Признавая важность функционирования определенных общественных отношений для общества и государства, законодатель переводит их из объекта уголовно-правовой охраны в элемент состава преступления, устанавливая его границы, указывая в Особенной части УК РФ другие его элементы. Учитывая, что право регулирует, а уголовный закон охраняет наиболее важные общественные отношения, объектом преступления (как элементом состава) выступают отношения, урегулированные нормами права, – правоотношения¹. Непризнание правоотношений объектом преступления обосновывалось, во-первых, первичностью социально-экономического содержания и вторичностью их правовой формы²; во-вторых, узким пониманием функций уголовного права: преступление в некоторых случаях посягает на общественные отношения, которые правом не регулируются (половые отношения, общественный порядок и т.п.); в-третьих, до момента преступления не существует объекта преступления³.

С таким выводом сложно согласиться. Положения уголовного закона о возрасте, с наступлением которого возможна уголовная ответственность, о вменяемости как о ее необходимой предпосылке свидетельствуют, что его нормы адресованы лицам, способным по возрасту, психическому состоянию отдавать отчет в своих действиях и руководить ими. Уголовный закон, запрещая определенные деяния, требуя от людей воздержаться от совершения преступления, тем самым регулирует их поведение. «Если считать, что уголовное право только охраняет общественные отношения, – писал Б.С. Никифоров, – то возникает вопрос, какими отраслями права регулируются общественные отношения, охраняемые уголовным правом, например при убийстве и других преступлениях против личности?»⁴. Иногда нормы Особенной части УК РФ выступают единственным источником правил должного поведения. Ни в одном правовом акте, кроме Уголовного закона, не содержатся правила поведения, запрещающие убийство и причинение вреда здоровью, правовую базу которых составляют нормы Конституции РФ, устанавливающие лишь общие обязанности, например каждый обязан платить установленные налоги, сохранять окружающую среду. Требования должного поведения, вытекающие из конституционных прав и свобод, разрабатываются в различных нормативных актах, в том числе и в Уголовном законе, который конкретизирует и формулирует отношение к социальным ценностям, например к жизни, здоровью, представляя систему позитивных правовых норм, регулирующих поведение людей, на которое воздействует не одна норма, а их система с различной отраслевой принадлежностью⁵. Издание нормы уголовного права порождает регулятивные пассивные и абсолютные правоотношения, обязывающие всех и каждого воздержаться от посягательств на жизнь, здоровье, честь и достоинство граждан⁶.

Как разъяснил Конституционный Суд РФ в Постановлении № 22-П от 17 октября 2011 г. «По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 133 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.А. Тихомировой и Н.Н. Сидоренко», уголовно-правовой запрет, устанавливая правила должного поведения, оказывает регулирующее воздействие на общественные отношения, превращая их в уголовно-правовые, в содержание которых входит не только обязанность граждан соблюдать уголовно-правовые запреты, но и право требовать от государства соблюдения установленных пределов уголовно-правового воздействия. Регулирование и охрана общественных отношений неотделимы друг от друга. Регулирование отношений означает их охрану, и, наоборот, охрана общественных отношений осуществляется через их регулирование⁷.

Специфика уголовно-правового регулирования заключается в том, что уголовно-правовая норма запрещает определенные деяния, дозволяя совершать действия, не указанные в ней. Ни одна отрасль права не регламентирует сексуальные отношения, наделяя их субъектов конкретными правами и обязанностями. Уголовное право не выступает позитивным регулятором этих отношений, лишь запрещая деяния, противоречащие сложившимся в обществе принципам половой морали и правилам общежития, регулирует поведение человека в этой сфере⁸.

