Везде
Модусы темпоральности в нарративах о доступности городской среды
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Модусы темпоральности в нарративах о доступности городской среды
Аннотация
Код статьи
S013216250010208-1-1
DOI
10.31857/S013216250010208-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Ярская-Смирнова Валентина Николаевна 
Должность: профессор кафедры социологии и социальной антропологии
Аффилиация: Саратовский государственный технический университет имени Ю.А. Гагарина
Адрес: Российская Федерация, Саратов
Ярская-Смирнова Елена Ростиславовна
Должность: профессор, заведующая Международной лабораторией исследований социальной интеграции
Аффилиация: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 2
Страницы
92-102
Аннотация

В статье представлены темпоральные характеристики доступности городской среды для инвалидов. Анализ основывается на качественных интервью в четырех российских городах с активистами из числа людей с инвалидностью. Авторы рассматривают мнения информантов о том, как эволюционируют отношения человека с окружающей социальной и физической средой в течение нескольких лет, и какие изменения происходят в моментах повседневного взаимодействия. Речь идет о таких макроструктурных характеристиках темпоральности, как возраст, сезон, устаревание и обновление технологий, смена политических приоритетов. Другие модусы темпоральности – это динамика отношения окружающих, интенсивности коллективных действий, трансформация восприятия доступной среды. Перспектива повседневной темпоральности раскрывается на микроуровне социальных интеракций, в которых нарушаются и перенастраиваются ритмы городской жизни, раскрывается субъектность, случаются акты эксклюзии и инклюзии.

Ключевые слова
темпоральность, время, инвалидность, активисты, город, доступность, мобильность, повседневность, качественные интервью, интервью на прогулке
Источник финансирования
Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 18-18-00321.
Классификатор
Получено
24.02.2021
Дата публикации
25.03.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
33
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1

Введение.

2 Социальная модель, вокруг которой строится определение инвалидности в Конвенции ООН (ратифицирована в России в 2012 г.), ставит акцент не на статусе, закрепленном ввиду диагноза, а на отношении между телом и организацией социального пространства. На первый план выходят процессы переоценки и коммуникации: инвалидность здесь трактуется «как эволюционирующее понятие, как результат взаимодействия между имеющими нарушения здоровья людьми и средовыми барьерами, которые мешают их полному участию в жизни общества наравне с другими1.
1. Конвенция ООН о правах инвалидов. ООН, 2006. URL: >>>> (дата обращения: 24.12.2020).
3 В России предпринимаются систематические усилия по формированию условий, направленных на соблюдение международных стандартов прав инвалидов. Фактически ставится вопрос о создании более комфортных условий жизни для всех, хотя в первую очередь для маломобильных граждан, которые представляют собой неоднородную группу лиц и потребности их различны2. Разные группы горожан выдвигают свои требования и критерии доступности: незрячие и слабовидящие, глухие и слабослышащие, передвигающиеся на коляске, родители с детьми на колясках, велосипедисты и скейтеры, автомобилисты и пешеходы, водители общественного транспорта – их представления о комфортности и безопасности городской среды могут сильно разниться. Разработка универсального дизайна, функциональное зонирование городского пространства – долгосрочный проект.
2. Государственная программа «Доступная среда». URL: >>>>
4 Барьеры и ограничения связаны с пространственной логикой, а взаимодействия и изменения – с темпоральной. С нашей точки зрения, в социальных исследованиях и политике инвалидности необходим темпоральный поворот. Исследовательское внимание, уделяемое инвалидизирующим пространственным барьерам и притеснениям, необходимо сбалансировать, фокусируясь на паттернах эксклюзии, которые производятся темпом, скоростью и ритмом повседневной жизни [Paterson, 2012].
5 Нас интересует темпоральность как рефлексия изменений доступности городского пространства и мобильности, которая становится источником статуса и власти [Урри, 2012: 75–76].
6 Неразрывная связь пространства-времени с учетом социальных детерминант хронотопа хорошо артикулирована в социальной теории, философии времени. В исследованиях инвалидности эта методология начала использоваться не так давно [Ярская-Смирнова, 2019]. Некоторые авторы восполняют этот пробел, обращая внимание на историю инвалидности [Burch, Rembis, 2014; Hughes, 2019], другие раскрывают пространственно-временные аспекты инвалидности, применяя биографический метод [Priestley, 2001], перспективу этнометодологии [Bigby, Wiesel, 2019].
7 Э. Кэйфер [Kafer, 2013] ввела в научный оборот метафору крип-темпоральности, вслед за ней Хикман с соавторами предлагают учитывать меняющиеся темпоральные регистры, встроенные в повседневные телесные опыты крип-субъективности [Hickman et al., 2019].
8 В этой статье мы используем познавательные возможности темпорального поворота в исследовании городского пространства с точки зрения доступности для людей с инвалидностью. Статья построена на анализе 30 качественных интервью, собранных летом 2019 г. в Казани, Самаре, Саратове и Томске3 с местными экспертами-активистами из числа людей с инвалидностью, промоутерами интересов маломобильных граждан, исследователями, блогерами, авторами заметок в СМИ и социальных сетях4. Дополнительно было проведено десять интервью с маломобильными жителями тех же городов5 в методологии walk along6 [Глазков, Стрельникова, 2016; Ярская, Ярская-Смирнова, 2018]. Интервью были подвергнуты процедуре кодирования, полученные категории стали структурообразующими для настоящей статьи.
3. Три города на Волге и один в Сибири были включены в проект на основе имеющихся научных связей. В цели данной статьи не входит сравнение городских политик и практик доступности, однако, в рамках проекта было проведено количественное исследование, результаты которого содержат сравнительный анализ [Ярская, 2020].

