Gennady G. Nebratenko

By this author

Muammar Gaddafi's state-legal doctrine: a look into the future

Issue 2 from 17.02.2021

Череда глобальных и международных региональных кризисов, участившихся в XXI в., свидетельствует о несовершенстве сформировавшегося однополярного мироустройства и об ослаблении роли международного права. Это обстоятельство актуализирует поиск возможных альтернатив в развитии национального государства и права, в т.ч. с учетом усиления внимания к доктринальному наследию политических лидеров, имеющих опыт воплощения собственных концепций на практике. Поэтому объектом научного исследования в предложенной статье являются общественные отношения, рассматриваемые в государственно-правовой доктрине Муаммара Каддафи. Предметом статьи выступают предпосылки и условия возникновения общественно-политического учения под названием «Третья всемирная теория», конкурирующего с капиталистическим и социалистическим путем развития государства и права, а также содержание и перспективы фундаментальной и прикладной апробации этой теории, изложенной в т.н. «Зеленой книге». Последняя представляет сравнительно-правовой интерес не только для государств исламского мира, обладая методологическим потенциалом гармонизации различных видов правоотношений. Кроме того, в статье дана попытка определения рационального сочетания либеральных и традиционалистских тенденций в развитии государства и права, остающегося невыясненным в юридической науке.

В то же время государственно-правовая доктрина Муаммара Каддафи в первую очередь адаптирована для народов, исповедующих классический ислам, в т.ч. проживающих на постсоветском пространстве. Особая роль магометанства в латентном регулировании общественных отношений на территории ряда субъектов Российской Федерации едва ли может оспариваться научным сообществом (Башкортостан, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Татарстан и Чеченская Республика). В этом смысле учение Каддафи, предусматривающее купирование религиозного мировоззрения за счет инкорпорации доктрины, базирующейся на культурологическом примате традиционализма, в данном случае бедуинского, берберского и туарегского, обогащенного идеями строительства социального государства, все-таки имеет прикладное значение.

В государственно-правовой доктрине Каддафи представлено оригинальное видение юридического развития, которое можно определить как «исламский социализм», и такой симбиоз со сравнительно-правовой точки зрения объясняется смешанным характером большинства современных национальных правовых систем, позволяющий уживаться в рамках одного государства народам, имеющим различный культурный, религиозный и юридический менталитет. Гибридность ливийской правовой системы до 2011 г. заключалась в обладании ею признаками, характерными для традиционной, религиозной и социалистической правовой семьи. В результате Ливия, до сих пор состоящая из множества разнородных общин, условно объединенных в рамках трех региональных правовых систем: Триполитания, Киренаика и Феццан, до ее демократизации по западному образцу являлась процветающим государством, способным предложить Африке и Ближнему Востоку особый путь развития, основанный на «республиканском народовластии». Однако политический режим в Ливии не соответствовал общепринятым стандартам прав человека и не получил всеобщей поддержки в мусульманском мире, к примеру, Исламской Республики Иран, а также ряда панарабских монархий. В то же время в ливийском государстве была принята «Великая Зеленая Декларация Прав Человека в Эпоху Масс», которая свидетельствует о возможности существования «национального стандарта» прав человека.

Юридическое наследие бывшего ливийского лидера заключается в особом отношении к проблемам права и закона, рассматриваемых с точки зрения исторической школы как акцентированной на особой роли традиции в регулировании общественных отношений, да и в целом в юридической практике. По этой причине особое значение признавалось за «первичными формами права», основанными на нормативно-регулятивном значении обычая и религии, в данном случае шариата. Такой подход полностью противоречил материалистическому правопониманию, господствовавшему в советской юридической науке; и что касается позитивизма, то в «Зеленой книге» он подлежал обструкции. Поэтому Муаммар Каддафи скорее отдавал предпочтение естественным правам человека, детерминированным самой природой человеческого естества. В этом смысле отрицался нормативизм как таковой, а также система законодательства, основанная на главенстве Конституции. Поэтому основным законом Ливийской Джамахирии стал Коран.

Практическое значение государственно-правовой доктрины Муаммара Каддафи определяется его достижениями в социально-экономической сфере, ставшими результатом воплощения на практике «Зеленой книги». До 2011 г. Ливия действительно являлась социальным государством, в полной мере обеспечивавшим право народа на бесплатное здравоохранение, образование, жилище и землю, а также субсидии, стимулирующие демографический рост населения. Этот опыт, безусловно, представляет интерес для Российской Федерации, на конституционном уровне провозглашенной социальным государством, однако он был детерминирован индустриальным ростом и базировался на рациональном распределении денежных ресурсов, получаемых от продажи нефти и газа, для распоряжения которыми в условиях международной изоляции Ливии были национализированы целые отрасли промышленности. Однако для юридической науки еще больший интерес представляет модель государственного устройства, сформулированная Муаммаром Каддафи и воплощенная им на практике, основанная на прямом беспартийном представительстве народа в мажоритарных органах публичной власти. В предложенной научной статье эти концепты раскрыты более подробно.