Непризнание общерегулятивных уголовных правоотношений базируется на неверном отождествлении таких моментов, как возникновение и реализация правоотношений. Предпосылкой возникновения правоотношений является уголовно-правовая норма, в которой заложена формальная возможность их возникновения, а совершение преступления превращает возможность в действительность⁹. «Обязанность соблюдать правила уличного движения, – отмечал Б.Т. Базылев, – равно как и адекватное право государства требовать соблюдения указанных правил, возникает сразу после принятия той правовой нормы, которая эти права и обязанности установила, т.е. с момента вступления в силу соответствующего нормативно-правового акта государства. Правовое отношение, о котором здесь идет речь, возникает с данного момента, а не когда правила нарушаются»¹⁰. Основываясь на механизме правового регулирования (юридические нормы – правоотношения – акты реализации права), выделяют такие уровни ответственности, как юридическая (абстрактная) возможность, конкретная (реальная) возможность и возможность, превратившаяся в действительность¹¹. Юридическим фактом – основанием возникновения общерегулятивных уголовных правоотношений – выступает сложное образование: уголовно-правовая норма, нормативный акт, вводящий эту норму в действие, и событие, с наступлением которого уголовный закон вступает в действие¹².

В зависимости от того, запрещено деяние только уголовно-правовой или также нормами других отраслей права, раскрывающих содержание запрета, выделяют прямую уголовную и смешанную противоправность¹³. Преступления с прямой противоправностью нарушают только уголовно-правовой запрет, а со специальной – и специально-отраслевой запрет¹⁴. Условно можно выделить общерегулятивные уголовные правоотношения, определяющие прямую уголовную противоправность, и смешанные общерегулятивные уголовные правоотношения, определяющие смешанную противоправность. Изменение уголовного законодательства возможно посредством комплексных законов, которые, модифицируя правовое регулирование конституционных, гражданских и иных отношений, изменяют содержание уголовно-правовых предписаний¹⁵.

Наличие общерегулятивных уголовных правоотношений отрицают, полагая, что нормам уголовного права, запрещающим посягать на жизнь, личную неприкосновенность, свободу человека, корреспондируют естественные права, возникающие с рождения, неотчуждаемые, реализующиеся непосредственно и независимо от воли людей. Нормы уголовного права не регулируют и экономические отношения¹⁶. Тем самым отрицается существование смешанных общерегулятивных уголовных правоотношений.

Рассмотрим приведенные доводы. Во-первых, закрепление естественных прав в Конституции РФ без установления запретов в нормах УК РФ, подкрепленных санкциями, не оказывает никакого воздействия на поведение участников отношений. Нормы уголовного права регулируют отношения, например в сфере экологии, устанавливая и угрожая применением жестких санкций, влияющих на легкомысленное отношение людей к природе¹⁷.

Во-вторых, нормы уголовного права конкретизируют многие положения Конституции РФ. Так, если ст. 20 Конституции РФ провозглашает: «каждый имеет право на жизнь», ст. 35 Конституции РФ запрещает нарушать право собственности, а соответствующие уголовно-правовые нормы рассматривать лишь как санкцию за нарушение конституционных запретов, то в случае убийства из корыстных побуждений будут нарушены два запрета, и, соответственно, имеют место два преступления¹⁸. Но такие действия следует квалифицировать по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. То, что уголовный закон не изложен в форме запретов, не означает, что его нормы не запрещают завладевать чужим имуществом, лишать жизни другого человека и т.д., а лишь устанавливают на случай такого поведения применение санкций. Обязывая воздерживаться от определенных действий, уголовно-правовой запрет включается в общую систему позитивного регулирования¹⁹.

Если признать, что уголовное право только охраняет общественные отношения, система Особенной части УК РФ должна состоять из таких глав, как «Преступления, нарушающие семейные отношения», «Преступления, нарушающие земельные отношения» и т.д. Однако общественные отношения не могут быть урегулированы в полном объеме какой-то конкретной отраслью права, так как они столь многогранны, а уровни и формы поведения, образующие его содержание, столь различны, что охватить их одной отраслью права невозможно. Разное проявление одних и тех же отношений требует вмешательства различных отраслей права, являющихся элементами системы права. Поэтому одна и та же их сфера регулируется несколькими отраслями права, и одна отрасль регулирует несколько видов отношений²⁰. Так, семейные отношения могут складываться для воспитания ребенка (регулируются нормами Семейного кодекса РФ) и по поводу принадлежности имущества (регулируются нормами Гражданского кодекса РФ). Но, учитывая заинтересованность законодателя в рациональном и комплексном построении источников права²¹, наказание за посягательства на эти отношения предусмотрено ст. 157 и 158 УК РФ, расположенными в различных главах его Особенной части. Охрана, использование, управление земельными ресурсами осуществляются различными отраслями права – экологическим, земельным, гражданским. Но в УК РФ отсутствует глава, в которой были бы сгруппированы нормы, устанавливающие наказание за посягательства на эти отношения, предусмотренное в различных главах (ст. 254, 262, 159, 163, 179, 285, 170 УК РФ). Запреты, установленные в УК РФ, не только охраняют, но и регулируют эти отношения совместно с нормами иных отраслей права.

