Изучение взаимного восприятия населения Южной Кореи и России активизировалось под влиянием 25-летия (в 2015 г.) заключения дипломатических отношений между двумя странами (см., например, [송정수, 김세일, 2015: 33-42; 최우익, 2017: 227–254]. В данной статье анализируется восприятие двусторонних экономических отношений гражданами Южной Кореи и России на основании материалов репрезентативных общенациональных опросов, впервые синхронно проведенных в этих двух странах под руководством Института российских исследований Университета иностранных языков Хангук (Республика Корея) в 2016–2018 гг.¹. Участников исследования интересовала не только то, как воспринимаются российско-южнокорейские экономические отношения, но и связь между восприятием культуры страны-партнера, характера сотрудничества между двумя странами и двусторонних экономических отношений. Данный анализ развивает и углубляет материалы ранее опубликованной статьи Ли Мун-Ён [Ли, 2020] по аналогичной теме.

Можно констатировать, что в Южной Корее и в России в целом положительно воспринимают друг друга в том, что касается культурного и экономического сотрудничества. Самым большим сдвигом в результатах опросов за три года является значительное увеличение в обеих странах доли людей, желающих больше знать о стране-партнере (в Корее с 36 до 51%, в России с 30 до 47%). Это можно объяснить существенным влиянием, прежде всего, Зимней Олимпиада в Пхёнчхане (февраль 2018 г.), которая стимулировала рост взаимного интереса жителей Южной Кореи и России. Несмотря на позитивные сдвиги, в обеих странах около 50% респондентов оценили свое отношение к гражданам страны-партнера как «нейтральное»; около 30% затруднились с определением характера экономических отношений между двумя странами; суммарная доля тех, кто мало знает и не испытывает особого интереса к стране-партнеру, и тех, кто ничего не знает и не интересуется страной-партнером, составила в Южной Корее 45% (2017 г.), в России – 49% (2018 г.). В обеих странах респонденты, заявившие об отсутствии интереса к культуре страны-партнера, превышали 40%.

В дальнейшем нашем исследовании восприятие экономических отношений Южной Кореи и России жителями двух стран анализируется посредством мультиноминального логистического регрессионного анализа. Зависимой переменной является оценка респондентами двусторонних экономических отношений, которая выявляется через ответы на закрытый вопрос «Какие отношения в области экономики складываются у России (Южной Кореи) с Южной Кореей (Россией) – конкурентные или партнерские?» В качестве независимых переменных отобраны четыре социально-демографических фактора, а также четыре переменные, характеризующие отношение к культуре страны-партнера, и еще четыре, связанные с восприятием политического и экономического сотрудничества между двумя странами.

Для анализа причинно-следственной связи, касающейся восприятия двусторонних экономических отношений, на основе данных проведенного в 2017 г. опроса было создано три модели, а затем путем пошагового добавления переменных изучены сдвиги в восприятии экономического сотрудничества для каждой переменной. В модели № 1 показано, как влияют на восприятие двусторонних экономических отношений социально-демографические переменные. В модели № 2 к ним добавлены переменные, связанные с восприятием культуры, и затем проведен анализ влияния на восприятие двусторонних экономических отношений как социально-демографических характеристик, так и переменных восприятия культуры страны-партнёра. В модели № 3 после добавления переменных, описывающих оценку респондентами сотрудничества между двумя странами, был проведен анализ совокупного воздействия на восприятие двусторонних экономических отношений со стороны и социально-демографических факторов, и восприятия культуры страны-партнера, и отношения к сотрудничеству. Результаты анализа для жителей Южной Кореи и России представлены, соответственно, в табл. 1 и 2.

Таблица 1. Восприятие южнокорейцами экономических отношений с Россией (референтная категория: «конкурентные отношения»)

p < 0,1; * p < 0,05; **p < 0,01; *** p < 0,001

Примечание. Числовые данные в таблице выражают отношение шансов.

При анализе данных опроса в Южной Корее заметно высокое влияние гендера: для южнокорейских женщин вероятность восприятия экономических отношений с Россией как партнерских более чем в 3 раза выше, чем для мужчин. Для изучения влияния возраста в качестве референтной категории использовалась возрастная группа 20–29 лет: в группе 30–39 лет вероятность восприятия двусторонних экономических отношений как партнерских примерно в 3 раза выше, а для респондентов 60 лет и старше, некоторые из которых лично помнят Корейскую войну 1950-х, эта вероятность, наоборот, примерно в 2 раза ниже.

Обратившись к такой переменной, как регион проживания, мы использовали в качестве референтного значения периферийный регион Чеджу. Выяснилось, что жители большинства южнокорейских регионов, за исключением «сельскохозяйственного» Канвондо, воспринимают экономические отношения с Россией как партнерские. В частности, в модели № 3 в условиях контроля прочих переменных в центральном регионе Кёнгидо–Инчхон вероятность восприятия отношений как партнерских оказалась примерно в 23 раза выше, чем в Чеджу.

Различия в уровне знаний о России не оказывают влияния на восприятие экономических отношений с ней. В группе, заявившей о наличии интереса к русской культуре, по сравнению с теми, кто такого интереса не испытывает, вероятность восприятия экономических отношений с Россией как партнерских оказалась выше в 1,78 раз, но в модели № 3, в условиях контроля всех переменных, этого влияния на восприятие двусторонних экономических отношений в качестве партнерских не было обнаружено.

