В мае 2019 г. увидел свет Доклад Специального докладчика ООН по вопросу о праве на свободу мирных собраний и на свободу ассоциации, где освещался вопрос о возможностях и вызовах реализации указанных свобод в условиях цифровизации. В документе особо подчеркивалось, что цифровые технологии, будучи составной частью осуществления права на свободу мирных собраний, обеспечивают содействие проведению акций не только в реальном мире, но и виртуальном пространстве¹.

Действительно, для многих этапов организации и проведения публичных мероприятий онлайн-механизмы имеют решающее значение. В числе таковых можно отметить процессы обмена информацией между организаторами и будущими участниками акций, агитацию и информирование о планируемых мероприятиях². В 2020 г. список этих сюжетов уверенно пополняется т.н. онлайн-митингами, которые набирают популярность в нашей стране на фоне действия правоограничений в условиях пандемии коронавирусной инфекции (COVID-19).

Интерес к цифровым формам публичного выражения мнений питают общественные активисты не только из Российской Федерации, но и из других государств. Однозначного понимания вопроса о том, насколько новая форма сможет стать полноценной альтернативой традиционным публичным мероприятиям, пока нет. Мнения специалистов разделились: одни видят за онлайн-акциями будущее, другие скептически относятся к тому, что такие формы активности «захватят пальму первенства» в протестной деятельности. Так, американский социолог Дана Р. Фишер отметила, что онлайн-мероприятия могут быть менее эффективными по сравнению с традиционными механизмами выражения мнений ввиду их ограниченного потенциала по формированию коллективной идентичности участников и привлечения новой аудитории³.

Вполне очевидно другое: государство обращает внимание на данные акции и теоретически может приступить к реагированию на их проведение. В сети Интернет уже можно обнаружить высказывания отдельных должностных лиц о том, что регулирование онлайн-мероприятий в принципе возможно⁴. Однако прежде чем решиться на такой шаг, важно детально проанализировать сущность онлайн-акций. Это позволит понять, в какой степени при их правовом регулировании нужно полагаться на уже существующие механизмы, а в какой части данные акции требуют особого подхода.

Ниже приводятся некоторые принципиальные вопросы, по которым крайне важно выработать однозначные позиции.

Во-первых, принципиально важно ответить на вопрос о возможности определения т.н. онлайн-митингов в качестве публичных мероприятий. Обратившись к международным документам, мы обнаружим, что свобода собраний на межгосударственном уровне не мыслится исключительно в контексте акций в физическом мире. Однако при таком подходе возникает иной вопрос: если допустить, что свобода собраний распространяется на отношения онлайн и офлайн, каким образом дифференцировать регулирование этих акций? Совершенно очевидно, что реальные и виртуальные мероприятия объективно не могут иметь идентичные правовые режимы.

В обозначенном контексте обращаем внимание на динамизм положений некоторых международных источников. Так, в Резолюции Совета по правам человека ООН от 6 июля 2018 г. № 38/11 «Поощрение и защита прав человека в контексте мирных протестов» закреплено следующее положение: несмотря на то что под собранием обычно понимается физический сбор людей, понятие защиты свободы собраний может применяться к аналогичному взаимодействию в сетевом режиме⁵. Данное умозаключение сформулировано таким образом, будто речь идет о применении норм о свободе собраний к акциям онлайн по аналогии. «Напрашивается» также вывод о том, что регулирование онлайн-акций посредством традиционных норм предлагается свести лишь к вопросам защиты.

Учитывая особенности определения понятия публичного мероприятия в законодательстве, сложно обнаружить основания, которые бы однозначно препятствовали определять онлайн-акции в качестве публичных мероприятий. Понятие публичного мероприятия в соответствующем федеральном законе приводится широкое, с акцентом на особенностях содержания и целях проведения подобных акций. Сложность состоит лишь в том, что все пять возможных форм публичных мероприятий – собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования концептуально связываются с определенными местами их проведения. Исходя из системного толкования законодательных актов о свободе собраний и подходов правоприменительной практики, понятие места проведения публичного мероприятия ныне определяется через пространственно-территориальные характеристики (ст. 2, 8 Федерального закона от 19.06.2004 г. № 54-ФЗ (в ред. от 11.10.2018 г.) «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях»)⁶.