4. Мы выражаем признательность коллегам, которые провели интервью в этих городах: И. Ясавееву, Е. Мироновой, С. Егоровой, А. Чернецкой, Е. Авериной. В число информантов интервью по методу walk along вошли люди с различными видами инвалидности: нарушениями опорно-двигательного аппарата, зрения и слуха. В число экспертов вошли люди с инвалидностью, активно занимающиеся вопросами развития городской среды, а также два эксперта без инвалидности. Эксперты были отобраны коллегами в их городах, при этом в выборку включали информантов разного пола, возраста и вида инвалидности.

5. Обозначения: КWA – интервью на прогулке, КЭ – интервью с экспертом в Казани; TWA, ТЭ – Томск; СамЭ – Самара; СарЭ – Саратов.

6. Данная методология представляет собой сочетание интервью с участвующим наблюдением в процессе прогулки с информантом.
9 Цель статьи – раскрыть темпоральные характеристики взаимодействия человека с городской средой на макро- и микроуровнях. и безопасности городской среды могут сильно разниться. Разработка универсального дизайна, функциональное зонирование городского пространства - долгосрочный проект.
10

Время года и историческое время.
11

Сезонные и суточные колебания доступности испытывают на себе жители тех городов, администрации которых не следят за освещением улиц и состоянием тротуаров, создавая опасные для здоровья и жизни условия не только людям с инвалидностью, но и всем жителям. Универсальная недоступность поджидает тех, кто передвигается пешком или с колясками в некоторые сезоны года: «Этой зимой трое моих знакомых получили переломы. Надо ввести ответственность за очистку тротуаров» (КЭ6). А когда ближайшее пространство – двор, дорога до магазина – изобилует препятствиями, от этого страдают далеко не только инвалиды: «Это же и для глухих, и слепых, и колясочникам. Ведь если дорога вся в ямах, то кто и как будет передвигаться. Должно быть комфортно везде» (СамЭ5). Саратовской информантке с нарушением опорно-двигательного аппарата удается передвигаться только летом: «Зимой, весной, осенью тут же вообще не пройдешь – грязь, лужи, снега по самую шею. А этой зимой, вернее весной, мы с мамой [85 лет, слабовидящая] вообще из дома не выходили – грязь по колено была» (СарWA2).
12 По оценкам томских информантов, маршрутов с низкопольным транспортом в городе мало, периодичность низкая, движение заканчивается до 20.00 часов. Система информирования о движении части маршрутов отсутствует, в зимнее время транспорт работает с перебоями, людям с нарушениями зрения ориентироваться сложно. Однако, некоторые технологии облегчают мобильность в сложные сезоны, «в транспорте, оборудованном системой озвучивания маршрута, [легче] ориентироваться…. Размещенные табло с интервалами движения позволяют выбрать подходящий транспорт и определить, сколько придется ждать» (ТЭ8).
13 Историческое время – еще один аспект политики доступности: «Многие постройки, объекты являются культурным памятником города и соответственно создание доступной среды там совершенно невозможно» (ТЭ9). Проблемы с доступностью в старых зданиях упоминали и саратовские, и самарские информанты, причем, в таких местах нередко располагаются многие учреждения (СамЭ7). Если архитектурные решения, направленные на повышение доступности исторических памятников, могут казаться невыполнимыми, то обновление транспортных средств является вполне реалистичной задачей. Однако, «приобретение перевозчиками современных низкопольных автобусов идёт очень медленно» (ТЭ3).
14 Жительница Казани приводит в своем нарративе целый комплекс элементов мобильности. Из-за неполадок или непродуманности знаков и устройств снижается потенциал подвижности слабовидящих людей: это обозначение номеров маршрутов автобусов, небезопасность подземных переходов и входов в метро, недостаточно яркий цвет светофоров, крутящиеся и стеклянные двери в магазинах, отсутствие уличных фонарейНа автобусах имеются плакаты с большими цифрами, которые обозначают номер маршрута, и это помогает слабовидящим. Но, к сожалению, эти цифры через какое-то время выгорают или изначально печатаются светлой краской, что затрудняет их видеть. Очень слабое освещение не позволяет комфортно перемещаться по подземным переходам, это касается и метрополитена.. В светлое время суток, особенно, через широкие улицы не видно цвета светофора и часто приходится ориентироваться на других пешеходов, что не всегда безопасно, есть те, кто нарушают правила ПДД и переходят на красный свет. … В районе моего дома практически нет фонарей, в темное время суток даже обычные (зрячие) люди ходят с фонариками» (КЭ3).
15 Со временем элементы доступности приходят в негодность, механизмы изнашиваются, технологии устаревают, объекты ломаются, иной раз устаревающая техника создает угрозу: «Были случаи, когда некачественные петли проржавели, и один раз я поднимаюсь, и прямо сломался пандус подо мной» (KWA1).
16 Проходит время, меняются политические приоритеты, исчерпывается финансирование, пересматривается дизайн, доступность для некоторых групп расширяется, причем иногда это происходит за счет других групп, в зависимости от акцентов, расставленных чиновниками: «Здесь вначале сделали всё для незрячих. Потом, видимо, они начали реализовывать программу «Доступная среда» для колясок. Начали эти съезды делать, без тактильных плиток. Потом тактильные плитки возвращали» (KWA2).
17 Наш собеседник из Саратова точно сформулировал: «Доступная среда у нас – это предмет программ и проектов. А они имеют временные рамки. Как только программа заканчивается – ставят на паузу и решение проблем. До начала следующей программы» (СарЭ1). Темпоральность городской доступности становится частью системы управления и насыщается смыслами властных отношений и бюрократических издержек.
18