На отрицании регулятивной функции уголовного права основаны непризнание субъектом незаконной банковской деятельности (ст. 172 УК РФ) физического лица, которое не может быть зарегистрировано как субъект банковской деятельности, и у него нет права осуществлять банковские операции²², и невозможность применения ст. 171 УК РФ к проведению сеансов массового целительства, в том числе с использованием средств массовой информации, поскольку такая деятельность запрещена кому-либо, на что прямо было указано в ст. 57 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан²³. Следует различать сущностные признаки предпринимательской деятельности: самостоятельность, осуществление на свой риск, цель – систематическое получение прибыли, а её регистрация – это условие признания ее законной. Поэтому субъектом преступления, предусмотренного ст. 172 УК РФ, может быть и физическое лицо²⁴, а проведение сеансов массового целительства, не будучи законным, по содержанию является предпринимательской деятельностью и охватывается нормой, предусмотренной ст. 171 УК РФ²⁵.

Механическое использование положений гражданского права в уголовном праве не позволяет эффективно защищать граждан в сфере кредитных отношений. Субъектом преступления, предусмотренного ст. 159¹ УК РФ, выступает заемщик, вследствие чего сотрудники полиции необоснованно отказывают в возбуждении уголовного дела по факту покушения на мошенничество, когда виновный предоставил в банк документы для получения кредита, поскольку человек становится заемщиком только после подписания договора кредитования. Поэтому целесообразно исключить из диспозиции ст. 159¹ УК РФ указание на заемщика как субъекта преступления²⁶.

Положения гражданского права влияют и на момент окончания преступления, предусмотренного, например, ст. 127¹ УК РФ, устанавливающей наказание за куплю-продажу и иные сделки в отношении человека. В соответствии со ст. 454 ГК РФ сделка купли–продажи относится к консенсуальным. Продавец обязуется передать товар в собственность другой стороне, а покупатель – принять товар, уплатив за него. В соответствии с этим человек считается «проданным» не тогда, когда за него заплатили деньги и передали из рук в руки, а когда стороны пришли к соглашению по всем существенным условиям договора²⁷. Поскольку в этом случае вред объекту преступления – отношениям в сфере неприкосновенности личности еще не причинен, такие действия следует квалифицировать как приготовление к купле-продаже человека.

Нормы уголовного права участвуют и в регулировании трудовых отношений. Так, субъектом преступления, предусмотренного ст. 160 УК РФ, является лицо, достигшее 16, но не достигшее 18 лет, когда с ним может быть заключен договор о материальной ответственности, и оно может и не быть субъектом трудовых (регулятивных) правоотношений в полном объеме. Но при совершении хищения оно подлежит ответственности за присвоение или растрату. Трудовые отношения между работником и работодателем не всегда зафиксированы трудовым договором (контрактом). Но причинение при нарушении правил безопасности смерти или тяжкого вреда здоровью следует квалифицировать по ст. 143 УК РФ. Согласно ст. 16 и 67 ТК РФ трудовые правоотношения между работодателем и работником возникают с момента фактического допуска его к работе²⁸.