Во-вторых, интерес вызывает и вопрос о наличии оснований для нормативных и иных видов регламентации онлайн-митингов. Отказ от какой бы то ни было регламентации, реагирования уполномоченных субъектов на проведение онлайн-акций таит в себе опасность того, что ожидания от свободы интернет-митингов не будут в полной мере оправданы. Уже сейчас мы видим, как интернет-площадки активно используют доступный им арсенал средств цифрового контроля и мониторинга: модерируют комментарии, удаляют записи онлайн-манифестантов, блокируют возможность оставления протестных записей. В этом контексте вспоминаются размышления Л. Лессинга, который сравнивал траекторию развития Интернета со сменой внутриполитических настроений в посткоммунистическом государстве. Ученый подчеркивал, что предоставленное самому себе киберпространство не обеспечивает полноценную свободу: последняя требует установления особого рода контроля, но лишь там, где этот контроль уместен и способен «выжить»⁷.

Выше уже упоминалось о том, что регулирование онлайн-митингов как формы реализации свободы собраний может оправдываться соображениями защиты прав и законных интересов организаторов и участников данных акций. Обозначенный подход оправдан выявленным в судебной практике конституционно-правовым смыслом публичных мероприятий. Например, согласно правовым позициям Конституционного Суда РФ реагирование органов власти на подготовку и проведение публичных мероприятий преследует цель выработки четких правил их организации и проведения. Конституционная природа свободы собраний предполагает позитивную обязанность государства регулировать отношения, связанные с публичными мероприятиями, с тем чтобы обеспечить гражданам возможность отстаивать свою позицию и заявлять требования по общественно значимым вопросам (п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 01.11.2019 г. № 33-П)⁸.

В-третьих, представляется также важным определиться с перечнем обстоятельств, которые необходимо принимать во внимание в процессе регламентации онлайн-митингов. Формулировка предыдущего вопроса заведомо не замыкалась исключительно на нормативных режимах регламентации интернет-акций. Сами же эти режимы, как показывает практика, не сводятся только лишь к правилам, устанавливаемым государством. В онлайн-среде появляются новые весьма значимые и могущественные субъекты, влияющие на реализацию свободы собраний в сети Интернет, – онлайн-платформы и иные коммерческие субъекты, предоставляющие возможность публикации и обмена сообщениями. При этом ключевым фактором, меняющим традиционную «расстановку сил» в реагировании на онлайн-мероприятия, становятся особенности места проведения интернет-акций: статус этих мест отличен от традиционных территорий, хотя некоторые параллели прослеживаются.

В Российской Федерации для определения акции в качестве публичного мероприятия важен открытый для посещения характер территории ее проведения. Здесь уместно вспомнить известное решение Ямальского районного суда по делу о возможности определения в качестве митинга встречи оленеводов и рыболовов в тундре. В нем суд фактически пришел к выводу о том, что непубличный характер места уже сам по себе может исключать публичный характер общественного мероприятия (постановление Ямальского районного суда от 14.05.2019 г. по делу № 5-23/2019)⁹.

В сети Интернет также не каждая площадка может считаться приемлемой для публичных акций. Так же, как и в физическом мире, интернет-платформы будут считаться подходящими для публичных акций лишь в случае, если их использование позволит пользователям реализовать цели проведения мероприятий, с одной стороны, а с другой – не будет создавать непреодолимых препятствий для реализации прав и свобод иных лиц¹⁰. Отдельные интернет-платформы имеют закрытый характер, а потому не обеспечивают всеобщую «видимость» оставленных на них записей. Те же площадки, которые этому признаку отвечают, находятся у частных лиц и имеют правообладателей в лице цифровых компаний. Однако оправдывает ли такой режим их использование для целей проведения онлайн-акций?