2452 24

The doctrine of the revival of post-Soviet Turkmen statehood by Saparmurat Niyazov

Issue 12 from 21.12.2021

Культивирование традиционализма в праве, основанного на общечеловеческих ценностях и истории юриспруденции, сохраняет актуальность на постсоветском пространстве на протяжении почти трех десятилетий, прошедших с момента разрушения единого государства. При этом юридическая наука не признает примата исторической школы права, возродившейся в 90-е годы XX в. вместе с прочими классическими типами правопонимания, после отказа от централизма материалистической теории, господствовавшей в советском правоведении. Причина привлекательности традиционализма кроется в склонности к нему многих континентальных народов, усиливаемой зримыми последствиями нивелирования в североамериканском и европейском праве опыта национального юридического быта, позиционировании либеральных тенденций, во многом неуместных для традиционных государств, к которым относится Россия, сформировавшаяся в результате тысячелетнего развития. У сложносоставных наций, обладающих длительным опытом государственности и разнородностью правовой культуры, сохраняют актуальность концепции, фиксирующие в правовом создании традиционные ценности как естественный источник прав человека, императивно не связанный с законом, который рационален и морален, но по своей природе обездушен и не обязательно отражает исторический менталитет. Одним из примеров таких концепций, направленных на возрождение традиционной государственности и сохранение целостности общества, является доктрина, заключенная в двухтомном труде туркменского государственного деятеля Сапармурата Ниязова под названием «Рухнама», который попытался воплотить ее на практике. Поэтому объектом статьи выступают общественные отношения, связанные с возрождением туркменской государственности путем формирования в постсоветский период национального стандарта прав человека, гармонизированного с интересами традиционного общества. Предметом статьи является общая характеристика, основное содержание и прикладное значение концепции Сапармурата Ниязова, иллюстрирующей возможность формирования правового государства с учетом традиционализма, а также значение соответствующей доктрины для развития правовой системы Туркменистана. Концепция национального возрождения республики, сформулированная Сапармуратом Ниязовым, стала основой для разработки общественной идеологии, повлиявшей на становление республиканского законодательства, представляет научный интерес для других государств, испытывающих экспансию либеральных тенденций в праве, не исключая Российскую Федерацию. В условиях, когда международная универсальная система безопасности демонстрирует стагнацию, суверенные государства обращаются к инструментарию международных региональных и национальных средств обеспечения безопасности. Поэтому реванш традиционализма является предсказуемым, иллюстрируясь на примере Туркменистана. Тем более что российское общество, равно как и туркменское, проявляет к нему склонность, и строительство социального государства, заявленное на конституционном уровне, делает возможным отражение данной тенденции при совершенствовании законодательства.

1662 15

The prospect of convergence of the legal system of Russia and China as a legal dimension of multipolarity in the XXI century

Issue 7 from 24.08.2023

Статья посвящена сравнительно-правовому анализу Дальневосточного и Евразийского государства, представляющему научный интерес для синхронизации межгосударственного сотрудничества и стабилизации международной безопасности национальными средствами. Прагматичное взаимодействие крупнейших государств Евразии направленно на урегулирования противоречий современного миропорядка, во многом предопределенных стремлением США к глобальному распространению правил однополярного мироустройства. Объектом научной статьи являются сравнительно-правовые отношения Китайской Народной Республики и Российской Федерации в процессе конкретно-исторического развития национальных правовых систем, заключающие в себе кумулятивный потенциал для обеспечения всеобщего мира и безопасности. Предмет статьи выражается в компаративистском анализе китайской и российской правовой систем на базе исследования характерных черт романо-германского, социалистического и традиционного (обычного) права. В основе проведенного исследования сравнительно-правовая концепция Рене Давида и ее эпилог в редакции Камиллы Жоффре-Спинози, увенчавшая научные представления о типах права и правовых систем, а также утвердившаяся в гуманитарных науках периодизация исторических эпох, сложившихся в процессе поступательного развития человечества от Древнего мира до Новейшего времени. Методологической базой научного познания стало применение сравнительно-юридического метода, историко-правового и формально-логического, а также системно-структурного метода. В итоге сделан вывод о безусловном влиянии на китайскую правовую систему признаков «семьи социалистического права», с учетом заявленного к 2049 г. строительства коммунизма, а также завершения проекта «Один пояс – один путь» (Великий шёлковый путь). Одновременно в Российской Федерации сложилась правовая система романо-германского типа, но Российская Федерация как правопреемница Союза ССР на своей территории и в международных организациях, остается родоначальницей семьи социалистического права, что является вкладом отечественной науки в развитие всемирной юриспруденции. Однако для семьи романо-германского права Российская Федерация слишком масштабна в историко-географическом плане и специфична по юридическому значению, поэтому более точным является представление о самодостаточности национальной правовой системы, у которой в настоящее время, очевидно, доминируют признаки континентального права. Механическое отнесение российской правовой системы к типу романо-германского права, произошедшее на уровне доктрины в 90-е годы XX в., является предсказуемым решением, связанным с представлением о существовании квартета правовых семей. Однако Рене Давид в советский и постсоветский периоды рассматривал Россию отдельно от правовых систем Старого Света и «младоевропейских государств», провозглашенных в XX столетии и не оказывающих суверенного влияния на развитие всемирной юриспруденции. Эти и другие концепты, рассмотренные в статье, иллюстрируют особое место Российской Федерации и Китайской Народной Республики в многополярном мире, а также их роль как ответственных участников международного сотрудничества.

403 15