Нормы уголовного права увеличивают предмет регулирования и охраны и государственно-правовых отношений. Так, в ч. 1 ст. 239 УК РФ предусмотрено наказание за создание религиозного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или причинением вреда их здоровью. Согласно ст. 6 Федерального закона № 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» религиозные объединения могут существовать в форме религиозной организации или религиозной группы и состоять из граждан Российской Федерации или лиц, постоянно и законно проживающих на территории Российской Федерации. На этом основании было отказано в возбуждении уголовного дела по ст. 239 УК РФ в отношении лиц с истекшим сроком виз о пребывании на территории Российской Федерации, пытавшихся склонить граждан Российской Федерации к вступлению в религиозное объединение, которое по характеру своей деятельности могло быть отнесено к объединениям, посягающим на личность²⁹. В данном случае независимо от того, законно или незаконно находятся на территории Российской Федерации лица, склоняющие к вступлению в религиозное объединение граждан Российской Федерации, они являются субъектами указанного преступления.

Нормы уголовного права регулируют поведение людей и в административно-правовой сфере. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» субъектом преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ, признается не только водитель, сдавший экзамены на право управления и получивший соответствующее удостоверение, но и любое лицо, управляющее транспортным средством, в том числе то, у которого указанный документ был изъят за ранее допущенное нарушение, а также лицо, не имевшее его. По мнению Н.В. Генрих, отрицающей регулятивную функцию уголовного права, в данном случае, не будучи включенным в систему правовой регуляции административного права, лицо, управляющее транспортным средством, тем не менее является субъектом иных правоотношений, в том числе имеющих в своей основе нормы естественного права. Поэтому ответственность таких лиц в уголовном праве должна наступать на основании предписаний, имеющих в своей основе не административно-правовой, а иной правовой запрет. Фактически нормы уголовного права возлагают на граждан обязанности в сфере правового регулирования иных отраслей права, что недопустимо и противоречит логике разделения «сфер влияния и ответственности», различных правовых отраслей³⁰. Представляется, что на лиц, управляющих транспортным средством, не имеющих на это права, распространяется запрет, сформулированный в ст. 264 УК РФ.

Для устранения подобных проблем в теории уголовного права следует признать обоснованным мнение Н.Д. Дурманова, что его нормы самостоятельны и создаются по иным основаниям, чем нормы других отраслей права, по признаку общественной опасности деяния. В то же время трудно согласиться с тем, что нормы уголовного права не воспроизводят каких-либо норм из других отраслей права³¹. Уголовное право является неотделимым элементом системы российского права. Так, действия лица, принуждающего обязанную сторону заключить договор по основаниям, предусмотренным ГК РФ и другими законами, следует квалифицировать не как принуждение к совершению сделки (ст. 179 УК РФ), а как преступление против личности или самоуправство, поскольку отношениям в сфере экономической деятельности вред не причиняется³². Согласно ст. 426 ГК РФ организация, осуществляющая розничную торговлю, предоставление услуг связи, энергоснабжения и т.п., обязана предоставлять соответствующие услуги; согласно ст. 846 ГК РФ банк обязан заключить договор банковского счета с лицом, обратившимся с предложением открыть счет на объявленные банком для открытия счета условиях; согласно ст. 527 ГК РФ для государственного заказчика, разместившего заказ, принятый поставщиком, заключение государственного контракта обязательно.

Сложно разграничить вымогательство (ст. 163 УК РФ) и самоуправство (ст. 330 УК РФ), когда возврат долга с применением насилия требуется не самим кредитором, а нанятыми им лицами. По мнению С.А. Ступиной, такие действия являются самоуправством, так как с учетом положений гл. 24 ГК РФ (Перемена лиц в обязательстве) кредитор может передавать свое право (требование), принадлежащее ему на основании обязательства, другому лицу (уступка требования). Отсутствие юридического оформления обязательства не исключает наличия этого права³³. Соответственно, в ряде случаев при квалификации деяний следует основываться на нормах гражданского права.

Таким образом, объект преступления приобретает форму не просто общественного отношения, но правоотношения, что конкретизирует его пределы. Даже при привлечении к уголовной ответственности за жестокое обращение с животными уголовный закон охраняет и регулирует отношения в сфере обращения с ними. Согласно п. 3. ч. 1. ст. 12 Федерального закона от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире» при пользовании животными не допускается жестокое обращение с ними³⁴.