Изменения доступности.
19 Как оценивают информанты изменения городской среды по сравнению с тем, как было пять-десять лет назад в плане жизненного пространства, потребления, возможностей передвижения? Во всех российских городах делается многое для улучшения доступности окружающей среды и наиболее важных объектов инфраструктуры. Многие наши собеседники видят положительную динамику: «Городская среда в Самаре значительно улучшилась. Самое главное и заметное – это заниженные бордюры на проезжую часть и вдоль проезжей части» (СамЭ1). Стали значительно удобней услуги аэропорта и ж/д вокзала. По городу стало возможно передвигаться на более дальние расстояния на общественном транспорте (СамЭ3). С точки зрения глухих и слабослышащих, проблем в передвижении нет и не было, хотя за последние годы несколько выросла необходимая им информационная доступность.
20

Другие информанты говорят об улучшении доступности базовых социальных сервисов: «Поликлиники стали доступнее. [университета] стали доступнее. Стало больше культурных мест, которые можно посетить» (ТЭ1). Положительно оценивают и ситуацию на транспорте: сейчас в Томске есть низкопольные троллейбусы (появились лет десять назад), маршрутки, автобус, «который приседает, водитель выходит и раскладывает пандус небольшой, и по нему можно заехать» (ТЭ2).
21 Плавное течение времени ускоряется, когда происходят какие-то большие перемены. В городах, где устраивались мегасобытия – чемпионат мира по футболу, универсиада, – были построены некоторые образцовые доступные объекты, и в целом возможности мобильности расширились, «появилось больше информации, удобства. Город преобразовался. Чемпионат по футболу помог многое оживить» (СамЭ5); «очень помогло проведение международных и мировых мероприятий в нашем городе» (КЭ7). В центре Казани облагорожены общественные пространства, в каждом районе есть парки, где все больше гуляющих людей. В центре города «стало интереснее находиться и гулять пешком, он перестал быть чем-то, что нужно только пересечь по пути по делам» (КЭ5). Последнее значимое изменение в системном смысле, по мнению казанского эксперта, произошло в связи с подготовкой города к проведению Универсиады в 2013 г.) и реализацией целевой программы «Доступная среда», а последующие изменения носят, скорее, точечный характер (КЭ4).
22 Люди перемещаются в соответствии с пространственно-временными модальностями, у каждой из которых свой масштаб, диапазон и другие характеристики [Урри, 2012: 177; 135]. Темпоральность доступной среды проявляется и в том, как меняются отношения с городским пространством с возрастом информанта. Вспоминая себя в детстве, юношестве, десять или пять лет назад, информанты говорят об изменениях, которые произошли не только с объектами окружающей среды, но и своих собственных ощущениях. В одних случаях их мобильность снизилась, и становясь старше, информанты стали замечать дискомфорт окружающей среды: «Было больше здоровья и иногда даже не обращали внимания на бордюры или ступени, а теперь все это бьет в глаза и по ногам» (СамЭ2); «Из-за постепенного ухудшения зрения приходиться чаще прибегать к элементам доступной среды и больше стала обращать внимание на отсутствие этой самой доступности. Приходится чаще использовать тактильную трость» (; КЭ3). Женщина с нарушением слуха с возрастом «стала понимать, что появление перевода, субтитров и текстовой информации значительно бы облегчило жизнь и расширило спектр мероприятий, доступных к посещению» (ТЭ7). У других накапливается жизненный опыт: «Начал к этому относиться более спокойно и более продуктивно научился решать какие-то трудности с помощью граждан нашего города. Да, если закрыто в одном месте, мы зайдём в другое» (КЭ7). Женщина с нарушением слуха с возрастом «стала понимать, что появление перевода, субтитров и текстовой информации значительно бы облегчило жизнь и расширило спектр мероприятий, доступных к посещению» (ТЭ7). Саратовский слабовидящий пожилой мужчина рассказал, что по мере ухудшения зрения приспосабливается к городу: «Привыкаю видеть мир по-другому» (СарQA3).
23 С возрастом меняется биографическая ситуация, на разных этапах жизненного цикла люди начинают больше ценить время, как наш слабовидящий информант из Самары: «Когда ты работаешь, где-то все-время активно участвуешь в чем-то, понимаешь цену времени. Время вообще самый дорогой ресурс» (СамЭ6). Другая наша собеседница вспоминает: когда она была ребенком, мама приводила ее в бассейн, «приходилось просить, чтобы меня туда опустили, подняли. …А потом, когда появился подъемник, я стала регулярно… там снимается спастика, я начинаю лучше двигаться. Это очень хорошо. … И по городу стало проще передвигаться, и люди стали как-то по-другому относиться. Более лояльно» (ТЭ1).
24 Появление детей – еще один важный этап жизненного пути, меняющий восприятие доступности, влияющий на мобильность. Мама ребенка с нарушением слуха себя к маломобильным категориям граждан не относит. Тем не менее она с возрастом и опытом, проявляя интерес к проблемам инвалидности как эксперт, начала оценивать растущую доступность среды и, в том числе, ее удобства для всех пользователей: «Десять лет назад на многие сложности и аспекты я не обращала внимания… [Сейчас] обращаю внимание на удобство дополнительного звукового и светового дублирования знаков» (ТЭ8). Когда у одной из наших собеседниц появился ребенок со сложностями передвижения, она «научилась решать свои проблемы и помогать другим, была создана общественная организация для помощи людям со схожими проблемами» (ТЭ6).
25 Нашего незрячего информанта из Самары проблемы городского пространства начали беспокоить не из-за инвалидности, а потому что он стал отцом: «Раньше меня вопрос низкопольного транспорта не волновал. … Сегодня вопрос детской коляски значим для меня. Вопрос бордюров и съездов для меня также сейчас открыт. В молодости пиво взял, на лавочку сел, все нормально. Сегодня меня волнует, какой будет парк, какая набережная, какой будет к этому подъезд и подход» (СамЭ7).
26

