. & Lecaros J.A. (eds.) Biolaw and Policy in the Twenty-First Century.: International Library of Ethics, Law, and the New Medicine. 2019.

56. Vasak K. Human Rights: A Thirty-Year Struggle: The Sustained Efforts to Give Force of the Universal Declaration of Human Rights. 1977. P. 29–32.

57. Yao-Huai L. Privacy and data privacy in contemporary China // Ethics and Information Technology. 2005. No. 7. P. 7 - 15.

58. Zalnieriute M. The Necessity for Binding Human Rights Obligations for Private Actors in the Digital Age: A Submission to the UN Human Rights Council on New and Emerging Technologies. 2019. UNSW Law Research Paper No. 19-81. P. 1–6. URL: https://ssrn.com/abstract=3470951 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3470951

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести