Vladimir I. Chervonyuk

By this author

The object and normative structure of the Constitutional Law in the modern legal discourse

Issue 2 from 31.03.2020

К оценке понятия предмета конституционного права, пожалуй, наиболее часто обращаются юристы, государствоведы, политологи. Достаточно сказать, что наводнившие книжный рынок издания учебных курсов по конституционному праву, теории права неизменно затрагивают данную проблему. Тем не менее не так много можно найти самобытных взглядов, отражающих действительное положение вещей в сфере действия конституционного права. Основная часть учебников, учебных пособий старательно, с прилежанием их многочисленных авторов повторяет уже ставшую азбучной и явно устаревшую аргументацию относительно сфер приложения конституционного права. Между тем, если верно то, что теория призвана обслуживать практику, то следует констатировать безусловный интерес развивающейся конституционной практики к новой роли конституционного права в национальной правовой системе. Очевиден и общественный запрос относительно конституционно-правовой проблематики, что в особенности значимо в контексте сохраняющих свою остроту проблем в сфере реализации основных прав и свобод, а равно возрастающих общественных ожиданий в вопросе усиления роли государства как в их обеспечении, так и в рационализации собственной организации и деятельности для достижения иных конституционно значимых целей. Реально возросшему интересу к конституционному праву не соответствуют предписываемый ему ресурс (регулятивный потенциал) и утвердившаяся в профессиональном правосознании и в правовой ментальности не только властных институтов, но и представителей конституционной доктрины явно заниженная оценка конституционно-правового инструментария и его регулятивных возможностей. 

С позиции традиционных взглядов на конституционное право истинная роль и уникальные возможности конституционно-правовых регуляторов слабо просматриваются. Теория конституционного права, общетеоретическая наука оказались в долгу перед собственно юридической практикой. В среде конституционалистов, несомненно, зреет понимание необходимости утверждения принципиально иного подхода к оценке конституционного права, более всего отвечающего его действительной роли в структуре права и в реальной конституционно-правовой жизни;  находит все больше сторонников идея амбивалентности предмета конституционного права, которая подкрепляется новыми аргументами о подверженности конституционного права действию факторов глобального развития и диверсификации, о его интернационализации, феномене судебного активизма и расширяющейся роли наднациональных и национальных судов в истолковании конституционных текстов, о расширении предмета конституционного права под влиянием т.н. политического конституционализма, имеющее место в странах, принадлежащих к семье общего права и др. В этой же связи следует оценивать осмысление в российском конституционном дискурсе концепта «живой» конституции. 

В статье представлено концептуальное обоснование нового видения конституционного права. Основу предлагаемой конструкции конституционного права представляют несколько взаимосвязанных идей: (1)  конституционное право и конституционализм генетически связаны друг с другом: конституционализм вызывает к жизни конституционное право, которое следует за ним и подчиняется законам его развития, вместе с тем объективно нуждаясь в нем; (2) права человека выступают сущностным компонентом конституционного права: они оказывают влияние на предметные области права, его нормативный состав, определяют в конечном счете его (конституционного права) место в структурной организации права, представляя крупную нормативную общность, права и свободы определяют характер и объем властеотношений, пределы и формы их распространения в конституционном пространстве; (3) главное и определяющее в предмете конституционного права связано с тем, что оно отражает конституционную действительность, в которой права и свободы и обеспечивающая их публичная власть имеют системообразующее и конституирующее значение для всего нормативного состава конституционного права – образующих его общих нормативных установлений, норм, институтов (субинститутов) и подотраслей; (4) для конституционного права обнаруживается область его действия, которая не совпадает с традиционным подходом к пониманию предмета отрасли права, наблюдается разнопредметность (гетерогенность) сфер регулирования, что в общем-то не типично для классического понимания предмета отрасли права. Однородность (гомогенность) предмета конституционного права, как это характерно для всех отраслей права, в данном случае заменяется множеством разнородных групп связей и отношений, на которые оказывают регулирующее воздействие конституционные установления. Соответственно предмет конституционного права как бы расслаивается: одной своей частью он предполагает сферу отношений, связей, интересов, не характерных для какой-либо иной отрасли права: это область властеотношений (его отраслевая особенность), вторая же составляющая конституционного права пересекается с теми предметными областями регулирования, которые специфичны для других отраслевых (и не отраслевых) подразделений права. В этом случае предметом конституционного права охватываются сферы (области отношений), составляющие предмет регулирования отдельно взятых отраслей права. Отсюда – в каждом акте правового регулирования, или в каждом предмете той или иной отрасли права, присутствует определенная доля конституционно-правового регулирования. В подобных случаях акт применения права всегда имеет комплексный характер в том смысле, что применение отраслевой нормы имплицитно предполагает применение соответствующего правовой ситуации конституционного установления. Тем самым предметные сферы конституционного права пересекаются с предметными областями всех отраслей права; (5) разнопредметность сфер регулирования предполагает полиструктурность (гетерогенность) нормативного состава конституционного права: двум уровням предметных областей конституционного права соответствуют уровни конституционно-правового воздействия. Соответственно в нормативной структуре конституционного права выделяются два крупных подразделения конституционно-правовых регуляторов: исходные (общенормативные, или общерегулятивные) конституционные установления и конкретно-правовые регуляторы, или конституционные нормы. Исходные установления (принципы, конституционные цели, ценности, конституционно-правовые стандарты, конституционные традиции, конституционные понятия, конституционно-правовые конструкции и др.) в своем единстве образуют первичный уровень конституционного регулирования. Класс исходных конституционно-правовых установлений имеет главным образом концептуальный или мировоззренческий смысл для отраслевой правовой материи, в то время как конституционные нормы подчинены общим задачам отраслевого регулирования. 

 

3820 41

Principles of law in the structure of legal regulators: methodological approaches to understanding the principles of law in the discourse of Russian jurisprudence

Isuue 10 from 17.11.2021

Для юриспруденции (доктрины и практики) фундаментальный вопрос природы принципов права – это одновременно и вопрос о нормативном (специально-юридическом) составе права, структуре его нормативных «веществ», или наборе правовых регуляторов. С позиции господствующих взглядов правовыми регуляторами a priori признаются нормы права, или позитивированные в законодательстве юридические правила. На этой, остающейся непоколебимой, парадигме основывается оценка механизма правообразования, сформировалось устойчивое отношение к пониманию форм (источников) права, практике принятия правоприменительных решений в ситуациях пробельности законодательства, а равно обнаруживающихся дефектов в правовом регулировании, необходимости квалификации действительности (конституционности) применяемых норм права. Укоренившееся в отечественном правоведении понимание принципов права в качестве правовых идей» или более «общих норм», притом, что последние не презюмируются в качестве правового основания принятия индивидуально-правовых решений при разрешении конкретных дел, безнадежно устарело и не соответствует потребностям развивающейся практики. Смена парадигмы относительно понимания структуры и состава регуляторов права объективно требует решения вопроса принципиальной важности, своего рода sui generis, ответ на который пытались дать столпы философии и теории права (Л.А. Харт, Р. Дворкин, М. ван Хук, Р. Алекси и др.): состоит ли право только из норм или же они есть часть этого целого; всегда ли нормы права воспринимаются правоприменительными органами, прежде всего судами, в качестве единственного правового основания, притом что норма, подлежащая применению, либо отсутствует, либо отличается правовой неопределенностью, противоречивостью, т.е. является недействительной.

2522 14