Отношение горожан к инвалидам: вчера и сегодня.
27 У городской среды помимо физической доступности есть социальное, человеческое измерение: «Можно, конечно, укатать все доступной средой, но если при этом люди будут менее открыты и отзывчивы, то это тоже будет большой проблемой» (ТЭ2). Городская среда – это меняющиеся со временем отношение окружающих – водителей, прохожих, пассажиров: «Я была еще ребенком, с мамой везде ходили, люди не очень отзывались, для них это был шок – увидеть ребенка с инвалидностью… Хорошо, что люди сейчас стали более отзывчивы» (ТЭ1).
28

Люди чаще предлагают помочь сами и спокойнее относятся, когда обращаешься к ним за помощью, причем молодежь в большей степени готова к изменениям полагает информант из Казани: «На мой взгляд, молодежь больше готова к изменениям» (КЭ3). Городская среда, по мнению экспертов, «точно изменилась, в первую очередь, с человеческой точки зрения: люди на улице сегодня гораздо чаще оказывают помощь, и гораздо больше интересуются тобой, … гораздо больше обращают на тебя внимание в хорошем смысле слова» (СамЭ7).
29 По мнению наших собеседников, улучшилось и отношение обслуживающего персонала. Поскольку люди на инвалидных колясках появляются в общественных местах, то уже «меньше любопытных глаз… здесь персонал уже привык» (TWA1). В прошлом случаи враждебного отношения были не редкостью: «Лет семь назад в одном кафе, когда я ходила еще с палочкой, один из охранников сказал, ‘что вы напрягаете гостей своим внешним видом?’, - на что я уточнила: ‘давайте мы обратимся к вашей администрации, кого и где я напрягаю’. Но конфликт был исчерпан, старший по охране сказал, что я могу остаться в зале и танцевать, даже если это кому-то не нравится. Сейчас таких ситуаций не возникает», появление человека с инвалидностью в общественных местах стало нормой, – говорит информант (ТЭ2).
30 И все-таки информантам приходится периодически встречаться с такими издержками обслуживания, когда удивляются, если пришел без сопровождения, или «когда разговаривают не с тобой, а с сопровождающим. Но в целом прогресс в этом направлении есть» (СамЭ7).
31 Информанты видят причину трансформации социальных установок во взрослении людей: «Отношение меняется кардинально, люди не молодеют, приходит понимание, чтоо «Все под Богом ходим», и …инвалидом и маломобильным гражданином может стать каждый» ((СамЭ2). Другой эксперт развивает мысль о взрослении общества: ситуация меняется в лучшую сторону «с развитием города и общества… снижение роли «крутизны» и «понтов» в обществе, принятие разнообразия в других людях, ощущение глобальной открытости миру … которого раньше не было» (КЭ5).
32 Формирование в обществе инклюзивной культуры – не быстрый, но зримый процесс. Информанты вспоминают, что лет пятнадцать назад они могли слышать в свой адрес насмешки от окружающих, от прохожих, «невозможно было гулять… сейчас помогают окружающие, всегда предложат помощь» (ТЭ4). Наши собеседники сами стараются выстраивать конструктивные отношения: «Если я не слышу, начинаем искать возможность быть понятым. Контактировать же надо» (СамЭ5).
33 Раньше водители общественного транспорта удивленно смотрели на людей с инвалидностью, «с большими глазами: ой, что же с вами делать? Но надо, – пошел и открыл» (ТЭ2). Троллейбусы с низким полом или автобусы с пандусом, перевозящие людей на инвалидных колясках, стали обычным делом. Теперь в такой ситуации водители маршруток, которые постепенно развивают у себя инклюзивную культуру обслуживания. При этом меняющаяся окружающая среда влияет на восприятие разнообразия: «Пять лет назад мы ещё …не задумывались, что может быть по-другому. И тут мы вдруг начали обращать внимание, что пандус – удобно и для детской коляски, что низкопольный транспорт удобнее, ускоряется пассажиропоток. Это все улучшает» (СамЭ1).
34 Но романтизировать инклюзию не стоит: это процесс, у которого есть противники. Появление соседских групп, недовольных установкой пандуса – явление нашего времени. Сейчас для окружающих стало нормой, что среди них живут люди с инвалидностью. Но есть те, кто против создания доступной среды для инвалидов, «их начинает раздражать, что так много времени уделяется нуждам инвалидов» (ТЭ9). Продолжают удивляться, «зачем столько парковочных мест, у нас нет столько инвалидов», «зачем мне в доме пандус, у меня в доме инвалид не живёт»» (СамЭ1). Такое отношение вызывает фрустрацию у тех, кто пытается вносить вклад в строительство города, доступного для всех: «Жители близлежащих домов считают нас, инвалидов и наш Центр семейной реабилитации своими врагами, что непонятно и обидно…» (СамЭ2).
35 Нам рассказали, как уже существующие технологии отключают по просьбе остальных граждан, которым мешают звуковые светофоры (TWA2). В Казани известны аналогичные случаи, здесь помимо отключения звуковых светофоров убрали громкоговорители, которые озвучивали номер автобуса (КЭ3).
36 Время требуется для усвоения новых правил повседневного взаимодействия. А пока эти правила не стали нормой для всех, нередки конфликты с автовладельцами, нарушающими правила парковки и оскорбительно реагирующими на замечания: «Вы и так обделенный, что такой злой?», – так сказала водитель-девушка незрячему человеку (KWA2).
37 Среди автовладельцев не все понимают, для чего нужна особенная парковка, на этой почве возникают конфликты и неприязнь к людям с особенностями передвижения. Жительница Самары, руководитель студии инклюзивного творчества объясняет: «Не потому что мы хотим ''повыпендриваться'', а потому что специализированная парковка шире, мы на ней имеем возможность полностью открыть дверь. Если мы встаём на обычное место, нас прижимают другие машины, и мы не можем выйти из своей» (СамЭ1).
38