Среди респондентов, ответивших на вопрос о туристических намерениях в отношении России «бывал(а) и хотел(а) бы побывать еще», вероятность восприятия двусторонних экономических отношений как партнерских оказалась выше (относительно референтной группы, то есть ответивших «бывал(а), но больше не хотел бы туда возвращаться») в 92 раза в модели № 2 и в 64 раза в модели № 3. Поскольку вероятность восприятия российско-южнокорейских отношений как партнерских в группе выбравших ответ «бывал(а) и хотел(а) бы побывать еще» оказалась самой высокой на фоне всех трех групп переменных (социально-демографических, восприятия культуры и восприятия сотрудничества), логичен вывод, что туристические впечатления от России играют самую важную роль в формировании отношения жителей Южной Кореи к двусторонним экономическим отношениям.

В группе респондентов, относящихся к россиянам «положительно, с доверием и симпатией», вероятность восприятия экономических отношений с Россией как партнерских в модели № 2 и модели № 3 была выше примерно в 20 раз, а в группе, выбравших вариант «нейтрально», такая вероятность оказалась выше примерно в 3 раза (по сравнению с группой ответивших «отрицательно, с недоверием и антипатией»). В группе тех, кто «поддерживает заключение соглашения о свободной торговле (ССТ)» между Россией и Южной Кореей, которое активно обсуждается и готовится в последние годы, вероятность восприятия отношений с Россией как партнерских оказалась выше примерно в 2 раза, а в группе считающих, что двустороннее сотрудничество «соответствует интересам своей страны», – примерно в 3 раза. Среди тех, кто в ответ на вопрос о возможности отношений стратегического партнерства ответил, что «страны уже являются стратегическими партнерами», – восприятие отношений с Россией как партнерских оказалось примерно в 15 раз, а в группе ответивших, что «страны могут ими стать», – примерно в 6 раз выше, чем в референсной группе.

Таблица 2. Восприятие россиянами экономических отношений с Южной Кореей (референтная категория: «конкурентные отношения»)

p < 0,1; * p < 0,05; ** p < 0,01; *** p < 0,001

Примечание. Числовые данные в таблице выражают отношение шансов.

Как видно из табл. 2, в моделях № 1 и № 2 для российских женщин вероятность восприятия экономических отношений с Южной Кореей как партнерских оказалась примерно в 1,7 раз выше, чем для российских мужчин. Однако в модели № 3 при контроле переменных, характеризующих восприятие сотрудничества, статистическая значимость влияния пола оказалась весьма слабой, с доверительной вероятностью 90%. Что касается влияния возраста, то только в возрастной группе старше 60 лет, по сравнению с группой 20–29 лет, вероятность восприятия отношений как партнерских оказалась примерно в 2 раза ниже, а в остальных возрастных группах статистическая значимость не обнаруживается. Если говорить о влиянии региона проживания, самой высокой вероятность восприятия отношений с Южной Кореей как партнерских оказалась в Центральном федеральном округе.

Анализ факторов, характеризующих восприятие культуры, показал, что для таких переменных, как уровень знаний о Корее, интерес к ее культуре и туристические намерения, статистическая значимость не обнаруживается. По сравнению с респондентами, которые, отвечая на вопрос об отношении к жителям Южной Кореи, выбрали опцию «отрицательно, с недоверием и с антипатией», среди выбравших варианты «положительно, с доверием и симпатией», «нейтрально» и «затрудняюсь ответить» вероятность восприятия экономических отношений с Южной Кореей как партнерских оказалась примерно в 4-5 раз выше (в моделях № 2 и № 3). Наконец, если обратиться к переменным, характеризующим восприятие сотрудничества, то вероятность восприятия экономических отношений с Южной Кореей как партнерских является весьма высокой у полагающих, что в последнее время отношения между двумя странами «скорее улучшились», «поддерживающих заключение ССТ», а также считающих, что сотрудничество с Южной Кореей «отвечает интересам» России. Однако в ответах, касающихся возможности стратегического партнерства, статистическая значимость восприятия отношений как партнерских не обнаруживается.

Сформулируем общие выводы проведенного регрессионного анализа.

В обеих странах на восприятие двусторонних экономических отношений как партнерских оказывают влияние (в разной степени) пол, возраст и регион проживания. Вероятность восприятия экономических отношений с Россией как партнерских выше у женщин, чем у мужчин, причем в Южной Корее это выражено гораздо сильнее. Две страны объединяет то, что в возрастной группе 60 лет и старше (т.е. у помнящих времена политической конфронтации обеих стран) вероятность восприятия отношений как партнерских является низкой. В обеих странах эта вероятность высока в центрально-столичных регионах – в ЦФО в России и в Сеульском столичном регионе (Сеул и Кёнгидо–Инчхон). Фактор образования в обеих странах не оказывает влияния не восприятие экономических отношений как партнерских.

Анализ влияния связанных с восприятием культуры переменных на оценку двустороннего экономического сотрудничества показал следующее. Для корейцев, имеющих туристические намерения в отношении России, а также положительно или нейтрально относящихся к россиянам, высока вероятность восприятия экономических отношений с Россией как партнерских. Что касается мнений россиян, то положительно значимым оказалось только отношение к жителям Южной Кореи.

Таким образом, во взаимных оценках жителями России и Южной Кореи культуры друг друга и их представлениях о характере экономического сотрудничества есть элементы как симметрии, так и асимметрии. Возможно, это связано с тем, что культурный обмен между Кореей и Россией в течение долгого времени не отличался интенсивностью. В то же время играет роль и зависимость от предшествующего исторического развития: Россия/СССР за последние полтора века дважды существенно повлияла на историю Чосон/Кореи (в 1890-1900-е и в 1940-1950-е гг.), в то время как обратное влияние Кореи на Россию пока слабее.