Доказательством того, что уголовное право обладает самостоятельным предметом уголовно-правового регулирования, определяющим границы объекта преступления как элемента его состава, является признание неправомерного завладения имуществом преступным. Согласно п. 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» как мошенничество следует квалифицировать действия лица, получившего ценности за совершение действий (бездействия), которые в действительности оно не может осуществить ввиду отсутствия служебных полномочий и невозможности использовать свое служебное положение, а также получившего от кого-либо ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь этого делать, присваивает их.

Подобное положение закреплено и в п. 16 постановления от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами», согласно которому действия лица, сбывающего под видом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих веществ и их аналогов или ядовитых веществ какие-либо иные средства или вещества с целью завладения деньгами или имуществом граждан, следует квалифицировать как мошенничество³⁵.

В теории полагают, что в подобных случаях нет объекта мошенничества – правоотношений, т.е. общественных отношений, возникающих на основе норм права (противоречащие им отношения УК РФ не охраняет), а использование собственником принадлежащего ему имущества вопреки закону противоречит п. 2 ст. 209 ГК РФ. Квалификация указанных действий по ст. 159 УК РФ основана на социалистическом представлении об опасности незаконного обогащения, с чем справляется ст. 169 ГК РФ, признающая ничтожность сделки, совершенной с целью, заведомо противоправной основам правопорядка или нравственности³⁶. И их следует квалифицировать как подстрекательство к даче взятки или обещание, или посредничество во взяточничестве (ч. 5 ст. 291 УК РФ). Так как уголовный закон призван защищать позитивные, полезные отношения, негативные он охранять не должен. Соответственно, не признается преступлением и хищение «похищенного», если субъект знал, что завладевает имуществом, полученным преступным путем, поскольку объект уголовно-правовой охраны ̶ это только такие отношения, в упрочении и развитии которых заинтересовано общество. Если он не знал этого, то – как покушение на хищение. Завладение имуществом, которым лицо владело незаконно, с применением насилия, следует квалифицировать как преступление против жизни или здоровья³⁷. Представляется, что указанные действия следует квалифицировать по совокупности преступлений как мошенничество и подстрекательство к даче взятки либо обещание или предложение посредничества во взяточничестве (ч. 5 ст. 291 УК РФ), поскольку они распространены и посягают как на имущественные отношения, так и на интересы государства.

Как хищение следует квалифицировать неправомерное завладение имуществом, которым лицо обладало незаконно. Согласно п. 23 постановления от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами» ответственность за хищение наркотических средств или психотропных веществ наступает при их противоправном изъятии у юридических и физических лиц, владеющих ими законно или незаконно, в том числе и путем сбора наркотикосодержащих растений либо их частей с земельных участков граждан, на которых незаконно выращиваются эти растения. Аналогичное разъяснение содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств», согласно которому уголовная ответственность по ст. 226 УК РФ наступает в случаях хищения огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств как из государственных или иных предприятий или организаций, так и у отдельных граждан, владевших ими правомерно либо незаконно».

Завладение имуществом, которое уже похищено или которым обладали незаконно, не причиняет ущерба собственнику или владельцу, но общественно опасно из-за его распространенности. Поэтому в теории обоснованно предложено исключить из понятия хищения после формулировки «причинение ущерба» указание на собственника или иного владельца³⁸. Законодательное закрепление в качестве объекта уголовно-правовой охраны не только отношений собственности, подразумевающих правомерность владения, а всех имущественных отношений, позволит признавать преступным неправомерное изъятие имущества у лица, похитившего его или владевшего им незаконно. Кроме этого, правоотношения, охраняемые нормами гл. 21 УК РФ, включают в себя не только отношения собственности, но отдельные правомочия, когда потерпевшим может быть не только собственник, но и арендатор, а также обязательственные правоотношения при совершении преступлений, предусмотренных ст. 163, 165 УК РФ³⁹. Поэтому гл. 21 УК РФ «Преступления против собственности» следует переименовать в «Имущественные преступления», так как отношения, охраняемые её нормами, не исчерпываются отношениями собственности.