Динамика общественных инициатив в сфере доступности.
39 Люди с инвалидностью, как и другие маломобильные группы, долгое время были исключены из признания в политических теориях, допуска к участию в принятии решений, жизни общества в целом [McCrary 2016: 209]. Причиной тому было устройство городов и всей жизни в духе модернистского проекта. Советский проект также стремился к максимальной прозрачности и упорядоченности, подконтрольности и стабильности. В урбанистской политике и практике эти качества неизменности, порядка и управляемости нужны для контроля и ограничения активной социальной жизни [Паченков, 2012]. Людям с различными особенностями, инвалидам в проекте модерна выделялись контролируемые зоны на географической и социальной периферии.
40 В постсоветской политике инвалидности, несмотря на многие существенные изменения, стигма зависимости инвалидов от государственной социальной помощи по-прежнему сохраняется. Наряду с этим люди все чаще проявляют себя как публичные субъекты, создают активную публику, объединяясь в общественные организации и движения, внимательно реагируют на расхождения между словами и делами на различных уровнях организации городского пространства. Повествуя о своих активных действиях, респонденты размышляли уже не только об индивидуальных проблемах и возможностях, но и с точки зрения группы.
41 Казанский эксперт, известный блогер дает типологию и периодизацию общественных выступлений за доступную среду. Ранние инициативы в виде перфомансова (экстрим съезд на коляске в шлеме по пандусам) и экскурсий на инвалидных колясках предпринимались для привлечения внимания, и их можно считать успешными. А сейчас этап «плотной кропотливой работы над конкретикой, потому что даже руководителю, который согласится, что доступная среда нужна, нужно постоянно указывать на мелкую конкретику, портящую большую картину, и полностью согласный в глобальном вопросе руководитель может начать выкручиваться» (КЭ5). Эксперт говорит о существующих инициативах группы И. Ясавеева «Город без преград», которая носит информационный характер (публикации аналитического и агитационного характера, база, замеры нарушений). Сравнивая «тогда и теперь», информант выделяет инвариантные возможности участия горожан в формировании доступной среды: «...что сейчас, что пять лет назад [они] сводятся к письмам и запросам». Новых ярких протестных акций, перфомансов для привлечения внимания к проблемам доступной среды, «… за эти пять лет не замечено» (КЭ5).
42 Отношение общества к людям с инвалидностью меняется под влиянием деятельности активистов, просвещения горожан в вопросах универсального дизайна. Люди постепенно начинают понимать, что комфортный город нужен всем: «Если говорить о менталитете граждан, то благодаря активности нашего брата, действительно отношение меняется. Это потому, что мы начали обращать внимание, что доступная среда – это не для инвалидов, это для жителей города» (СамЭ1). Активные горожане, не имеющие инвалидность, также реализуют свое право на город. Лидирующую роль здесь играют представители велосипедного сообщества, исследователи, руководители социально значимых проектов, эксперты: «Мои отношения стали более включенными, и это напрямую связано с областью моих профессиональных интересов. Значимым эпизодом изменения восприятия стало участие в прогулке на инвалидных колясках от инициативы “Город без преград”, тогда я на тактильном уровне осознала масштаб и серьёзность проблемы» (КЭ4).
43

Столкновения в повседневности: динамика инклюзии.

44 Пристальное внимание к тому, как организовано хождение, позволяет увидеть практики микроподстроек, «подлаживаний», которые обычно осуществляют прохожие во избежание столкновений, причем данная практика задействует разные органы чувств [Урри, 2012: 176–177]. Технологии навигации помогают слабовидящим и незрячим людям ориентироваться во времени и пространстве: «Если предстоящий маршрут незнакомый или очень редко используемый, то сначала изучаю маршрут по карте (ДубльГис)» (КЭ3).
45 Настройка социальных коммуникаций сложнее. Некоторые окружающие проявляют нетерпение и недовольство по поводу особых условий передвижения людей с инвалидностью, в том числе темпоральности. В одном примере человек с инвалидностью не успевает сесть в транспорт, который в процессе посадки человека начинает движение (а сколько таких случаев с пожилыми людьми!), причем это связано не с доступностью среды, «а с тем, что мы живём в нетерпеливом обществе, нетерпеливом ритме. Наши жители в России очень торопливы, нам кажется, что все сделаем быстрее и гораздо лучше, чем те, кому оказывается помощь» (СамЭ1). Здесь речь идет о характеристиках времени: скорость, темп, ритм повседневной коммуникации. И это новый акцент в исследовании темпоральности инвалидности и доступной среды.