Следует учесть, что в физическом мире отдельные объекты частной собственности (аэропорты, торговые центры, университеты и проч.) открыты для свободного посещения со стороны неопределенного круга лиц. В юридической литературе высказана убедительная точка зрения о возможности определения режима подобных территорий с позиции его квазипубличного характера. По мнению Т.М. Храмовой, особенности таких квазипубличных объектов оправдывают возможности организации в их границах публичных мероприятий, но на особых условиях¹¹.

Как представляется, аналогичный квазипубличный режим отличает и онлайн-площадки, которые используются для проведения акций: мобильные навигаторы, мобильные карты и пр. Обращает внимание и то, что некоторые из используемых для онлайн-акций платформ отражают цифровые копии населенных пунктов, а значит, общественных мест. Исходя из этого, выглядит спорным утверждение о «нерелевантности» онлайн-митингов целевому назначению приложений (например, теме ситуации на дорогах).

Регламентация онлайн-акций потребует кардинального пересмотра традиционных подходов к определению системы рисков, которые сопровождают процесс организации и проведения публичных мероприятий в сети Интернет. В частности, в переосмыслении нуждается концепция предельно допустимых неудобств, превышение которых будет требовать соразмерного и оправданного вмешательства в свободу собраний в целях защиты иных конституционных ценностей. В настоящее время эти неудобства понимаются как имеющие преимущественно физически ощущаемый характер – большие скопления людей, возникновение конфликтных ситуаций, помехи движению пешеходов и транспортных средств, ограничение доступа к социально значимым объектам и проч. Кроме того, необходимо проработать концепцию публично значимых (для целей реализации свободы собраний) интернет-ресурсов. Опыт подобной работы уже имеется в части выведения государством перечня социально значимых информационных ресурсов в сети Интернет¹².

* * *

С учетом изложенного справедлив вывод о том, что организация и проведение онлайн-акций требует построения принципиально новой модели регламентации таких форм внешнего выражений мнений. Однако государство может пойти иным, более коротким путем. В числе вариантов наименее желательными видятся следующие возможные меры:

1) распространение на онлайн-акции традиционной модели организации и проведения публичных мероприятий, что позволит задействовать в отношении участников акций механизм ответственности, предусмотренный ст. 20.2 КоАП РФ. Указанный вариант войдет в противоречие с устоявшейся концепцией организации и проведения публичного мероприятия, в основе которой лежат уведомительные механизмы. Уже сейчас мы видим, как граждане пытаются согласовать онлайн-митинги с операторами цифровых платформ, а не с органами местного самоуправления. Много вопросов возникает и в связи с анонимностью участников онлайн-акций, возможностями сокрытия их личности;

2) применение уже известных процедур ограничения доступа к информационным ресурсам, на которых будут проводиться онлайн-акции. Обозначенный механизм не отвечает смысловому назначению блокировки как способу ограничения доступа к запрещенной информации (информации, за распространение которой возможна уголовная или административная ответственность) и информации, распространение которой ограничено (в силу противоречия требованиям законодательства);

3) полное отстранение государства от регулирования онлайн-акций и передача в руки онлайн-платформ неограниченной свободы действий в этом вопросе. Комментарии будут излишни: подобные меры создают условия для злоупотребления со стороны частных субъектов и крайне нежелательны.

Как представляется, дальнейшее развитие практики онлайн-митингов и будущий выбор государством адекватных механизмов реагирования на их проведение будут проходить в условиях последовательного укрепления значения частноправовых начал для сферы свободы собраний. Данная тенденция первоначально была связана с формированием института гражданско-правовой ответственности организаторов за вред, причиненный при проведении публичных мероприятий¹³. В 2019 г. данные сюжеты пополнились большим числом судебных процессов по искам государственных и частных организаций с требованием о возмещении вреда, причиненного проведением несогласованных акций.

В связи с популярностью онлайн-митингов анализируемая тенденция будет проявляться в ином контексте, через призму использования частных онлайн-площадок для целей свободы собраний. В силу этого в цифровую эпоху отношения по поводу реализации свободы собраний уже не будут прежними, поскольку в их структуру активно включаются онлайн-корпорации. Именно на таких субъектах будет лежать основная нагрузка по содействию проведению публичных мероприятий в сети Интернет, и этот фактор видится основным при определении правового режима онлайн-акций.