В то же время, из обвинения в отношении С. и О. было исключено вымогательство (п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ). С. и О., зная о совершенном Б. и Р. разбойном нападении, потребовали 6 тыс. долл., угрожая в случае отказа сообщить о совершенном ими преступлении. Опасаясь разоблачения, Р. и Б. отдали требуемую сумму. Как указано в Постановлении президиума Верховного Суда РФ от 21 марта 2001 г. № 1039п2000, угрозу разглашения сведений о действительно совершенном преступлении нельзя признать обстоятельством, существенно нарушающим права либо причиняющим вред законным интересам Б. и Р. Представляется, что выводы суда необоснованны, поскольку подобные случаи распространены⁴⁰, и непризнание их преступными приведет к значительному увеличению требований передачи имущества под угрозой распространения сведений о совершенных правонарушениях. В другом случае Верховный Суд РФ признал вымогательство в действиях лиц, требовавших передачи имущества, полученного от незаконной продажи оружия за рубеж, под угрозой разглашения сведений о том, что имущество получено преступным путем⁴¹. Так, по делу в отношении Н., А, и М., совершивших нападение на Б. с целью завладения имуществом, полученным им от незаконных сделок с иностранной валютой, суд признал их виновными по п. «а», «н» ст. 102; ч. 3 ст. 146 и ч. 4 ст. 148 УК РСФСР⁴².

Согласно п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)» под сведениями, позорящими потерпевшего или его близких, следует понимать сведения, порочащие их честь, достоинство или подрывающие репутацию (например, данные о совершении правонарушения, аморального поступка). При этом не имеет значения, соответствуют ли действительности сведения, под угрозой распространения которых совершается вымогательство. Поэтому из диспозиции ст. 163 УК РФ следует исключить указание на нарушение прав и законных интересов, как это было сделано в диспозиции ст. 137 УК РФ, первоначально предусматривавшей причинение вреда правоохраняемым интересам граждан, что порождало проблемы при квалификации. Так, С., будучи матерью-одиночкой, чтобы содержать себя и своего трехлетнего сына, занималась проституцией. Затем она вышла замуж, но продолжала тем же заниматься, поскольку семье не хватало денег. Ее сутенер П. рассказал её мужу, чем занимается С., в отместку за то, что она «работала» не по полной «программе». Поэтому С. пыталась повеситься. По мнению А.Н. Красикова, который приводит этот пример (учитывая, что проституция в России хотя и не преступление, а административное правонарушение) разглашение сведений о занятии ею не нарушает закона⁴³. Однако из-за общественной опасности такие действия следует признавать преступными. В настоящее время указанное преступление окончено с момента разглашения сведений.

Учитывая, что применение норм уголовного права существенно ограничивает права человека, границы преступного поведения должны быть четко определены в диспозиции указанных норм. От того, насколько точно в ней указана сфера отношений, нормальному функционированию которых преступление причиняет вред, зависит соблюдение принципа законности при применении норм уголовного права. Уголовная противоправность, как формальный признак преступления, гарантирует соблюдение законности в отношении лиц, привлеченных к уголовной ответственности⁴⁴. Криминализация деяния предполагает конкретность и определенность уголовно-правовой нормы, устанавливающей наказуемость именно этого деяния, т.е. указание всех признаков действия (бездействия), необходимых для признания лица виновным в совершении определенного преступления, предусмотренного конкретным составом преступления⁴⁵. Как указано в постановлении Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян», определенность закона, предполагающая точность и ясность законодательных предписаний, будучи неотъемлемым элементом верховенства права, гарантирует в законотворчестве и правоприменении защиту от произвольного преследования, осуждения и наказания. Уголовная ответственность может считаться законно установленной и отвечающей требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, лишь если она адекватна общественной опасности преступления, отграничивая его от иных противоправных, и тем более, законных деяний.

Таким образом, уголовное право, охраняя отношения посредством установления запретов, регулирует поведение, не только регламентируемое другими отраслями права, но и не охватываемое их нормами. Содержание уголовно-правового запрета корректируется нормами «регулятивных» отраслей права. От того, как в диспозиции нормы Особенной части УК РФ посредством способа, предмета и других признаков состава преступления будет обозначена сфера отношений, которой преступление причиняет вред, зависит признание или непризнание определенных действий преступными.