46 Подмеченная в одном из рассказов характеристика «нетерпеливого общества» близка описаниям модерной жизни, где «системы мобильности все сильнее полагаются на экспертные формы знания» [там же: 144], передвижение и коммуникация ускоряются, требует новых технологий и познаний, где ценятся быстрота, активность, независимость и эффективность. В этой системе человек с инвалидностью трактуется окружающими как нечто постороннее и наделяется смыслами из ряда вон выходящего явления, которому надо либо обязательно помогать (функционирует институт нищенства), либо ускорять и подгонять (нетерпеливые водители), либо возводить в ранг героя.
47 Как показали исследования [Parr et al., 2003; Paterson, 2012], люди с речевыми нарушениями регулярно подвергаются исключению из повседневных социальных контактов по причине слишком жестких временных рамок, которыми структурируются коммуникации. Согласно нашим данным, аналогичные процессы затрагивают людей с нарушениями слуха, ментальными особенностями, испытывающими трудности с передвижением. Темп речевой коммуникации и скорость передвижения – такие же важные структурные элементы темпоральности, как и городской ландшафт или природный рельеф, только они работают на микроуровне, в повседневных взаимодействиях. Когда эти темпоральные особенности коммуникации отрефлексированы, возникает понимание ценности медленной скорости и других причин возникающего дискомфорта, поскольку это столкновение с различием требует приобретения новых знаний и практик [Bigby, Wiesel, 2018].
48 Речь идет о понимании темпов взаимодействия, которые требуются для людей с особенностями, а также готовности «замедляться». Эта настройка связана с использованием пространства и времени таким образом, чтобы взаимодействия проходили максимально уважительно и удобно для всех участников. Этнометодологическое представление о «необходимом дискомфорте» имеет прикладное значение, поскольку указывает на необходимость пространственно-временной рефлексии особенностей коммуникации [Bigby, Wiesel, 2018] с теми, кто оказывает услуги по уходу, заботе о пожилых, людях с трудностями передвижения и особенностями собственно коммуникаций.
49 Использование темпоральной перспективы на микроуровне позволит лучше понять, как меняется контексты и отношения повседневных взаимодействий и как в них создаются практики социальной инклюзии. Основываясь на концепте встречи-столкновения encounter вслед за И. Гоффманом [Goffman, 2013], мы рассмотрели примеры таких встреч наших информантов с незнакомцами в процессе обычных прогулок по улицам, в торговых центрах или на специально организованных событиях.
50 Практики публичной мобильности инициируют различные варианты встреч-столкновений. В таких динамических практиках люди с инвалидностью не только присутствуют или участвуют, но и сталкиваются с другими, при этом происходит то, что Гоффман назвал бы практикой делать инклюзию (doing inclusion). Это столкновения между инвалидом и другими людьми и объектами реализуют возможность инклюзии, позволяют ей состояться. Если такие столкновения происходят в местах, где могут исполняться обыденные проекты и активности, их роль для социальной инклюзии еще выше [Soldatic et al., 2019]. Именно об этом – пример нашей информантки из Томска. С ее точки зрения социальные объекты – это уже признанные места для появления инвалидов, потому что «более привычно. Это как пирамида Маслоу – базовая ступень – еда, то есть магазины, аптеки, больницы, чтобы был базовый уровень» (ТЭ2). Появление информантки, которая использует коляску для передвижения, в кафе, караоке или другом месте досуга в кафе, караоке или другом месте досуга вызывает реакцию: «какая ты классная, в смысле молодец, что ты выбралась в караоке!… А это уже другой уровень потребностей, в каком-то культурном взаимодействии и просто отдыхе, потому что моя жизнь –это дом, работа, отдых, в общем-то все, как у обычных людей, просто с ремаркой, что я не хожу, а езжу на коляске» (ТЭ2).
51 В таких повседневных встречах происходят микроизменения, моментальные инсайты, которые, несмотря на скоротечность и нерегулярность, могут делать незаметного человека знакомым для других и наполнять взаимодействия новыми смыслами [там же, 2019]. Столкновение с инвалидом, выступающим в нетипичной роли, разрывает стереотипы, ломает привычную пространственно-временную модальность, согласно которой человек с инвалидностью должен быть иммобилизован или незаметен. Наш томский информант рассказал, что постоянно чувствует удивление и восторг окружающих, сравнивающих с ним своих «здоровых друзей», которые не бегают, не занимаются спортом: «Получается, что это система, в которой нужно что-то добиваться, преодолевать. А уже как-то начинаешь уставать быть героем, постоянно кому-то что-то доказывать» (TWA2).
52

