Alexey Shcherbakov

By this author

The theory of the dangerous condition of person: one step forward or two steps back?

Issue 10 from 16.11.2020

В предлагаемой статье с позиций критического анализа действующего уголовного законодательства Российской Федерации, а также доктрины уголовного права и криминологии рассматривается вопрос целесообразности введения уголовной ответственности за занятие высшего положения в преступной иерархии. В ходе исследования обращается внимание, что формирование понятия «опасное состояние личности» в условиях развития социологической школы уголовного права предполагало отнесение к такой категории не только лиц, которые имели объективную опасность для общества (к примеру, рецидивисты и профессиональные преступники), но и лиц, которые обладали известной долей девиации в отношениях с другими представителями общества (к примеру, пьяницы, проститутки и наркоманы). И если усиление уголовной репрессии в отношении первых было хотя бы как-то обосновано с позиции необходимости предупреждения тяжких преступлений, то введение мер предупреждения в отношении второй группы лиц порождало исключительно их стигматизацию в глазах общества. Авторы также обращаются к иностранному опыту (прежде всего США), который свидетельствует о наличии известных перегибов в установлении внутренней уголовной политики в отношении указанных категорий лиц: это как и введение категории «опасный преступник» для лиц, совершивших преступления половой неприкосновенности в Канаде, так и установление закона трех ошибок в США с крайним проявлением его в штате Калифорния. К области установления категории опасного состояния личности в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации также возможно отнести расширение случаев административной преюдиции. Формулируется вывод о том, что введение уголовной ответственности за характеристику личности противоречит идее запрета объективного вменения, установленного в Уголовном кодексе РФ, а также в международных актах в качестве одного из фундаментальных принципов современного уголовного права

3041 22