Заключение.
53 Расширение доступности пространства-времени окружающей среды – это одна из центральных задач социальной политики и общественного внимания, усиление равенства и справедливости. На первый взгляд, такая проблематика прежде всего раскрывается в специальных метафорах – барьеры, ограничения, доступ, границы. Однако, пространственная логика лишь отчасти позволяет объяснить феномены угнетения и эмансипации, инклюзии и исключения. Социальная модель позволяет картографировать и идентифицировать инвалидизирующие контуры пространственной среды, но недооценивает паттерны угнетения, производимые темпоральными факторами. Темпоральность становится характеристикой не только объектов, технологий и политических приоритетов, но и социального поведения, отношения к инвалидам, повседневного взаимодействия.
54 Люди с инвалидностью, наши современники и собеседники раскрывали в своих нарративах связь моментов времени и социальных явлений и процессов, рефлексировали изменения, происходящих в них самих и окружающей среде, в процессах их взаимодействий. От сезона к сезону, в разное время дня доступность городского пространства меняется, возможности комфортного перемещения по улицам ограничиваются или расширяются. С возрастом меняется восприятие различных мест и маршрутов, люди приспосабливаются и становятся более мобильными или теряют уверенность и силы. Там, где городские власти обеспечивают достаточное качество дорожного покрытия, соответствующие нормативам съезды с тротуаров и хорошую освещенность в темное время суток, всем людям, в особенности тем, чья мобильность затруднена, становится спокойнее и удобнее выходить из дома в благоустроенную и доброжелательную среду, в целом их системы мобильности становятся более вариативными и гибкими. Многие перечерчивают карту городской доступности, добиваясь ремонта, меняя окружающую среду своими инициативами, ориентируясь не на индивидуальные, а на общественные интересы. Поколения политических решений отражаются на перекраивании лоскутного одеяла доступной среды – тактильная плитка, скошенные бордюры и пандусы деактуализируются, а архитектурные памятники, театры остаются цитаделью недоступности. Технологии стареют быстрее людей, не всегда успевая обновляться, и то, что недавно казалось облегчением подвижности, может стать препятствием и создать риски.
55 С годами ментальный образ и отношение общества к инвалидам меняется, терпеливость, принятие и признание растут с тем, как увеличиваются шансы встреч и взаимодействий в повседневности. Когда разнообразие становится привычным, шаблоны меняются, перенастраивается ритм городской жизни. Этому способствует появление людей с инвалидностью в публичных пространствах, и не только присутствие, но контакты, коммуникации и заявление о себе как полноправных современниках. С годами ментальный образ и отношение общества к инвалидам меняется, терпеливость, принятие и признание растут с тем, как увеличиваются шансы встреч и взаимодействий в повседневности. Когда разнообразие становится привычным, шаблоны меняются, перенастраивается ритм городской жизни. Этому способствует появление людей с инвалидностью в публичных пространствах, и не только присутствие, но контакты, коммуникации и заявление о себе как полноправных современниках. Так меняется содержание социального времени – темпоральность приобретает социальное, инклюзивное измерение.

Библиография

1. Глазков К. П., Стрельникова А.В. Мобильные методы: движение как часть исследовательской стратегии // Интеракция. Интервью. Интерпретация. 2016. Том 7. № 10. С. 79-90. [Glazkov K. P., Strelnikova A. V. (2016) Mobile methods: Movement as a part of research strategy, Interaction. Interview. Interpretation. 7(10): 79–90. (In Russ.)]

2. Паченков О. Публичное пространство города перед лицом вызовов современности // НЛО №117 (5). 2012. [Pachenkov O. (2012) Public urban space in front of the challenges of modernity, NLO. 117(5) (In Russ.)]. URL: http://magazines.russ.ru/authors/p/pachenkov/ (accessed 14.06.2020).

3. Урри Дж. Мобильности / пер. с англ. А.В. Лазарева. М.: Праксис, 2012. [Urry J. (2012) Mobilities. Moscow: Praxis (In Russ)]

4. Ярская В.Н. (ред.) Социальный урбанизм: темпоральный контекст доступности на примере российских городов. М.: Вариант, 2020. [Yarskaya V. (2020) Social urbanism: temporal context of accessibility on the example of Russian cities. Moscow: Variant]

5. Ярская В. Н., Ярская-Смирнова Е. Р. Право на город в парадигме мобильности // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2018. № 45. C. 165–173. [Yarskaya V.N., Iarskaia-Smirnova E.R. (2018) Right to the city in mobility paradigm. Tomsk University Tribune. No. 45: 165–173] DOI: 10.17223/1998863Х/45/17(In Russ.)]

6. Ярская-Смирнова В.Н. О роли темпоральности в жизни людей с ограниченными возможностями // Социологические исследования. 2019. № 3. С. 42–48. [Yarskaya-Smirnova V. (2019) On the role of temporality in life of people with disabilities, Sociological Research, No. 3: 42–48 (In Russ.)] DOI: 10.31857/S013216250004277-7.

7. Bigby C., Wiesel I. (2018) Using the concept of encounter to further the social inclusion of people with intellectual disabilities: What has been learned? // Research and Practice in Intellectual and Developmental Disabilities. 6(1): 39-51 doi.org/10.1080/23297018.2018.1528174

8. Burch S., Rembis M. (2014) Disability Histories. Chicago: University of Illinois Press.

9. Goffman E. (2013) Encounters. Two Studies in the Sociology of Interaction. Eastford, CT: Martino Fine Books.

10. Hickman L., Serlin D. (2019) Towards a crip methodology for critical disability studies. In: Interdisciplinary Approaches to Disability: Looking Towards the Future: Volume 2. Ed.by K. Ellis, R. Garland-Thomson, M. Kent, R. Robertson. Abingtonk, New York: Routledge: 131-141.

11. Hughes B. (2019) A Historical Sociology of Disability: Human Validity and Invalidity from Antiquity to Early Modernity. London: Routledge.

12. Kafer E. (2013) Feminist, Queer, Crip. Bloomington: Indiana University Press.

13. Parr S., Duchan J., Pound C. (2003) Time please! Temporal barriers in aphasia. In: Aphasia inside out: Reflections on communication disability/ Ed.by S. Parr, J. Duchan, C. Pound. Maidenhead, UK: Open University Press: 127–143.

14. Paterson K. (2012) It’s about time! Understanding the experience of speech impairment. In: Routledge Handbook of Disability Studies, Ed.by N. Watson, S. Vehmas Routledge Handbook of Disability Studies: 165–177.

15. Priestley M. (2001) Disability and the Life Course. Cambridge University Press.

16. Soldatic K., Magee L., Robertson Sh. (2019) Temporal negotiations of social inclusion: temporality, mobility, and encounter in disabled people’s lifeworlds: Commentary on “Using the concept of encounter” (Bigby & Wiesel, 2018), Research and Practice in Intellectual and Developmental Disabilities. 6(1): 52–57. doi.org/10.1080/23297018.2019.1580150

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести